Вовлеченные в грех - Шерон Пейдж

— Учитесь, проливая на руки горячий кофе? — уточнила Энн. — Не хочу, чтобы вы бессмысленно страдали, когда я могла бы просто помочь вам.

— Допускаю, что это на самом деле больно. Зато найдутся женщины, которые расскажут тебе, что, получая удовольствие, я не возражаю против легкой боли.

— О!

Девон уловил удивление в ее голосе, хотя она и пыталась его скрыть. Он поразил ее и напугал. И не понимал, почему сделал это.

— Ангел мой, — вздохнул Девон, — я сделал тебе предложение стать моей любовницей. Надо заключить соглашение.

— Соглашение? — потрясенно повторила Энн.

Разговаривать с ней, не видя ее при этом, было чрезвычайно затруднительно.

— Да, любовь моя. Мы должны оговорить вознаграждение за тот тяжелый труд, который тебе предстоит. Когда я сниму для тебя дом в аренду, ты будешь иметь право пользоваться им на протяжении всего срока аренды. Если я решу расторгнуть нашу договоренность, ты получишь расчет. Вот такие дела.

Мертвая тишина. Девон опять сунул палец в чашку только лишь для того, чтобы определить, где она находится, взял ее и сделал глоток горького напитка.

— Это чтобы защитить тебя, ангел мой, — добавил он в ответ на ее молчание.

— Я понимаю и знаю, что умной любовнице следует заключить такой договор. Но я понятия не имею, о чем просить. Мы будем торговаться, ваша светлость? Вы постараетесь сократить мои требования, тогда как я попытаюсь увеличить количество ваших предложений?

Голос Сэриз звучал безжизненно и холодно. Деловой подход к сексу сразу превращает его в дурацкий спорт. Большинство куртизанок привыкли к такому и вести переговоры по своим договорным обязательствам поручали целой армии солиситоров. Но Сэриз в этом деле, похоже, была так же наивна, как и в поцелуях. Это обстоятельство тронуло сердце герцога. Пробудило в нем желание обнять ее. Утешить. Приласкать, пока не исчезнет ее нервозность. Девон, сидя на стуле, повернулся на ее голос, расставил ноги и похлопал себя по бедрам:

— Подойди, сядь на колени, любовь моя.

— В момент обсуждения условий соглашения?

— Я согласен рискнуть, чтобы ты поставила меня в невыгодное положение.

— Как… О! Вы хотите сказать, что я могу вертеться у вас на коленях и манипулировать вашим желанием, пока мы обсуждаем деликатные подробности.

Черт, чем-то она расстроена, и голос несчастный.

— Ты будешь максимально защищена, Сэриз. Я хочу тебя и готов проявить щедрость, чтобы тебя удержать.

Энн не удержалась и тихонько хихикнула.

— Простите. Но вы уже невероятно щедры.

— Пока не так, как мне хотелось бы. — Теперь Девон слышал, что голос ее зазвучал немного мягче, как будто она больше не испытывала боли, не мерзла и не нервничала. — Если бы мы находились сейчас в Лондоне, любые портнихи были бы к твоим услугам. Я бы скрепил наше соглашение подарком в виде какого-нибудь дорогого у крашения. Завтра ты бы украшала свой новый дом и восхищалась новым экипажем. — Герцог откинулся на спинку стула. — Должен признаться, я еще никогда не обсуждал условия подобного соглашения с дамой, параллельно занимаясь с ней любовью, — задумчиво сказал он. — Хочешь узнать, каким щедрым я буду? Я заинтригован. Мне очень интересно, что ты попросишь, когда решишь, что я полностью в твоей власти.

Почему ее снедает такое беспокойство? Почему так сжалось сердце? Энн не могла понять, что не так. Герцог проявил благородство. Он всерьез намеревался позаботиться о ней.

Энн поразило, насколько уязвимым он казался. Он участвовал в боях и выжил, а сейчас выглядел таким неуверенным. Если она не обуздает свои глупые эмоции и хорошенько не подумает, то все испортит.

Подняв юбки, Энн уселась к герцогу на колени. Он прикрыл глаза, издал одобрительный возглас и потянулся к застежкам на своих брюках, хотя Энн понятия не имела, как он их снимет, когда она сидит у него на коленях.

— Может, не стоит? — со страстью в голосе промурлыкала Энн. — Правда, мне бы не хотелось использовать вас в своих целях, ваша светлость.

Герцог рассмеялся. Слава Богу.

— Вот что я предлагаю, любовь моя. — Оставив в покое застежки, он обнял ее за талию.

Марч продолжил говорить ей о соглашении, распространявшемся на следующий год. Слова с легкостью соскальзывали с его губ, как будто он проделывал это тысячу раз, но Энн отказывалась думать об этом.

Герцог обещал приобрести ей дом. Или в деревне, или, если они вернутся в Лондон, городской особняк. В течение года, если они не примут решения расстаться раньше, она будет в безопасности, у нее появится крыша над головой и изрядная сумма денег, чтобы чувствовать себя независимой.

— Достаточно, любовь моя? — поинтересовался он в конце. — Драгоценности тоже будут.

— Да, — тихо прошептала в ответ Энн. Он только что выложил перед ней рай на серебряном блюдечке. Она может жить той жизнью, о которой раньше, когда работала в борделе, только мечтала. Если бы только ее обстоятельства были другими, если бы только ее не подозревали в убийстве. Она не может рисковать, оставаясь с его светлостью целый год. Как только она скопит достаточное количество денег, чтобы купить билет на пароход и начать новую жизнь, ей придется бежать из Англии.

— Это… превосходит все мои надежды.

— Ангел мой. — Лицо герцога стало серьезным. — Никогда не занижай свою самооценку. Ты — восхитительная любовница и очаровательная компаньонка.

Энн с трудом сглотнула и покраснела от стыда. Ей придется бежать задолго до истечения срока их договоренности. Герцог понятия не имеет, что она согласилась на условия, которые не может выполнить.

Пока не расскажет ему правду и пока он не поверит ей. Она будет в безопасности, если он ей поверит и если сыщики с Боу-стрит признают ее невиновность. Сидя у него на коленях, Энн повернулась. Герцог проявил щедрость и наверняка ждет, что в ответ она поведет себя как обожающая его любовница.

Руки герцога скользнули вверх, и он осторожно сжал грудь Энн. Конечно, теперь ее грудь принадлежала ему, и он мог делать с ней все, что ему нравится. Он только что щедро заплатил за это.

Глупая мысль. Она сама хотела этого.

За время жизни в борделе она научилась совсем ничего не чувствовать. Она и сейчас не должна позволить эмоциям взять верх над собой.

— Спасибо, — прошептала Энн, но у нее дрогнул голос и в глазах закипели слезы. Все свои силы она вложила в роль самоуверенной куртизанки, удерживавшей ее от совершения каких-нибудь глупостей. Разразиться слезами, например, или выложить ему всю правду.

Энн обхватила руками лицо герцога. Его губы растянулись в улыбке, от которой в уголках губ образовались глубокие морщинки, очерчивающие рот. Господи, он был прекрасен, но хоть и улыбался Энн, не смотрел на нее. У нее сжалось сердце. Одна слезинка ослушалась и, пролившись, покатилась по ее щеке.