Эпоха сверхновой - Лю Цысинь

Дети уселись на мешки с солью, чтобы отдышаться.

– Я с ног валюсь от усталости, – сказал Очкарик. – Возвращаемся назад. Там впереди все равно нет ничего, кроме соли.

Поднявшись на ноги, Хуахуа огляделся по сторонам.

– Гм, это что-то вроде кругосветного путешествия. Мы преодолели половину круга, и теперь нам все равно, идти дальше вперед или возвращаться обратно.

Поэтому дети пошли вперед, мимо бесконечных вагонов, по неровной земле, словно путешествуя вокруг земного шара. Теперь им уже не нужно было забираться на вагоны, чтобы убедиться в том, что в них соль, поскольку они чувствовали ее запах. Очкарик сказал, что так пахнет море. Наконец дети прошли мимо последнего состава и вышли из длинной тени на яркий солнечный свет. Впереди простирался пустой железнодорожный путь, в конце которого стоял груженный глутаматом натрия состав, с которого они начали свое путешествие. Дети направились к нему вдоль рельсов.

– Эй, смотрите, а здесь есть пруд! – радостно воскликнула Сяомэн.

Клонящееся к западу солнце отражалось от водной глади пруда посреди испытательного кольца, превращая ее в лист золота.

– Я его уже видел, но вы не замечали ничего вокруг, кроме соли и глутамата натрия, – сказал Хуахуа, идя по одному рельсу, для равновесия раскинув руки. – И вы тоже залезайте на рельс; посмотрим, кто сможет пройти по нему быстрее.

– Я вспотел и у меня соскальзывают очки, но я тебя непременно обгоню, – уверенно заявил Очкарик. – Стабильность против скорости – если сорваться с натянутого каната, все будет кончено.

Хуахуа сделал несколько быстрых шагов вперед.

– Вот видишь? И скорость, и стабильность. Я дойду до самого конца, не упав.

Очкарик задумчиво посмотрел на него.

– Возможно, сейчас у тебя и получится, но что если бы рельс висел в воздухе над пропастью глубиной тысяча метров? Ты все равно смог бы дойти до конца?

– Да, наш рельс висит высоко в воздухе, – сказала Сяомэн, глядя на золотистую поверхность воды.

Трое тринадцатилетних детей, которым через девять месяцев предстояло возглавить самую большую страну в мире, умолкли.

Спрыгнув с рельса, Хуахуа посмотрел на Очкарика и Сяомэн и, тряхнув головой, заявил:

– Мне не по душе ваша неуверенность! Опять же, в будущем времени на игры не будет.

Шагнув на рельс, он двинулся дальше.

Сяомэн рассмеялась. Возможно, для тринадцатилетней девочки этот смех получился чересчур взрослым, однако Хуахуа был тронут.

– Раньше у меня не было времени поиграть. Очкарик, хоть он и остолоп, игр не любит. Из нас троих ты окажешься в самом большом проигрыше!

– Руководить страной – это уже само по себе очень интересно. Взять, к примеру, сегодняшний день. Столько соли и глутамата натрия, такие длинные составы. Впечатляет!

– Мы сегодня руководили страной? – усмехнулся Очкарик.

Сяомэн также была настроена скептически.

– Да, зачем нам показали все это?

– Может быть, чтобы мы узнали о национальных запасах глутамата натрия и соли, – предположил Хуахуа.

– Тогда нужно было привести сюда Чжан Вэйдуна. Это он заведует пищевой промышленностью.

– Да этот болван у себя на парте порядок не может навести!

У начальной точки железнодорожного кольца стояли Председатель КНР и премьер Госсовета. Премьер что-то говорил, Председатель медленно кивал. У обоих был сосредоточенный вид, и чувствовалось, что они говорят уже довольно давно. Их силуэты вырисовывались на фоне большого черного вагона, словно это была картина, написанная несколько столетий назад. Но как только они увидели приближающихся детей, их лица просияли. Председатель КНР помахал рукой.

– Вы обратили внимание на то, что с нами они совсем другие, чем когда остаются наедине? – шепотом спросил Хуахуа. – Когда мы рядом, пусть хоть земля разверзнется под ногами и небо обрушится на голову – они сохраняют оптимизм. Но когда они вдвоем, они такие мрачные, что у меня создается ощущение, будто небо действительно вот-вот упадет.

– Все взрослые такие, – сказала Сяомэн. – Они умеют сдерживать свои чувства. А ты не умеешь, Хуахуа.

– И что с того? Что плохого в том, чтобы показывать окружающим, кто я такой на самом деле?

– Самоконтроль вовсе не означает лживость. Ты же знаешь, что твои эмоции воздействуют на тех, кто рядом. Особенно на детей – они крайне легко поддаются внушению. Так что тебе следует сдерживать себя. Можешь поучиться этому у Очкарика.

– У него? – презрительно фыркнул Хуахуа. – Да у него на лице только половина нервов нормального человека – выражение всегда одно и то же! Знаешь, Сяомэн, ты сама ведешь себя как учитель-взрослый.

– Верно. Ты не обратил внимания на то, что взрослые нас почти ничему не учат?

Шедший впереди Очкарик обернулся с неизменным безразличным выражением на лице, лишенном нервов, и сказал:

– Это самый трудный курс обучения за всю историю человечества, и они боятся научить нас неправильно. Но у меня такое предчувствие, что обучение должно многократно ускориться.

– Вы хорошо поработали, дети, – сказал Председатель КНР, когда они подошли к нему. – Вы проделали большой путь. И, полагаю, на вас произвело впечатление увиденное, так?

– Даже самые обыкновенные вещи в огромном количестве выглядят восхитительно, – кивнув, подтвердил Очкарик.

– Точно, – добавил Хуахуа. – Я даже предположить не мог, что столько глутамата натрия и соли наберется во всем мире.

Переглянувшись, Председатель КНР и премьер Госсовета улыбнулись.

– Вот вам наш вопрос, – сказал премьер. – Какое время потребуется населению нашей страны, чтобы употребить весь этот глутамат натрия и соль?

– По крайней мере год, – не задумываясь, сказал Очкарик.

Премьер покачал головой, как и Хуахуа, сказавший:

– За год со всем этим не справиться. Минимум пять лет.

И снова премьер покачал головой.

– Десять?

– Дети, этого хватит только на один день.

– На один день? – Дети изумленно выпучили глаза на премьера, затем Хуахуа смущенно засмеялся.

– Вы ведь шутите… да?

– Человеку в день требуется один грамм глутамата натрия и десять граммов соли, – сказал Председатель КНР, – а дальше чистая арифметика: в каждом вагоне шестьдесят тонн, население страны составляет 1,2 миллиарда человек. Считайте сами.

Какое-то время дети сражались с длинными цепочками нулей, но в конце концов вынуждены были признать, что премьер Госсовета сказал правду.

– Но это же только соль и глутамат натрия, – сказала Сяомэн. – А как же растительное масло? И зерно?

– Масло заполнит вон тот пруд. Зерно поднимется вокруг нас такими же высокими холмами.