Не называя фамилий - Василий Петрович Минко

О к с а н а. Нет… Руку натрудишь.

Г е н я. Не на руке поеду.

О к с а н а. Нехорошо вдвоем… Заметят.

Г е н я. Ну и что ж? Зачем нам прятаться?

О к с а н а. Встретимся лучше вечером, а сейчас… садись за геологию… (Уходит.)

Г е н я (садится, читает). «Каротаж — один из способов разведки полезных ископаемых… Каротаж — очень эффективный прогрессивный способ…»

Из хаты выходит  С о л о п и й  Ч е р е в и к, трет колено.

С о л о п и й. А, чтоб вас черт с квасом съел!

Г е н я. Чего ругаетесь, Солопий Оверкиевич?

С о л о п и й. Да как же не ругаться, коли… бидоны с керосином стоят в сенях. Скоро все коленки распухнут…

Г е н я (продолжает читать). «Каротаж применяется при бурении скважин, в частности в нефтяной и газовой промышленности…»

С о л о п и й. Что ты сказал?

Г е н я. Изучаю разные методы. Как добывать полезные ископаемые.

С о л о п и й. Что добывать?

Г е н я. Руду, уголь, нефть и прочее такое.

С о л о п и й. А в книжке не написано, как добывать дрова? Все жинка попалила… (Оглядывается.) Разве за тын взяться? (Выдергивает из плетня кол.) Жаль, но что поделаешь.

Входит  Х и в р я. Она в белом халате.

Х и в р я (всплеснув руками). Я так и знала: уже тын рубит!

С о л о п и й. А что же, хату начинать, что ли?

Х и в р я. Что хошь руби. Ты хозяин, ты всему голова.

С о л о п и й. Ноги я, а не голова… Чего кричишь? Какая муха опять укусила?

Х и в р я. А вот какая! (Вынимает разрисованный лист бумаги.) На, читай!

С о л о п и й (читает). «Похвальная грамота».

Х и в р я. Громче читай. Чтобы все Вытребеньки слыхали!

С о л о п и й (читает громче). «Выдана доярке Хавроний Никифоровне Черевик за первенство в социалистическом соревновании. За пять месяцев сего года она надоила по две тысячи литров молока от каждой коровы…» Так это же здорово, жинка! Ура!

Х и в р я. Ура на мою голову! А куда девать заработанное молоко?

С о л о п и й. Продавай.

Х и в р я. Десять копеек за литр?.. А бутылка ситра стоит пятнадцать. Вода дороже, чем молоко!.. Разве это порядок?.. Не хочу продавать. Езжай в Полтаву и доставай бидоны. Буду сама масло делать.

С о л о п и й. «Доставай бидоны»… Надо было этих не занимать керосином. (Трет колено.) А деньги не меняются.

Х и в р я. Так поменяются. В Полтаве, говорят, опять в магазинах все расхватали.

С о л о п и й. Зачем же тогда масло делать?

Х и в р я. Чтоб денег было больше.

С о л о п и й. Да их же будут менять.

Х и в р я. Тьфу на твою голову! (Уходит в хату.)

С о л о п и й. Ну и жинка… Не жинка, а пережиток! (Уходит за хату.)

Г е н я (продолжает читать). «Особенно большие заслуги в этой области принадлежат академику Губкину. Благодаря его теоретическим предположениям обнаружены новые нефтеносные источники…» Какая скука! (Перелистывает несколько страниц.) И здесь то же: литология… тектоника… (Бросает книжку.) К черту! (Идет в палатку, достает из чемодана яркую модную рубашку, надевает ее и направляется к воротам.)

Навстречу Гене идет  С л а в а, красивая девушка лет двадцати трех.

С л а в а. Добрый день!.. Вы — Гриць?

Г е н я. Здравствуйте… А почему вы догадались? Вы же меня не знаете.

С л а в а. По одежде. Мне говорила Оксана. У вас очень хороший вкус!

Г е н я. В таком случае и я догадался. Вы — Слава Васильевна. Учительница.

С л а в а. Тоже Оксана говорила?

Г е н я. Узнаю по одежде…

С л а в а. Меня по одежде?.. Интересно.

Г е н я. Извините… Вы окончили университет, изучали эстетику… Что такое эстетика?

С л а в а (улыбнувшись). Наука о красоте… Еще что?

Г е н я. И вот вы в школе преподаете эту эстетику, прививаете детям любовь к красоте. А как они у вас одеты?

С л а в а. По форме, утвержденной Министерством просвещения.

Г е н я. На министра бы надеть эту форму! Вчера я проходил мимо вашей школы и видел. Бегают такие милые, красивые дети, а одеты в неуклюжие буро-малиновые мешки. Ведь одежда и красота — неотделимы. Об этом говорил еще Платон.

С л а в а. О, да вы философ!

Г е н я. Какой там философ, я просто констатирую факт… Вы оглянитесь вокруг. Все переливается красками. Вся природа — сплошная радуга! А ваши ученики ходят в мешках. Да и вы, их учительница…

С л а в а. Говорите, говорите…

Г е н я. Может быть, на Марсе, где мало солнца, такой темный костюм, как у вас, и в моде. А вы живете на солнечной Полтавщине… Или это тоже форма?

С л а в а (смеясь). Не утвержденная министром, узаконенная. Народная учительница, говорят, должна быть образцом скромности…

Входит  О к с а н а. Она в новом рабочем комбинезоне, большом и нескладном.

О к с а н а. Слава Васильевна! Как я рада!

С л а в а. Здравствуй, Оксаночка!.. Как ты хорошо выглядишь в этом комбинезоне.

Г е н я. Да где же хорошо?.. Вы читали «Тараса Бульбу»? Помните, как старый Тарас встречал сыновей?.. (Оксане.) А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой. Что это на тебе за поповский подрясник?..

О к с а н а. Ты получишь такой же подрясник. Привезла со станции целый ящик.

Г е н я. Не надену! Это торба, а не комбинезон! Это… (Славе.) Вот видите, какая у нас эстетика, какая чарующая красота!

С л а в а. Вижу, Гриць, и завтра специально приду поговорить на эту тему… Оксанка, можно по секрету? (Отводит ее в сторону, что-то тихо говорит и, незаметно для Гени, вручает ей конверт.) Так до вечера, Оксанка! (Гене.) До свидания, философ! (Уходит.)

Г е н я. Снимай сейчас же этот подрясник!

О к с а н а. Зачем? (Прячет письмо в карман комбинезона.)

Г е н я. Зачем в торбе ходить, я тебе перешью.

О к с а н а. Если хочешь, перешивай. (Вынимает из кармана конверт, потом убирает обратно.) Но почему сейчас? Лучше потом.

Г е н я. А почему потом? И почему вдруг смутилась?.. Что за письмо? Покажи.

О к с а н а. Письмо как письмо… Тебе что?

Г е н я. Знаю, догадываюсь: это письмо от него!.. Что смеешься?

О к с а н а. Потому что смешно. К родному дяде приревновал.

Г е н я. Он молодой, красивый.

О к с а н а. Ой, умру!.. Молодой. Да ему уже тридцать.

Г е н я. Бывает, что восемнадцатилетние и сорокалетних любят. Я знаю таких. Покажи письмо. Что пишет?

О к с а н а. Черным по белому, а что именно — не скажу! Может он кому-нибудь написать?

Г е н я. Кому-нибудь?.. Почему же прячешь?

О к с а н а. Значит, секрет… (Хочет уйти.)

Г е н я (останавливает ее). Прости, милая!.. Я дурак… Я люблю тебя, а любовь и ревность — родные сестры… Я так люблю тебя, так люблю… Больше всех на свете! Иль, может, ты этому не веришь?

О к с а н а. Ну, верю…

Г е н я. А почему «ну»? Разве нельзя без «ну»? Как твоя геология? Может, вдвоем почитаем?

О к с а н а. С удовольствием!..

Г е н я. Садись… (Слегка обнимает ее.) Ну, читай.

О к с а н а (снимает его руку). Но и ты давай без «ну»!

Тихо читают. Появляется  С о л о п и й  Ч е р е в и к. Увидев молодую пару, жестами зовет Хиврю, о н а  выходит.

С о л о п и й. Ты видишь, жинка?.. Как мы с тобой когда-то!

Х и в р я (ему в тон). Ой, вижу, Солопийчик!.. Словно голубки!

С о л о п и й. Обними и ты меня, как раньше.

Х и в р я (отскакивает). С ума спятил!.. (Кричит.) Оксана! Какая мать тебя учила?

О к с а н а. Я… Мы… читаем.

Х и в р я. Я тебе дам — читаем! Марш сейчас