Разрешаю меня ненавидеть - Татьяна Зинина

– Кто?! – воскликнула я. – Почему?!

Вскочив на ноги, встала перед князем. Мы были с ним одного роста, и сейчас я прямо смотрела ему в глаза, ожидая ответа. Его слова поразили меня до глубины души. Когда-то, ища оправдание поступку Даниэля, я допускала мысль, что кто-то на него повлиял. Мама ведь была против него. Но даже если так, разве мог он от меня отказаться? У Дана сильный характер, его бы не сумели заставить.

– Подчинённые твоего отца, – теперь голос Аргоила звучал напряжённо. – И у меня есть предположения, что и сам Дэлир прекрасно знал об их зверствах, ведь изначально они точно действовали по его приказу.

Он замолчал, ожидая моей реакции. Но я пока была не в силах сказать хоть что-то. Тогда Арго продолжил:

– Когда, спустя три недели после исчезновения Дана, мы всё же его нашли, он не дышал. А как тогда выглядел, тебе лучше даже не представлять. Спасла его одна старая целительница, попросту совершив чудо. Именно тогда, Виктория, я понял, что нам с империей больше не по пути.

Сказав это, он тяжело вздохнул, а потом всё же развернулся и покинул мою палату-камеру. Я ещё долго стояла на месте, стараясь осмыслить услышанное. Хотела бы заявить, что всё это наглая ложь и клевета, что папа никогда бы не стал так поступать. Но в глубине души понимала: Аргоил сказал мне правду.

Мой отец уже много лет возглавлял министерство внутренней безопасности империи. И при этом лично руководил императорской тайной полицией. У него была команда лучших следователей, агентов, миторов. Видимо, кому-то из них он и поручил провести беседу с Даном. А Даниэль, вероятнее всего, не согласился на поставленные условия. Но тут тоже не сходится, ведь я получила письмо о расставании от него всего через три дня после исчезновения. А князь сказал, что они нашли его через три недели.

Ох, не нравится мне это.

А ведь Арго не просто так рассказал такую неприглядную правду. Но для чего?

Чтобы я разочаровалась в папе? Не верю я, что он желал смерти Дану.

Или чтобы простила Даниэля? Вот только ему моё прощение даром не сдалось, как и я сама.

А может, чтобы лучше понимала мотивы своих похитителей?

Не знаю. И не хочу ничего решать. А вот желание сбежать отсюда теперь стало почти нестерпимым. И чего бы ни говорили о невозможности побега, я всё равно обязана попробовать.

***

Еду мне теперь приносила только Эйса. Можно сказать, что именно по виду блюд я и определяла, утро сейчас, день или ночь. А когда попросила девушку дать мне часы, она только сочувственно вздохнула и сказала, что нельзя. А ещё в первой половине дня через катетер, который так и остался на моей руке, мне вводили какое-то вещество. Делала это крупная молчаливая женщина лет пятидесяти на вид. Имени своего она не назвала, моего тоже не спросила, на все мои попытки заговорить отвечала гордым молчанием.

Ни Аргоил, ни Даниэль больше не заходили, будто и вовсе забыли о моём существовании. С одной стороны, я была этому рада, но с другой, у меня накопилось немало вопросов, да и вообще, отчаянно не хватало общения. Хоть какого-то.

Так прошёл день, за ним второй, третий. Я прочитала две книги, и уже была готова выть от безделья и однообразия. А вчера вечером, когда Эйсара принесла мне ужин, я предложила ей немного посидеть со мной. Поговорить. Но она отказалась.

– Не думай, Виктория, мне и самой очень интересно поболтать с тобой, – зачем-то начала оправдываться она и выглядела очень расстроенной. – Мне кажется, мы могли бы стать подругами. Но Арго запретил с тобой общаться. Говорит, что, пока не примешь наши правила, ты должна чувствовать себя пленницей. Хотя, я уверена, ему самому неприятно тебя тут держать.

– И всё же он держит, – бросила я с горькой усмешкой. – Наверняка, ждёт пока сойду с ума в этой белой камере.

– Нет же! – поспешила возразить Эйса. – Он хороший. И ты ему нравишься. Но и просто так отпустить тебя гулять по лаборатории он не может.

А потом сделала несколько шагов по комнате и резко высказала:

– Не пойму, почему ты упрямишься? Тебя же никто не заставляет предавать империю. Просто просят не вредить другим и быть приветливой.

– Думаешь, если я соглашусь, меня прямо сразу выпустят? Вдруг я сделаю это для вида? Чтобы проще было сбежать? Нет, уверена, меня заставят принести клятву. А на такое пойти не готова.

Эйсара насупилась, став похожей на милого нахохлившегося воробья. Глянула на меня раздражённо, но даже теперь не выглядела злой, скорее раздосадованной.

– Какая же ты упрямая! – фыркнула она.

– А ты ведомая и чрезмерно послушная, – ответила ей в том же тоне. – Приказали не общаться со мной, и ты мигом всё исполнила. Нет, Эйса, мы не подружимся. С бесхарактерной особой без собственного мнения мне говорить точно не о чем.

Возмущение в её глазах вдруг сменилось обидой. Эйсара поджала губы, но отвечать не стала. Молча забрала поднос с пустой посудой и скрылась за дверью.

Поначалу я ещё ждала, что она вернётся, выскажется. Попробует доказать мне, что ошиблась на её счёт. Ей ведь явно этого хотелось. Но она так и не пришла. Или я уснула, не дождавшись. Видимо, они добавляли снотворное в мою вечернюю еду. Или какие-то лечебные составы, или успокоительное, чтобы ничего не учудила. Или… вариантов вообще уйма, это я как будущий алхимик говорю. Но факт в том, что каждую ночь спала очень крепко. Настолько, что вряд ли кому-то удалось бы меня разбудить.

***

Проснувшись нынешним утром, я вдруг осознала, что не могу встать с постели. Да, последние дни по утрам моё самочувствие тоже оставляло желать лучшего. Меня полдня мучала слабость, и только после двух приёмов пищи хоть немного возвращались силы. Но сегодня я просто лежала, пялилась в потолок и ждала, сама не знаю чего. В душе поселилась апатия, и стало совершенно всё равно, что нахожусь тут. Что никто со мной не говорит, что ставят странные условия. Просто безразлично.

Пришедшая с завтраком Эйса сначала сделала вид, что знать меня не знает. Поставила на тумбочку поднос, отошла чуть в сторону, привычно ожидая, пока закончу с едой. Но у меня не было сил, даже чтобы сесть.

– Виктория, не дури, – проговорила девушка. – Голодовка ‒ не выход.

– Я… не могу, – кое-как удалось сказать мне, но собственный голос показался безжизненным.

– Как это? – Эйсара подошла ближе, осмотрела моё лицо, руки и откровенно нахмурилась. – Так, я сейчас вернусь. Лежи.

Да куда мне деваться? Вряд ли удалось бы даже уползти.

Послышались шаги, открылась и закрылась дверь, и снова стало тихо. Но сейчас это меня уже не раздражало, а даже радовало. Я закрыла глаза, уплывая в пустую тёмную дрёму. Туда, где не было ничего: ни друзей, ни врагов, ни обязательств, ни чувств, ни воспоминаний. Только тишина и покой.

Но вдруг меня кто-то встряхнул.

– Тори! – голос Дана донёсся словно через толстую стену. – Виктория!