Шотландия: Путешествие по Британии - Генри Воллам Мортон

— Пойдемте! — прокричал мой спутник. — Нам надо пересечь реку.

Пересечь реку? Как? Я знал, что там нет моста; но времени задавать вопросы у меня тоже не было, так как все трое двинулись вперед, закинув сачки на плечи, и оставалось только одно — следовать за ними.

К своему ужасу, я обнаружил — надо сказать, я ненавижу узкие доски и мостки, — что этот бешеный поток (ночью он казался намного яростнее какой бы то ни было виденной мною ранее реки!) пересекала цепочка досок примерно в фут шириной, с одной стороны закрепленная веревкой, которая служила не столько гарантией надежности, сколько чем-то вроде указателя. Она стала раскачиваться, едва к ней притронулись.

Доски тянулись, вероятно, ярдов на пятьдесят, потом меняли направление и наискось пересекали пороги. Местами вода перехлестывала через доски, так что мокрое, скользкое дерево содрогалось под ее натиском. Я порадовался, что почти ничего не вижу.

Было нечто зловещее и очевидно опасное в нашем медленном, осторожном продвижении в ночи, с подозрительными сачками на плечах. Чудилось, что вот-вот появится человек в форме и с ружьем и арестует всех.

Я испытал облегчение, когда мы ступили на островок посреди Доучиз, размером с небольшую гостиную. Мы находились теперь посреди реки. Повсюду виднелись белые буруны там, где вода каскадом срывалась с выступающих камней.

Мои спутники приготовились к ловле. На правом плече рыбака находился деревянный двадцатифутовый шест, на который крепилась большая сеть-сачок; он держался на ремне. Энергичным движением рыбак забросил сачок в воду, словно копье. На островке было так мало места, что нам пришлось лечь на мокрую траву, чтобы избежать удара шестом.

Было нечто восхитительное в том, чтобы лежать посреди бурного потока и смотреть на фоне белых порогов на силуэт рыбака, ритмично забрасывающего сеть в воду, протаскивающего ее и быстро вытягивающего наружу.

— Нет рыбы! Совсем нет! — крикнули мне на пределе громкости. — Хотите метнуть сеть?

Я, конечно же, хотел.

С большим усилием я поднял шест в позицию для метания, но оказалось, что управляться с этой тяжелой штуковиной совсем непросто. Кое-как я уронил сачок в реку, и в то же мгновение, как она коснулась воды, мне показалось, что я поймал кита: сеть буквально вырвалась вверх, подкинув меня в воздух, а потом толкнув на моих спутников. Но они были готовы поймать меня. Они подхватили и меня, и шест. Если бы они этого не сделали, я бы свалился в холодную воду.

Когда я взглянул на рыбаков, то лишь по их лицам смог догадаться, что они смеются. Звука я не слышал.

Для метания сети нужна не только крепкая мускулатура, но и значительные навыки. Рыбаки рассказали мне, что по одному-двум броскам могут сказать, есть рыба на этом участке реки или нет. Они утверждали, что иногда удается вытянуть сачок, буквально заполненный лососем.

Затем они попробовали ловить с другой стороны островка, у основания водопада. Сеть вошла в воду точно и жестко, как нож, и затем, так быстро, что я не успел даже понять, как это произошло, снова появилась на поверхности, на четыре фута полная живым серебряным отчаянием.

Лососи просто сходили с ума! Они высоко подпрыгивали и падали на землю! Я слышал звук борьбы даже на фоне грохота порогов Доучиз. Один из рыбаков торопливо оглушал рыбин ударами деревянного молотка.

Я почувствовал легкую тошноту. С грустью вспомнил я тихих, мирных рыбаков в других частях Шотландии, уплачивающих сотни фунтов за удовольствие стоять по пояс в воде и потихоньку рыбачить час за часом, день за днем, извлекая по одной рыбине за раз. А мы тут глушим рыбу дубиной посреди ночи!

Это просто аморально…

Рыбаки о чем-то посовещались и пришли к выводу, что на эту ночь довольно. В водоеме больше нет рыбы.

Начался мелкий, но весьма настойчивый, затяжной дождик. Доски через реку были совсем мокрыми и скользкими. Возвращаться оказалось труднее, чем идти до островка, притом что я уже знал обо всех поджидавших нас трудных местах. Передо мной шел тот человек, что метал сеть, он по-прежнему нес на плече здоровенный шест с сачком. За мной рыбак нес улов лосося.

В хижине мы взвесили рыбу. Она потянула на 18 фунтов.

— Что вы будете с ней делать? — поинтересовался я.

— Лондон, — коротко ответил один из рыбаков.

Каков же аппетит у Лондона, и из каких странных мест поступают на лондонский стол продукты, удовлетворяющие этот аппетит, и какими причудливыми способами эти продукты добывают в этих дальних краях!

6

Пола Джонса, сына садовника из Гэллоуэя, основавшего американский военно-морской флот, его поклонники сравнивают с адмиралом Нельсоном и очернителем последнего капитаном Киддом.

Я предпочитаю думать о нем как об одном из самых замечательных и загадочных шотландцев в истории и одном из наиболее эффективных бунтовщиков, когда-либо выступавших против британской армии. Что за колосс, и всего в сорок пять лет!

— Он был пиратом? — спросил я у одного человека в Кирккадбрайте.

— Ну, — отозвался он, внимательно осмотрев каждый камень в кладке таможни, — я бы так не сказал. Он с попутным ветром отправился в море, и, может, потомки к нему не очень-то справедливы. А вы когда-нибудь слышали историю о том, как Пол Джонс устроил переполох в Киркалди, где делают линолеум? Никогда не слышали? Это правдивая история…

Это и вправду оказалась настоящая история!

К тому времени, когда Пол Джонс, первый официальный американский адмирал, нападал на корабли его величества и опустошал прибрежные города на севере, распространились слухи, что он блокировал устье реки Форт и подходит к Киркалди. Горожане были перепуганы. Авторы памфлетов отлично делали свою работу, и Пол Джонс ужасал всех, старых и молодых.

В Киркалди жил эксцентричный пожилой священник-пресвитерианин, имевший манеру обращаться к Богу весьма фамильярно и задиристо. Трудно было понять, он молится или адресует слова кому-то из непонятливых прихожан. Но на самом деле это был хороший и богобоязненный человек, как все люди такого рода.

Горожане бросились на берег, чтобы увидеть смертоносный фрегат, и многие видели, как старый священник со стулом в руках проталкивается сквозь толпу. Наконец он приблизился к воде, сел у самой кромки прилива и начал молиться:

«Ну, дорогой Господь, и Ты не думаешь, что это настоящий позор с Твоей стороны наслать этого злобного пирата и перепугать добрый народ Киркалди? Ведь Тебе ничего не стоит убрать его отсюда, и ничего бы не случилось. Если бы ветра дули иначе, он бы сюда не добрался. И чтобы он тогда поделывал? И посмотри на то безобразие, которое нынче творится. Вся толпа собралась тут, а его банда что вытворяет, а? Пожгли дома, попортили имущество, все подчистую разгромили. И горе мне! Кто, как не кровавый злодей, мог забрать жизни тех людей? Бедные женщины насмерть боятся за своих детей, а их выводки визжат и плачут. Как все это вынести? Я долго был верным Твоим слугой, Господи, но если Ты немедленно не исправишь все это и не сдуешь негодяя прочь от наших ворот, я ногой не ступлю отсюда, и пусть меня затопит прилив. Так что прими к сведению…»