Ледяная кровь - Элли Блейк

– Почему ты прячешь свое лицо? – спросила я.

Темное подозрение закралось ко мне в голову. Аркус все время носил капюшон, у него был видимый шрам. Он и Брат Тисл сказали, что я привлекла их внимание после того, что случилось в моей деревне. А вдруг Аркус был одним из тех солдат, которых я подожгла?

Как только я задала вопрос, стало холоднее. Под ногами появился лед, захрустели мертвые листья.

– Я не помню, чтобы разрешал тебе задавать вопросы, – ответил он.

– Я не помню, чтобы нуждалась в разрешении. Что ты скрываешь?

– Ничего не скрываю. Только закрываю то, что люди не хотят видеть.

Я скрестила руки. Он смотрел на меня неподвижным холодным взглядом. Возможно, я ошибалась, и он думал, что я поведу себя как дурочка и буду смеяться над ним из-за внешности. Я бы никогда и никого не осудила за шрамы.

– Сегодня я хотя бы вижу твои глаза, – сказала я.

– Зачем тебе видеть мои глаза?

– Не знаю. Может, потому что я знаю о тебе так мало, а ты знаешь обо мне так много. А может, для того чтобы убедиться, что ты человек, а не глыба льда.

Он насторожился. Я знала, что неприлично уставилась на него, но не могла оторвать взгляд от его глаз, которые, словно мозаика, сочетали в себе сотни оттенков синего. Я почувствовала, что пребываю в каком-то напряженном бессознательном состоянии, как песчинка в пространстве, как будто есть только эта синева, которая будоражит мою кровь, охлаждая и одновременно нагревая ее, погружая меня в состояние беспокойного смущения.

Но вдруг что-то мелькнуло в его взгляде, и снежно-голубое небо его глаз сменилось холодной пустотой.

– Я и есть глыба льда.

На меня словно вылили ведро ледяной воды из горной речки. Он повернулся и зашагал прочь, унося с собой всю свою синеву. Мертвые листья хрустели под его сапогами.

Полуденное солнце пробивалось сквозь уцелевшее окно библиотеки, отбрасывая светло-золотые пятна на каменные стены.

– Сестра Пастель, можно войти? – спросила я у двери.

Через неделю после моего неудачного побега я узнала, что сестру Пастель называют лучшим иллюстратором в аббатстве. Часами она сидела, склонившись над своими пергаментами. Я была очарована ее работами, точеными плавными буквами и яркими картинами.

Она положила кисть в чашку и повернулась ко мне.

– Входите, мисс Отрера.

Я шагнула вперед, стараясь не задеть рукавом ни один из хрупких свитков, лежавших на столе.

– Я подумала… – мой голос осекся, когда на глаза попалась почерневшая ножка стола, напомнив мне о срыве во время предыдущего визита. Конечно, невозмутимый и осторожный иллюстратор не позволит никакой Огнекровной находиться рядом со всеми этими драгоценными книгами.

– Я рада, что вы пришли, – сказала она, удивив меня. Ее губы изогнулись, и я решила, что она улыбнулась – улыбка не часто появлялась на ее лице. – Я не поблагодарила вас за спасение.

– Не стоит, – быстро сказала я. – Огонь не причиняет мне вреда – по крайней мере, не так быстро. Я уверена, если б у меня не получилось, Аркус нашел бы способ помочь вам.

– Все равно вы рисковали и проявили характер, обеспокоились. Мы же не были друзьями.

– Мы не были и врагами. По крайней мере, я так считала.

Она опустила взгляд на свои руки, аккуратно сложенные на коленях.

– А я, признаюсь, видела в вас угрозу. В первый день, когда мы с братом Лэком принесли вам ванну, у меня были подозрения, что вы – Огнекровная. Я гневалась, что брат Тисл позволил вам приехать сюда. Мне казалось, что ваше присутствие навредит всем нам.

Она замолчала, и я, немного помедлив, спросила:

– А сейчас?

– Я вижу, что вы пытаетесь овладеть своим даром с помощью брата Тисла. Простите меня, я была неправа.

Я неуверенно потопталась.

– Да не о чем говорить. Со мной здесь хорошо обращаются.

Ее губы снова изогнулись, и на этот раз это точно была маленькая улыбка.

– Итак, что привело вас в мои владения душистых пергаментов и скрюченных пальцев?

– Я надеялась, что вы сможете показать мне, как работать красками и кистью. Конечно, я не хочу мешать вам. Но мне так нравится, что вы делаете, и я хотела поучиться у вас. Ваши работы прекрасны.

– Спасибо. Садитесь за стол рядом со мной, и я с удовольствием покажу вам.

Мои щеки зарделись от радости.

– Но, пожалуйста, – медленно добавила она, – пожалуйста, постарайтесь ничего не подпалить от расстройства – ведь сразу мало у кого получается. Мне бы не хотелось еще одного пожара, особенно здесь.

Моя радость исчезла.

– Не я устроила тот пожар, сестра Пастель.

Она помолчала, внимательно изучая меня.

– Я рада это слышать. Хотя мне неприятно думать, что пожар устроил кто-то из моих собратьев и не признался в этом, когда обвинили вас.

Я покачала головой.

– Загореться могло и по неосторожности. Мы никогда не узнаем, что произошло. Но позвольте вас успокоить – мне вы можете доверять. Если я расстроюсь, то пойду к Аркусу на дополнительные занятия. У него хорошо получается справляться с моим гневом.

Сестра Пастель усмехнулась и протянула мне кисть.

* * *

В течение следующей недели жизнь в аббатстве текла однообразно. Несмотря на выздоровление, я продолжала спать в лазарете. Там мне было комфортно, да и брат Гамут признался, что в аббатстве мало комнат, пригодных для проживания. По утрам я просыпалась с колокольным звоном, надевала тунику и штаны. Затем дважды поднималась и спускалась по лестнице башни и отправлялась на тренировочную площадку на встречу с братом Тислом.

Я стала лучше справляться со своими внезапными вспышками и, наконец, смогла сжечь ненавистный кустарник, который уцелел во время первого урока. Затем я научилась поджигать любой предмет, на который указывал брат Тисл, хотя, по его словам, цели мои временами были довольно непредсказуемы. Он заставлял меня оттачивать мастерство: каждый день разжигать огонь в каминах, сушить мокрую одежду после стирки, даже зажигать свечу на расстоянии – на все это уходило куча времени и усилий. Я все лучше справлялась с заданиями. Но, к моему большому разочарованию, мне никак не удавалось воспользоваться даром в полную силу – что-то все время ускользало от меня.

После занятий я обычно направлялась на конюшню, чтобы помочь сестре Клоув, которая ухаживала за животными. У нее было грубо высеченное лицо и большие заботливые руки. Я помогала ей чистить стойла и ухаживать за лошадьми, носить тяжелые мешки с кормом или зерном для цыплят, свиней и коз.

Из конюшни я шла в кухню, расположенную в отдельном здании из-за опасности пожара, и помогала повару, брату Пилу. Обычно он заставлял меня мыть горшки и носить воду из колодца. Иногда он просил меня собрать травы, которые использовал как приправу к приготовленной похлебке.