Опасная ложь - Меган Миранда

Мама оформила меня на домашнее обучение. Я сдавала государственные экзамены. И получала хорошие оценки. Я никогда не была у врача, и мне не делали прививок, что тогда не нарушало никаких законов, однако вызвало обеспокоенность социальных работников. Но когда мне было примерно семь лет, что-то произошло. Я точно не знаю, что именно. Но однажды к нам пришли из службы опеки и стали задавать мне вопросы отдельно от мамы, и, видимо, я сказала что-то, что им не понравилось… что-то про детей из телевизора, как опасно для них играть в лесу. Они поняли, что мы обе не выходили из дома примерно с тех пор, как я родилась.

Меня забрали – временно, всего на сорок восемь часов, но мама просто слетела с катушек. Воистину, не лучшая реакция. Я хорошо это помню, потому что до этого никогда не покидала дом. Иногда, когда я оказываюсь где-то впервые, меня охватывает то же чувство, и я вспоминаю, как замыкаюсь в себе – хочу закричать, но не хватает воздуха. Но даже тогда, даже когда у нее отняли дочь, и она не знала, где я, даже тогда мама не вышла из дома. Она не пыталась меня найти.

Она дождалась, чтобы меня вернули, а затем сделала все возможное, чтобы я осталась. Но именно из-за той истории я понимала, что она бы не вышла из дома просто потому, что меня нет. Она не могла этого сделать. Это было невозможно.

Райан хозяйничал на кухне – налил мне сока, смотрел на меня краем глаза и усаживал обратно на стул, когда я вставала и начинала ходить туда-сюда. Я будто онемела и находилась где-то далеко, как бы над собственным телом. Не так я себе представляла свое первое свидание с Райаном.

Помнишь наше первое свидание? Как мы молча сидели у меня на кухне, пока я пыталась сообразить, куда исчезла моя мама? Точно. Отлично провели время, опять.

Райан залез в буфет, съел печенье, а затем положил одно передо мной. Он взял свой телефон, и я тут же вернулась в реальность.

– Надо позвонить в полицию, – сказал он, – если ты считаешь… что что-то случилось. Надо позвонить.

Что-то случилось. Да, что-то стряслось. Но что? От того, что именно случилось, зависело все, и я не могла решить, пока это было неизвестно. Вопрос был очень деликатный, и мне нужно было, чтобы Райан это понимал. Но это было похоже на признание, а я привыкла держать такие вещи при себе ради себя самой. Но он ждал, постукивая пальцами по столу, готов был слушать. Я глубоко вздохнула:

– Если я позвоню в полицию, то больше не смогу здесь жить. А я ей нужна. – И она нужна мне. – Просто… Надо осмотреться. Надо сначала понять, что вообще произошло.

Он положил телефон на столешницу, как бы уступая, не задав ни одного из тысячи вопросов, которые мог бы задать. Вместо этого Райан провел пальцами по волосам, убирая их со лба.

– Хорошо, – сказал он. – Кроме выключенной сигнализации, ты заметила еще что-нибудь необычное?

– Нет, – ответила я, и тут мои глаза округлились, а в ушах зазвенело. Нет, нет, нет.

Когда я уходила, все двери были заперты, но вот окно… Я вскочила из-за стола так, что стул скрипнул на плитке, и побежала в свою комнату, задевая руками стены. Я поняла, откуда шел тот холод, почему в моей комнате было холоднее, как будто что-то там произошло. Это не мамина злость. Это окно. Оно было приоткрыто, а решетка отодвинута, хотя я точно закрыла ее, когда ушла.

– О боже, – прошептала я.

Кто-то забрался в дом. Что бы ни произошло, все началось с моей комнаты, потому что я не закрыла окно.

– Что такое? – спросил Райан, стоя в дверях и упершись рукой в косяк – мое напряжение передалось ему.

Но я заметила что-то еще, опять начиналось что-то знакомое, чему я почти обрадовалась, потому что только это и была в силах понять. Волоски на руках вставали дыбом, по ногам забегали мурашки, желудок стиснуло. Поэтому Джен и написала обо мне ту статью.

Случившееся с мамой – химические ожоги на спине, похищение… Джен решила – и написала, – что именно поэтому я не переношу резкие химические запахи. Мое тело будто распознает угрозу. Могла ли мама передать мне свой страх при рождении? Некоторые страхи приходят с опытом, другие мы наследуем от родителей. Естественный отбор. Бежать ото льва. Отпрыгивать от крошечных, но ядовитых насекомых. Страхи существуют не просто так – они помогают нам выжить.

Так что же было в этой пустой комнате? В чем источник страха? Ночной воздух, запах сосны – все знакомое. Шрамы на ее спине, похититель – это изменило ее. Я помню, как мама могла несколько дней кряду смотреть новости, читать статьи, зацикливаясь на страданиях, которые люди причиняют друг другу. Она зачитывала заметки вслух и спрашивала меня: «Тебя заперли в кузове грузовика. Что будешь делать?» Или: «Ты в эпицентре стрельбы. Как будешь выбираться?» Она научила меня искать страхи. Видеть их повсюду. Это был наш самый основной инстинкт.

Чего же я должна бояться прямо сейчас? Не Райана, не ночи и не холода. Ничего из этого. Источник страха был глубже. Проще. Пустая комната. Пустой стерильный дом. Пустота. Теперь я была одна. Самое ужасное, что я сама во всем виновата.

Я шагала по комнате, как будто лишившись опоры, смутно понимая, что Райан ходит за мной. Я посмотрела на комнату с другого угла. Беспорядок, открытые шкафы… Представила, как кто-то пробирается через незапертое окно. Это не мама меня искала, а в дом кто-то пробрался. Я потянулась за решеткой через окно – оно было приоткрыто. Не совсем так, как я его оставила.

Райан взял меня за руку:

– Поговори со мной.

– Я убежала, – начала я. – И оставила незапертым окно. Это все из-за меня. – Так или иначе, все упиралось в это решение.

Я думала, мама зря перестраховывается. Ну что такого в незапертой решетке на окне. Молния не бьет дважды в одно место. Но я ошибалась. Как же я ошибалась. Райан подошел ближе, положил руку мне на плечо и на мгновение закрыл глаза, как бы набираясь сил:

– Слушай, Келси, я скажу это еще раз. Если ты думаешь, что в дом кто-то забрался, надо звонить в полицию.

Сказал тот, кого никогда насильно не забирали из собственного дома. Я замотала головой, не зная, какое решение принять. Раньше мне и не нужно было ничего решать. Я делала то, что мне говорили мама или Джен. Боялась того, чего боялась мама. Любила то, что любила она. Единственный раз, когда я сама приняла решение – уйти тайком из дома, – закончился очень плохо.

Я хотела утонуть в постели, защищенная стенами, под своим одеялом, с пауками, ползающими по моей коже. И чтобы мама была дома.

– Келси, – повторил Райан, – надо что-то делать.

Шансы пятьдесят на пятьдесят, что я приму неверное решение. В любом случае пожинать его плоды придется мне. Не ему.

– Дай подумать, – сказала я и убрала руки.

У мамы не было мобильного – он ей был просто не нужен. Она никуда не выходила. У нее были компьютер, стационарный телефон и сигнализация.

– Хорошо. Если у меня получится включить сигнализацию, – принялась рассуждать я, – значит, она сама ее выключила или произошло замыкание, и тогда надо просто подождать. Если она не заработает… значит, кто-то перерезал провода, и тогда мы позвоним в полицию. Хорошо?