Красный замок - Кэрол Нелсон Дуглас

– Должен сказать, Холмс, я возмущен. Понимаю, что вам необходимо держать в тайне имя людей, которые поручили вам дело Потрошителя, и, разумеется, я готов уважать это обстоятельство. Однако я не вижу причины, по которой вы не разрешили мне сопровождать вас, как я много раз делал во время других опасных миссий. Будь я тогда рядом, я бы обследовал тело как врач. Как врач, который знаком с вашими методами точного анализа. Я мог бы помочь!

– Вы бы не спасли ее, мой дорогой друг.

– Я мог остаться, пока вы преследовали Шварца. Вдруг я заметил бы что-нибудь и не позволил злодею завершить в тот раз свое черное дело.

– Ах, Уотсон, исходя из своего опыта, могу сказать вам, что гипотетические рассуждения «если бы да кабы» – пустая игра воображения, абсолютно противоположная неумолимой логике, которой я руководствуюсь. И причиной вашего отсутствия в ту ночь стала как раз ваша профессия.

– Но… – начал я, чувствуя, что рискую опуститься до бессвязной возмущенной речи, что в обсуждении всегда подрывает позицию говорящего.

Однако тут же я замолчал, поскольку на меня лавиной обрушился истинный смысл слов детектива. Профессия. Способ, каким Джек-потрошитель расчленял тела, мог указывать на медицинские навыки. Любой доктор, появившийся в Уайтчепеле прошлой осенью, рисковал быть обвиненным в деяниях маньяка.

Мой друг Шерлок Холмс старался защитить меня, даже гуляя по одним и тем же улицам с Потрошителем и его жертвами.

– Я бы все равно отправился с вами, – пробормотал я брюзгливо, пытаясь скрыть замешательство.

– Я знаю, дружище, но той женщине было не помочь.

Теперь и я впился взглядом в закрытые ворота, представляя, как свежая кровь бедняжки сворачивается на мостовой, пока сама она умирает в полном одиночестве.

– После того как ей перерезали горло, она мало что чувствовала, – отметил я больше для своего успокоения, нежели вдобавок к картине смерти. Человек, обученный облегчать и спасать жизнь, может бесконечно размышлять о разуме, способном эту жизнь оборвать одним-двумя дикими взмахами лезвия по горлу. Сделать свое дело, произведя всего один чистый разрез, очень нелегко, но, как я помню, с Элизабет Страйд все получилось именно так. Тут нужна была неистовая ярость. Или мастерство.

– Вы хотите войти в здание, не так ли, Холмс? – поинтересовался я, возвращаясь в настоящее и вспоминая, зачем мы оказались здесь снова, на сей раз вдвоем, проводя запоздалое расследование.

– Нет, Уотсон, я хочу попасть в подвал клуба. Если только вы не горите желанием делать подкоп, предлагаю воспользоваться более прямым и удобным путем.

Здание даже не нуждалось в табличке, возвещающей, что здесь собирается Международное общество обучения рабочих: пока мы изучали улицу, я заметил отдельных трудяг и людей еврейской внешности, которые исчезали в непримечательном портале.

Хотя я посетил слишком много стран, чтобы вменять человеку в вину его вероисповедание или расовую принадлежность, у меня возникли опасения, что тут все может быть наоборот. Евреев Уайтчепела слишком часто выставляли козлами отпущения в языческих распутствах, учиненных в бедных кварталах.

– Мы одеты неподходящим образом, – подметил я.

– Имя раввина откроет нам любые двери. К тому же в подходящем костюме я смогу проникнуть сюда в любое время. Но мне хотелось бы, чтобы вы тоже посмотрели на это место и его обитателей.

Итак, мы преодолели несколько ступенек, чтобы попасть на первый этаж сектантского клуба. Оправдывая мои ожидания по поводу ассоциации рабочих, ее участники оказались вполне серьезными, если не высокообразованными людьми.

Все эрудированные англичане знали об общественных волнениях среди людей из более бедных слоев. Никто не стал бы спорить, что скученность населения и уровень разврата в Уайтчепеле не просто невыносимы сами по себе, но и помешали остановить нападения Джека-потрошителя.

Район превратился в сточную яму, куда стекались отбросы Британских островов и Восточной Европы. Исторические катаклизмы породили многочисленные бестолковые толпы бывших крестьян, которые наводнили большие города и продолжают прибывать бесконечным потоком. Погромы в России поставили евреев перед выбором: жизнь или бегство. Поляки спасались от перемен, которые привнесли те же восточные захватчики, что терзали приграничные земли в течение многих веков. По иронии судьбы беженцы стеклись в восточную часть Лондона, Ист-Энд. Чужеземцы были людьми бедными, мало кто из них говорил по-английски, и они обладали скудными навыками.

Все они камнями опустились на дно в самых скверных районах нашего великого города и смешались, хоть и не без проблем, с местными бедолагами. Английская беднота состояла из множества фермеров, вытесненных из процветающих районов страны в городские канавы, столетиями отравлявшие нашу столицу; тут же обитали и бездомные женщины, которые не знали иной торговли, кроме как своим телом.

– Вот это да, Холмс, – усмехнулся я, когда мы начали нашу запланированную вылазку и переходили улицу. – Известно, что вы человек богемы, но я не знал, что вы еще и социалист.

– Я ни то ни другое, Уотсон, – всего-навсего наблюдатель по призванию и профессии. У меня нет политических убеждений, мне единственно интересно, как волнения в стране могут влиять на уровень преступности.

– Многие придерживаются мнения, что Джек-потрошитель – иностранец, поскольку англичанин не способен убивать женщин столь бесчеловечно.

– Французы в Париже думают про свой народ то же самое, – пробормотал он.

– В Париже? Значит, вы ездили туда? Говорите, они подозревают, что Джек-потрошитель переместился в столицу Франции?

– Серии жестоких убийств случаются повсеместно, старина. Редкие из них описаны достаточно детально и имеют определенные признаки, которые помогли бы установить, один человек или дюжина совершили преступления. Всегда предполагается, что злодеяния, совершаемые сумасшедшими, слишком зверские и нелогичные, в силу чего выбиваются из общего ряда… пока безумец не атакует снова. Они никогда не пытаются следовать алгоритму – закономерность не прослеживается.

– А в Париже проявились особенности Потрошителя?

– Некоторые, – сухо ответил Холмс.

Постучав в дверь, сыщик назвал имя раввина и скоро смог убедить угрюмого бородатого малого поговорить с нами, хотя мы по всей очевидности не принадлежали ни к одной разновидности рабочих.

– Я ищу человека, – начал мой друг.

– Все мы здесь люди, – получил он короткий ответ; парень говорил с акцентом, но речь была ясная.

– Этот мужчина скорее всего являлся посетителем, как мы.

– Тогда он – исключение.

– На это я и рассчитывал, – продолжил Холмс. – Надеюсь, исключение достаточно заметное, чтобы вы его запомнили. Полагаю, вы с Украины. Похоже, путешествие обошлось вам очень дорого и вы потеряли сестру; нет, прошу прощения, брата. Без сомнения, вам сложно было устроиться конюхом на постоялый двор, поскольку в городе проживает множество ирландцев, которые естественным образом подходят для подобной работы и к тому же жадны до дела. Не могу вас винить: вы ищете лучшей жизни и для этого объединяетесь с людьми, попавшими в схожую ситуацию. Конечно, вам очень идут на пользу уроки английского, которые вы берете, и уровень владения столь сложным языком заслуживает похвалы. И наконец, скоро сюда приедет ваша мать.