Апокалипсис - Сергей Котов

К сожалению, тела погибших тоже попадались. Те, что были снаружи, во вскрытых и изодранных скафандрах, частично обуглились или даже обратились в пепел. Должно быть, попали под солнечные лучи. Внутри сохранность была лучше — воздуха внутри базы больше не было.

Сначала я хотел собрать тела и сложить их в одном из технических помещений, подготовив к захоронению. Но потом передумал — внешне заметные изменения могли выдать моё присутствие. По той же причине я не активировал радиоаппаратуру. Для начала нужно было разобраться в происходящем.

Больше всего я боялся обнаружить среди погибших Льва или ещё кого-то из тех, с кем я был близко знаком. Но хотя бы от этого удара судьба меня оградила.

Тщательно исследовав базу и не обнаружив ничего, что могло бы пролить свет на причины произошедшего, я решил прыгать на Землю. Но сначала спрятал свою капсулу, в одном из уцелевших вакуумных ангаров.

Куда именно прыгать я особо долго не раздумывал. Единственное место, где меня точно ждали — это небольшой коттедж в Сочи. С Катей мы, к сожалению, не предусмотрели никаких вариантов аварийной связи после моего возвращения, о чём я, конечно, теперь жалел. Но, думаю, вычислить, куда я прыгну сразу, как только обнаружу развалины на Луне, для неё проблемы не составляло. Оставалось только надеяться, что она, и её родительская сущность, Гайя, сумели позаботиться о моих родителях.

Сочи находился на линии терминатора, там был закат. Из-за этого вычислять нужную высоту прыжка было тяжелее, чем обычно. Поэтому перед тем, как перенестись на крыльцо коттежда, я прыгнул в точку над морем, на высоте полукилометра, откуда открывался панорамный вид на город.

Стремительно темнело. Странно, но городские огни почему-то не зажигались. Даже створы тоннелей дублёра Курортного проспекта оставались темными. И движения никакого не было. Город был похож на застывший тёмный макет.

У меня мгновенно пересохло во рту, но мешкать было нельзя — водная поверхность стремительно приближалась. И я, тщательно в режиме рассчитав траекторию, прыгнул к дому, где остановились родители.

В доме было темно. На негнущихся ногах я поднялся на крыльцо. Стеклянные окна были закрыты изнутри фанерными щитами.

Пытаясь взять себя в руки и придумать план действий, хотя бы на ближайшее время, я немного замешкался. И в этот момент услышал тихий звук приближающихся шагов.

Дверной замок щелкнул. Дверь распахнулась. На пороге стояла мама с крохотным фонариком в правой руке. Увидев меня, она всхлипнула, и кинулась в мои объятия.

— Гриша, Гриша, родной… — бормотала она сквозь рыдания, — ты жив… ты вернулся.

— Конечно, мам, — отвечал я, — конечно, я вернулся.

— Телевизор включается раз в сутки, чтобы передать последнюю сводку новостей, — говорил отец, — о сотовой сети или Интернете давно даже не мечтаем, — он тяжко вздохнул.

Мы сидел в подвале, где усилиями отца было оборудовано что-то вроде уютной гостиной без окон.

— У нас есть отдельный канал связи, — продолжала мама, — но…

Они с отцом переглянулись.

— Что «но», мам? — спросил я встревоженно.

— Гриша, мы не думаем, что нужно сообщать о твоём возвращении. По крайней мере, немедленно.

— Почему? — растерялся я, — мне нужно как можно скорее переговорить с Катей!

— Гриша, потому что тебя возьмут в оборот, — резко сказал отец, — это совершенно очевидно. Возможно, нам стоит… отступить. На время. Пока всё уляжется. Понимаешь?

— Пап… — вздохнул я, — не узнаю тебя…

— Гриша, ты, похоже, не понял, что происходит.

— Это война, Гриша, — вмешалась мама, — настоящая. Позавчера тут всё небо было в зарницах, работала система ПРО, как говорят знающие люди.

— Атаковали резиденцию президента, — продолжил папа, — это очевидно. Гриша, возможно, где-то уже применяется ядерное оружие. Уверен, нам не всё говорят. Да и положение на Первом Западном фронте очень нестабильное, даже по официальным сводкам. А это всего несколько сотен километров!

Мама тяжело вздохнула и посмотрела в несуществующее окно; папа сделал имитацию, занавесив большой телевизор.

— Катя до того, как улететь в Москву, предлагала нам на Урал перебраться. Там защищенная зона какого-то Братства… но мы не могли уехать, не дождавшись тебя. Я знала, что ты сначала к нам заглянешь.

— Мама, — серьёзно сказал я, — в следующий раз надо обязательно принимать такие предложения. В конце концов, можно было просто записку оставить!

Родители снова переглянулись.

— Вам нужна охрана! — твердо сказал я, — пока я буду разбираться, что тут твориться! Того, о чём вы рассказываете — просто не могло случиться! Никак! Мы предусмотрели все возможности, у нас под контролем были ключевые моменты во всех национальных правительствах!

— Сынок. Не знаю, что вы там планировали — но без тебя явно что-то пошло не так.

— К тому же, нас охраняют, — добавила мама, — Катя сказала, что мы в «периметре безопасности» и особо тревожиться не о чем. Нас могут в любой момент эвакуировать в подземный комплекс, который выдержит прямое попадание водородной бомбы!

Я сжал губы и с силой выдохнул. Потом шлёпнул ладонями по коленям.

— Так. В общем, пока сидите тут. Если предложат эвакуацию — ни в коем случае не отказывайтесь! А я попробую найти Катю. Она не сказал случайно, где именно в Москве находится?

— Она что-то говорила про плаванье и радиоактивную помойку, — отец сказал плечами, — сказала, ты поймешь, где её искать.

— Ясно, — кивнул я, поднимаясь, — тогда не буду терять время!

— Постой, Гриша! — мама всплеснула руками, — но… тебе нельзя в Москву. В любой город нельзя! Это опасно! Тебя застрелить могут!

Я растеряно заморгал.

— Как шпиона, что ли?

— Он ведь не знает, — папа обратился к маме.

— Гриша… тут такое дело… пока тебя не было… эпидемию вроде бы брали под контроль. Потом появился омикрон штамм. Люди вроде от него даже легче болели, все расслабились, решили, что он вытеснит дельту… и тут — очередная мутация. Штамм пи. Смертность больше тридцати процентов…

Отец нервно вздохнул.

— Пока делали вакцину, ввели строжайшие меры по карантину, — продолжила мама, — а потом началась война…

— Поначалу-то чуть народный бунт не начался, после первых расстрелов на улице без суда и следствия за отсутствие кода, — отец вздохнул, — но после первых бомбёжек народ как-то собрался, что-ли… кстати, ПВО отлично сработало! Тогда массированный налёт захлебнулся. Но всё равно пара «томагавков» прорвались до расположений частей под Брянском…

У меня холодные мурашки бегали по всему телу. Но я упорно пытался заставить себя поверить, что всё поправимо. Надо только добраться до центров принятия решений.