Девочка-мебель - Евгений Енин

Удочку он при этом держал на манер копья, нацелив в приставший к берегу корабль.

За полчаса до этого рыбы, жившие в этой речной заводи, свистом созывали друг друга к наживке на крючке Толстого, чисто пожрать, как они это называли. На утонувший поплавок Толстый не обращал внимания. Собственно, как обращать, если он утонул? Он обращал внимание на подплывавшую шхуну. Или бриг. Или фрегат. Или корвет. Или галеон. Или когг. Или бригантину. В парусных судах он не разбирался. Он вообще в судах не разбирался. Гномы даже на весельных лодках не плавали, считая, что рыба, если она не дура, и сама к берегу подплывёт, а если дура и червяка не хочет, то вдруг она заразная. Кстати, червяк на крючке Толстого из последних сил бил морду ершу и дёргал леску с криками:

– Хозяин, тащи, тащи, рыбак не дотопленный, мы тут всех уже поймали!

Судно, мягко зашипев песком, ткнулось широким деревянным носом в берег. На бак вышел человек в ботфортах, широких полосатых штанах, яркой рубахе, кожаной жилетке и треугольной шляпе. Это если описывать его наряд снизу вверх, как смотрел Толстый.

– Куда это мы пристали? – спросил он, поставив ногу на бушприт и попыхивая трубкой.

– К берегу, – ответил Толстый.

Человек, перегнувшись через фальшборт внимательно осмотрел песчаный берег.

– Гм, действительно к берегу, – признал он этот факт. – А что это за берег?

Толстый посмотрел налево, посмотрел направо. И слева, и справа волны шевелили нападавшие в воду листья ивы.

– Это, дяденька, речной берег, – терпеливо объяснил Толстый глупому человеку. – А что это у вас за плавучий сарайчик с тряпочками?

Стоявший на носу моряк вздрогнул и оглянулся. Назад он повернулся с красным лицом. Вернее, мордой.

– Это, пацан, не сарайчик с тряпочками, а корабль с парусами! – рявкнул он, пошевелив бровями.

– Кора-абль… – протянул Толстый. – Ух ты! А вы, дяденька, собственно, кто?

– Мы, гхм… – моряк гордо выпятил грудь. – Мы, пацан, пираты.

– Да ну, бросьте, откуда у нас пираты? – махнул рукой Толстый, – у нас тут гномья страна. Феи есть, великаны есть, пиратам откуда взяться?

– Гхм, да, действительно, откуда? – несколько смутился моряк. – Мы, это, приплыли.

– Дяденька, вы это видите?

Толстый показал на чёрное полузатопленное бревно, прибитое к берегу течением.

– Оно тоже приплыло. Оно пират?

Моряк снова перегнулся через фальшборт и внимательно осмотрел бревно.

– Нет, – сделал он вывод, – не пират. Ладно, подожди.

Пират убежал в сторону юта. Что-то загрохотало. Толстый, вздохнул, вытащил удочку, снял с крючка записку от червяка: «Хозяин, погибаю, но не сдаюсь. Отомсти за меня карасям». Ещё раз вздохнул.

– А так?

Пират вернулся на бак. Теперь его грудь пересекала коричневая кожаная перевязь с кривой саблей. Толстый пожал плечами. Пират нахмурился:

– Подожди. Вот ещё.

Пират снял шляпу, перевязал левый глаз чёрной тряпкой, надел шляпу.

– И вот так.

Он тряхнул правой ногой, ботфорт с неё улетел в сторону грот-мачты, откуда послышались сдавленные ругательства. Под ботфортом обнаружился деревянный протез. Толстый смотрел на эти манипуляции, разинув рот.

– Ну что? – Пират гордо посмотрел на Толстого. – А, подожди ещё секундочку.

Он засунул руку себе под жилет, долго там рылся.

– Ага. Вот.

В руке у пирата оказался растрёпанный заспанный попугай. Он посадил его на плечо. Попугай начал заваливаться набок. Пират прилепил его покрепче.

– Ну что? На кого я теперь похож? – спросил пират со значением, наклонившись вперёд.

– Ой, дяденька, – честно ответил Толстый, – на клоуна!

– Ватерлинию тебе в глотку! – заорал пират. – А ну, взять на абордаж этот сухопутный пень с ушами, – скомандовал он матросам.

* * *

Через час пират капитан Финт сидел рядом с Толстым на палубе, свесив ноги за борт, и жаловался на жизнь.

– И вот плывём мы, значит, по Карибскому морю. И вдруг – туман. Такой, что я не увидел свой палец, пока не ткнул им в глаз. Видишь, – показал Финт синяк. – Слышу, справа по борту кого-то грабят. И слева по борту кого-то грабят. А мы в тумане. И вдруг понимаю: это нас грабят. А ничего не видно. Из тумана вышли – у половины команды кошельки пропали. А мы здесь. – Финт горестно сплюнул в набежавшую волну. – У вас тут есть кого грабить? – искоса глянул он на Толстого.

– Грабить? – Толстый задумался. – Ну, хотите меня пограбьте, если вы без этого не можете.

– Да, нам без этого нельзя, – согласился Финт. – Но что с тебя взять?

– Да хоть удочку. А я себе новую сделаю.

– Удочку?

Финт повертел в руках рыболовное приспособление, выломанное Толстым в ближайшем орешнике. С грохотом кинул на палубе.

– Надо мной все акулы смеяться будут, если я удочку себе награблю.

Команда корабля, собравшаяся за спинами капитана и Толстого, коллективно вздохнула.

– А нет у вас тут замков? Коронованных особ? С драгоценностями? – с надеждой спросил из-за плеча капитана боцман Брюк.

– Коронованных? – поковырял в носу Толстый. – У нас тут одна раскоронованная есть, Клавдия, бывшая королева. Её грабьте сколько хотите. Только, учтите, она своими драгоценностями кидаться будет.

– Драгоценностями? Кидаться? – обрадовался боцман. – Это как?

– Какашками свинячьими из-за забора, вот как. А других драгоценностей у неё нету. Но вы, если хотите, можете её похитить. И выкуп попросить.

– А заплатят? – надежда снова загорелась в боцмане.

– А как же. Какашками свинячьими.

– Тьфу!

Вся команда дружно сплюнула за борт. Из воды послышалась ругань окуней.

– И что ж нам делать? – схватил Толстого за руку кок Анорексий. – Мне не из чего готовить. На обед я сварил последний спасательный круг.

– А в чём проблема-то? – не понял Толстый. – Вон речка, рыбы наловите.

– Нельзя нам рыбачить, – затянулся трубкой капитан. – Из пиратов исключат. Можно только грабить. И клады искать.

– Грабить? Клады искать? Ну, – Толстый забарабанил пальцами по губам. – Ну, всегда же можно что-нибудь придумать.

* * *

Через час вся команда грабила реку. Пираты стояли вдоль берега с удочками, которые награбили в лесу. На крючках у них пускали пузыри червяки, награбленные в земле. А капитан бегал туда-сюда, стреляя в воздух из пистолета и вопил:

– На абордаж! Рыба, сдавайся! Плавник твою на рею!

– Во, награбил! – радостно показывал худенький матросик худенькую плотвичку.