Мафусаиловы хляби - Ольга Рубан

- Полчаса? – Дарья удивленно поглядела на спутника.

- Может и меньше, если поднажму. Но боюсь, тогда Марию Евгеньевну растрясет, и ей точно придется менять памперс, - подмигнул он, - Не знаю, сколько Алтанай вас промурыжит, но я обещал Валентине, что верну вас домой не позже полуночи, и решительно настроен обещание исполнить!

- Олег меня возил гораздо дольше… И даже… в общем нам пришлось заночевать в машине, потому что он сказал, что… по тайге ночью ездить не стоит...

Павел громко расхохотался, зажал себе рот рукой, но было уже поздно – с заднего сидения незамедлительно последовал громкий, заливистый и совершенно дебильный смех.

- Сама то слышишь себя, дочка? – он утер выступившие слезы и чихнул, - И вроде давно уже из подросткового возраста вышла, чтобы верить таким жирным оправданиям.

- Да что вы…, - Дарья страшно смутилась. С виду, действительно, все было шито белыми нитками… За одним исключением – это было слишком далеко от правды.

- Тайга эта испокон – как мать. Согреет, накормит и оденет. Бояться ее не надо, но уважать – необходимо. А насчет Олежки… ты присмотрись. Хороший он человек. Лучший в поселке, а может и во всем Крае. И тогда тебя выручил, и сейчас помогает… Холостой, обеспеченный, благородный… И судя по тому, что ночь тебя в тайге держал, то вполне не…

- Не надо, - Дарья уставилась на свои ладони, - Ни о чем таком и мыслей не было. Все-таки Машку тогда искали…

- Что врачи говорят? – сразу посерьезнел и сменил тему Павел, - Валентина говорила, никакого прогресса?

- Если бы был прогресс, разве я стала бы опять по тайге бегать в надежде на помощь колдунов?

- А следствие как идет?

Дарья пожала плечами. Она уже давно не видела и не слышала ни одного полицейского. Первое время приходили, интересовались, не пришла ли в себя…

- Думаю, вам, как бывшему следователю, известно больше, чем мне.

- Не смеши, - фыркнул Павел, чуть приоткрыл окно и стиснул зубами беломорину, - Мы тут никогда ничего не решали, кроме пьяных драк и проколотых автомобильных шин. Даже тогда, когда Чибиса поймали, он в местном изоляторе три дня провел, а потом его в Край перевезли. Даже протоколы опросов писали под диктовку. Так и сейчас. А если учесть, что я уже 25 лет на пенсии…

- А мальчика, который после Машки пропал? никаких зацепок?

- Да его давно уж искать прекратили…

- Жаль… так, видимо, и не узнаю, как его трусы оказались на Машке.

- О чем ты?

- Разве мама вам не рассказывала? Впрочем, да, - Дарья почесала переносицу, - Я ей не стала говорить, только Олегу обмолвилась. Как-то вылетело… В общем, когда Машку нашли, на ней половина вещей была чужая. Словно ее раздевали, а потом в спешке или по небрежности надели, что под руку попалось. Анализы какие-то делали, сказали, что трусы и майка того пацана, что вслед за ней пропал, а носки вообще какой-то девочки, которая больше пяти лет числится без вести… Что с вами?

Дарья качнулась вперед и с любопытством покосилась на Павла, который внезапно отпустил педаль газа. Машина затряслась и заглохла. Он долго глядел вперед, на падающий за лобовым стеклом мелкий серенький снег, а потом повернулся к ней и с расстановкой спросил:

- Будто там была целая куча вещей, из которой выбрали что сверху лежало… и…

- Вроде того…

- А Олегу, значит, говорила… И что он ответил?

- Да я уж и не помню… кажется, ничего…

Павел открыл пошире окно, с трубным звуком выплюнул окурок, а потом включил первую и снова тронулся в путь.

- Уже было подобное, да? – Дарья во все глаза смотрела на растерянно играющее желваками лицо водителя, - Когда?!

- Я… расскажу тебе. Но после того, как ты поговоришь с Алтанаем. Думаю, мы близки к разгадке очень давней истории…, - он кивнул на лобовое стекло и вырубил дальний свет.

…

Дарья проследила за его взглядом и облегченно выдохнула. Лагерь эвенков находился на прежнем месте. Только маленький водопад едва подавал голос, скованный толстым слоем льда. Она взялась за ручку и замерла в нерешительности.

- Собаки…

Павел натянул на уши черную «пидорку» и распахнул дверь.

- Это Бим и Бом. Добрейшие существа. Поэтому не бойся и проверь, как там дочка. Если нужно будет, подсоблю тебе ее нести.

Дарья оглянулась на заднее сидение, и обнаружила Машку снова пустой. В принципе, для нее это был лучший из вариантов, хоть и придется тащить на себе безвольное, словно лишенное костей, тело. Она застегнула на ней куртку, надела шапку и, чувствуя смутный укол материнской ностальгии, сунула руку под попу, проверяя памперс. Ничего, терпеть можно…

Она вышла из машины и стала вытаскивать Машку, тут же почувствовав знакомые, фыркающие толчки под зад – Бим и Бом тут как тут. На этот раз Дарья даже осмелилась коснуться ладонью их широких, как у телят, покрытых короткой жесткой шерстью, лбов и позволила им обнюхать свисающую с ее рук бесформенным пестрым кулем дочь.

Так, в сопровождении собак, она и пришла на стоянку. Дядя Паша уже разговаривал с эвенками, и она с удивлением обнаружила, что не понимает ни слова. Она задрала рукав пуховика и обнаружила, что на часах уже почти десять вечера. Стало неловко и неудобно заявиться в столь поздний час. Но, к ее удивлению, поселок и не собирался спать. Детишки без устали бегали вокруг чумов, на кострах под присмотром женщин булькали котлы, от которых поднимался густой, ароматный пар, мужчины широкими, как лопата, скребками, чесали оленей и невероятных, заросших густой, длинной шерстью лошадей, только стариков не было видно – наверное, сидели в тепле жилищ на толстых лежанках из шкур.

Дарья устала держать дочь и, осмотревшись, присела на какую-то волокушу с полозьями. Бим и Бом тут же затыкались носами в Машку, шумно отфыркиваясь и беззлобно отпихивая друг друга. Она вспомнила, как боялась их в первый раз… Тогда ей казалось, что это, хоть и очень умные, но невероятно злобные существа, которые не нападают на нее только потому, что не имеют права. Сейчас же, заглядывая исполинским псинам в глаза, она не видела ничего, кроме доброго