Хозяин морей. На краю земли - Патрик О'Брайан

— Конечно, — отозвался Джек и, видя, что Аллен уходит в сторону от темы разговора, добавил: — Может быть, вы лучше по порядку расскажете нам о своих плаваниях с капитаном Колнетом, поделитесь штурманскими секретами, расскажете про китобойный промысел. Чтобы горло не пересохло, выпьем по чашке кофе.

Наступила пауза, каюта наполнилась ароматом кофе. Стивену страшно захотелось курить. Но курить разрешалось лишь на палубе, а на некоторых судах было так строго, что курили лишь на камбузе. Но в таком случае он пропустил бы занимательный рассказ. А Стивена безмерно интересовали киты. Ему также очень хотелось узнать побольше о плавании вокруг мыса Горн, где морехода подстерегает столько опасностей и разыгрываются западные штормы чудовищной силы. Хотелось услышать про цингу и прочие напасти. Стивен подавил свое желание и приготовился слушать штурмана.

— Видите ли, сэр, — заговорил Аллен. — Американцы из Нантакета уже давно бьют кашалотов возле своих берегов и южнее. А перед последней войной они вместе с некоторыми из наших соотечественников стали заниматься китобойным промыслом гораздо южнее, спускаясь до Гвинейского залива, побережья Бразилии и даже Фолклендских островов. Но мы первыми обогнули мыс Горн, чтобы добывать кашалота. Мистер Шилдс, приятель моего отца, вывел туда «Амелию» в восемьдесят восьмом и вернулся в девяностом году, имея в трюмах сто тридцать тонн ворвани. Сто тридцать тонн спермацетовой ворвани, господа! Если учесть премию, то он заработал семь тысяч фунтов стерлингов. Разумеется, следом за ним туда ринулись другие китобои и принялись бить этих китов у побережья Чили, Перу и севернее. Но вы знаете, как ревниво относятся испанцы ко всем, кто плавает в этих водах, а тогда они относились к пришельцам и того хуже, если только такое может быть. Помните, что случилось в проливе Нотка Саунд?

— Как не помнить! — откликнулся Джек, который был обязан своим нынешним положением той далекой, сырой, неуютной бухте на острове Ванкувер, расположенной далеко к северу от последнего испанского поселения на западном побережье Америки. В той бухте несколько британских судов, скупавших меха у индейцев, в 1791 году, в период самого устойчивого мира, были захвачены испанцами, что привело к крупному перевооружению флота Его Величества. События эти вошли в историю под названием «испанских беспорядков» и произвели первую из его великолепных метаморфоз, превратившую Джека из обыкновенного помощника штурмана в лейтенанта, получившего королевский патент и украшенную золотым позументом треуголку, которую он надевал по воскресным дням.

— Ну так вот, сэр, — продолжал Аллен. — Китобоям очень не хотелось заходить в порты на западном побережье не только потому, что испанцы народ гордый и вредный, но еще и оттого, что, годами находясь так далеко от дома, промысловики никогда не знали, что за время на дворе — мирное или военное, — и могли потерять не только судно с добычей, но и здоровье, а угодив в испанскую тюрьму, умереть там от голода или желтой лихорадки. Но когда тебя носит в открытом море два, а то и три года, то, понятное дело, хочется размяться и подремонтироваться.

Все офицеры закивали головами, а Киллик, забывшись, ляпнул: «А как же иначе!» — но вовремя закашлялся.

— И вот мистер Эндерби — тот самый, что отправил Шилдса в плавание на «Амелии» — и несколько других судовладельцев обратились к правительству с просьбой снарядить экспедицию, имеющую цель отыскать гавани и источники снабжения с тем, чтобы промысел в южных широтах мог продолжаться, причем в более благоприятных условиях, чем прежде. Правительство согласилось, но получилось то, что я назвал бы гермафродитной экспедицией: наполовину это был промысел, наполовину исследование, чтобы одно окупало другое. Сначала Адмиралтейство заявило, что выделит «Рэттлер» — крепкий, добротный шлюп водоизмещением 374 тонны, — но потом передумало и продало его судовладельцам, которые превратили его в китобойное судно под командой штурмана с экипажем всего из двадцати пяти человек, хотя по штату кораблю такого класса полагается сто тридцать матросов. Как бы то ни было, Адмиралтейство назначило на него мистера Колнета, который в свое время совершил кругосветное путешествие вместе с Куком на его «Резолюции» и плавал в период между войнами на торговых судах в Тихом океане, получая половинное жалованье. Он-то и оказался в заливе Нотка Саунд, его-то суда и были тогда захвачены! Он возглавил экспедицию и был настолько добр, что взял меня с собой.

— И когда все это происходило, мистер Аллен? — спросил Джек.

— В самом начале испанского перевооружения, сэр, зимой девяносто второго. Нам не повезло, потому что на место нескольких военных моряков нам пришлось взять нескольких новичков, совсем мальчишек. Из-за этого мы задержались до января девяносто третьего. Мы потеряли деньги, добытые китобойным промыслом, и прозевали хорошую погоду. Однако в конце концов мы выбрались оттуда и добрались до Острова, если мне не изменяет память, восемнадцать суток спустя.

— А что за остров? — поинтересовался отец Мартин.

— Ясное дело, Мадейра, — разом отозвались офицеры.

— У нас на флоте Островом называют Мадейру, — с видом старого морского волка снисходительно пояснил Стивен.

— Еще через девять суток мы добрались до острова Ферро. Там нам повезло с ветром. После того как мы вышли из норд-остовых пассатов, задул несильный ветер, и мы попали в полосу переменных ветров, которая в том году была очень узкой, а затем, на широте 4° N, мы попали в полосу зюйд-остовых пассатов, которые помогли нам спуститься до широты 19° S, после чего, дойдя до меридиана 25° 30' W, мы пересекли экватор. Нет. Вру. До меридиана 24° 30' W. Пару недель спустя мы оказались в устье Рио-Гранде и задержались там на какое-то время, чтобы починить рангоут с такелажем и зашпатлевать обшивку.

Помню, мистер Колнет в заливе загарпунил черепаху весом в четыреста с лишним фунтов. После этого мы отправились на поиски острова, называемого Большим, находящимся, по некоторым данным, на широте 45° S, но на какой именно долготе, никто из нас не знал. Мы обнаружили множество черных китов — так мы называем маленьких настоящих китов, сэр, — пояснил он, обращаясь к отцу Мартину, — но ни Большого, ни Малого острова не нашли. Поэтому мы направились на зюйд-вест и шли этим курсом до тех пор, пока не оказались на глубинах в шестьдесят саженей близ западной оконечности Фолклендов. В течение нескольких дней погода не позволяла производить никаких наблюдений, поэтому мы удалились от островов на значительное расстояние и направились в сторону острова Статен.

— Намеревались пройти проливом Лемэр? — спросил Джек Обри.

— Нет, сэр, — отвечал Аллен. — Мистер Колнет всегда говорил, что из-за приливно-отливных явлений и течений создается такая толчея, что нет смысла идти этим проходом. В полночь мы достигли глубин в девяносто саженей — мистер Колнет всегда пускал в ход диплот, даже с таким маленьким экипажем. Он считал, что мы находимся в опасной близости к малым глубинам, поэтому сменил курс, и утром мы оказались в районе с глубинами, превышавшими полторы сотни саженей. Мы привелись к ветру, направляясь к мысу Горн, обогнули его, держась на большом расстоянии, поскольку мистер Колнет опасался воздействия переменных ветров, и на следующие сутки обнаружили острова Диего Рамирес с дистанции три — четыре лье по пеленгу норд-тень-ост. Вам будет интересно, сэр, — обратился он к доктору. — Мы увидели несколько белых ворон. Они были такого размера и формы, как и северные серые вороны, только белые.