Русалка и Зеленая ночь - Станислав Буркин

– Интересно, как?! – отозвалась та с вызовом. – Мы уже отстыковались, милый.

– Ну, не знаю, – раздраженно отозвался крановщик, берясь за рычаги.

– Всё ты знаешь! – воскликнула отличница с запрограммированной страстностью и уселась Дане на колени, лицом к лицу. Как раз в тот самый миг, когда в иллюминаторе показалась медленно приближающаяся к ним десятитонная мусорная махина. Но Даниил ее увидеть не успел.

– Машенька, отстань, – жалостливо принялся он умолять девушку. – Ведь я на службе и могу пойти под трибунал…

– Молчи, гад, – пылко сказала та. – Помнишь, ты обещал показать мне, как работает твой удивительный кран. Забыл?! – обхватив голову оператора пальцами и порывисто целуя его лицо, она случайно спихнула с его носа очки, а его наушники слетели на плечи.

– Маша! Мария Владимировна! – беспомощно противился Даниил. Наконец нечеловеческим усилием воли он вырвался из девичьих объятий и подслеповато посмотрел в космос.

– Еп! – вырвалось у него, когда он увидел летящий на них белый кокон.

Отточенными до автоматизма движениями он почти вслепую приготовился к тому, чтобы ухватить многотонный контейнер краном. Из наушников на плечах комариным писком слышался яростный вопль бригадира. По выражению лица Дани Маша поняла, что дело действительно плохо, и замерла. Тот быстро наклонился, поймал болтающиеся в невесомости очки и посадил их на место… И убедился: уже поздно, и столкновения не избежать.

Но Даня все-таки попытался отфутболить контейнер от утилизатора и выставил стрелу крана так, что тот с силой стукнулся об нее боком. Это как будто бы помогло: кокон ушел из поля зрения. Даня тяжело вздохнул и вымученно улыбнулся. Утилизатор качнуло и медленно повело на разворот, так что в окне сперва проползла и исчезла голубая планета, а потом… разваливающаяся на куски станция «Русь». Даня с ужасом понял: отброшенный им контейнер въехал прямехонько в нее.

«Ну и дерьмо», – подумал старый Космос, очнувшись от дремоты.

Тут же раздался тяжелый глубинный удар – такой, будто столкнулись атомные подлодки. По-видимому, это какой-то кусок станции достиг утилизатора. Замигал аварийный красный свет, и женский голос умиротворенным тоном сообщил, – «Авария! Немедленно покиньте корабль» и на том и зациклился: «Авария! Немедленно покиньте корабль. Авария! Немедленно покиньте корабль…»

За окном кабины плыл отбитый кусок киля станции, какие-то агрегаты и целый хоровод пустолазов. За беднягами пролетели шланги, баллоны, обломки искореженного металла, и, обгоняя весь этот хлам, в пустоту спиралями скользили туманные струи теряемого станцией жизненно важного газа.

Вдруг терпящий бедствие корабль натужно заскрежетал, как разламывающийся пополам «Титаник». Даня и Маша замерли и инстинктивно посмотрели вверх. Тут же стали раздаваться щелчки отстреливаемых от утилизатора в направлении Земли оранжевых спасательных капсул.

– Бегом! – воскликнул Даня, и в следующую секунду они, нацепив кислородные маски, ринулись через переходы в стыковочные отсеки.

Но когда они сунулись в ближайший «Айболит», их отпихнули три здоровенных пролетария, забились внутрь сами и заблокировали дверь. Даня растерянно оглянулся по сторонам. На глаза ему попались пристегнутые к стенам скафандры, но идея болтаться в пустоте, дожидаясь, возможно и тщетно, спасателей, ему не понравилась. И вдруг краем глаза он заметил в иллюминаторе нечто очень для себя важное. Он замер и медленно повернул голову туда.

– Даня! Быстрей! – потянула его куда-то Машенька, но он, освободив свою руку из ее цепкого захвата, вдруг спокойно и холодно отозвался:

– Простите, Мария Владимировна. Боюсь, нам с вами не по пути.

Проследив за его взглядом, Маша увидела проплывающий мимо иллюминатора, буквально в нескольких метрах от него, футляр контрабаса.

– О, нет! Только не это! – воскликнула она, но Даня уже натягивал скафандр.

Еще минута, и он, облаченный по всем правилам выхода в открытый космос, входил в шлюзовую камеру.

– Идиот! Импотент! Самоубийца! – орала ему вслед Машенька, оставшаяся одна в коридоре утилизатора, который должен был развалиться с минуты на минуту.

Подталкиваемый реактивной струйкой, человек в скафандре уже плыл к заветному музыкальному футляру, а Машенька приготовилась умереть… Вдруг позади нее открылся задраенный люк, кто-то крепко взял ее за шкирку и мешком вволок внутрь челнока.

– Поехали, – буднично сказал этот «кто-то», оказавшийся Ванечкой. Перекрестившись, он занес руку над красной кнопкой…

– Нет, Ванечка, нет, миленький! – закричала Маша. – Даня там, в космосе!

Мусорщик остановился и сказал:

– Ну, подождем. Куда же мы без Дани?

– Так ведь погибнем! – воскликнула непоследовательная прачка.

– А что же тут поделаешь? Что Бог дал, того не переменишь…

Но тут в люк постучали. Ванечка снова открыл его, втащил внутрь космонавта с контрабасом, закрылся и ударил, наконец, по стартовой кнопке.

– Здравствуйте, вас приветствует электронный бортпроводник спускаемого аппарата «Болид-ТМ», – произнес знакомый голос. – Пожалуйста, пристегните ремни безопасности и приготовьтесь к аварийной посадке.

Дорогая, как ты на этот раз права! Посадка действительно обещает быть самой что ни на есть аварийной. Тут же раздался угрожающий щелчок, за ним адский удар, и их припозднившийся «Айболит» отстрелился. Стайка опередивших их капсул, барахтаясь вдалеке, как пляшущая цепочка ДНК, уплывала к горизонту Земли. Дане казалось, что их аппарат куда медлительнее и вовсе не собирается догонять остальных. Он неуклюже вращался, показывая в иллюминаторе то огромные обломки станции, то порою до боли знакомые детали утилизатора, то огромную, покрытую водой и облепленную коростой материков планету.

Необычно долго проболтавшись на орбите, «Айболит» наконец начал свой, как всегда рискованный, путь к Земле. Жестокая тряска, вибрация, отстрел тормозного парашюта, торможение, удар от раскрытия основного купола – и, наконец, спокойный и безмятежный полет среди облаков в подвешенной под огромным парашютом капсуле.

Под товарищами вновь, как и несколько дней назад, был бескрайний океан облаков. Только тут спасенные мусорщики, наконец, осмотрелись. В кабине сидело четверо: Даниил в скафандре, Ванечка, Маша и еще какой-то интеллигентного вида тип. Был он среднего возраста, худой, долговязый, как Рузвельт, в легком, чуть помятом костюме, с дипломатиком или ноутбуком на коленях. Волосы его были растрепаны, и он испуганно, как африканский негр, впервые попавший в метро, посматривал на своих спутников через очки. Впрочем, друзьям он тогда показался человеком спокойным и солидным.

Переглянувшись, Ваня и Маша отстегнули ремни безопасности и с замиранием сердца приникли к маленькому окну, чтобы увидеть, туда ли они летят, а вскоре, стянув с себя скафандр, к ним присоединился Даня.

– Боже, Царя храни… – неоптимистично затянул Ванечка, напряженно вглядываясь в окруживший капсулу туман облаков. Но никто его не поддержал, и он осекся.