Повторение пройденного - Тамара Крюкова

— Двадцать четвёртая квартира.

— Спасибо, — в унисон поблагодарили ребята и направились к подъезду, но их остановил оклик:

— Напрасно идёте. Их никого нет дома.

— Он что, уже уехал? — забеспокоился Антон.

— Опоздали, — упавшим голосом проговорила Настя.

— Нет, он в угловой пошёл. Там бананы дают.

— Рекламная акция, что ли? А где это? — оживился Антон, уже предвкушая, что они с Настей наконец-то перекусят.

— Сейчас туда идти без толку. Всё равно не достанется. Там очередь часа на три, — сказала сухонькая старушка в платочке.

— А как же поезд? Толик ведь должен уезжать, — удивилась Настя.

— Так у него бабушка уже отстояла. Дают по килограмму в руки. Вот она его и позвала.

В который раз Антон удивился, до чего загадочной и непонятной была раньше жизнь. Во-первых, неясно, зачем рекламировать бананы? А во-вторых, почему их раздают килограммами? Видимо, Настя подумала о том же. — Если б поштучно давали, то и очереди бы не было, — сказала она.

— Сказанула, по штуке! А цену как назначать? Бананы же все разные, — отчего-то обиделась сухонькая старушка, а суровая поддакнула:

— Наверху не дураки сидят. Вас не спросили.

— Так там бананы за деньги продают? — дошло до Антона.

— Не задаром же, — вступила в разговор третья старушка.

— А почему по килограмму? Может, я хочу купить больше?

— Все хотят, умник, — сердито фыркнула бабка в байковом халате.

— А где этот магазин? — поинтересовалась Настя.

— Вас в очередь всё равно не пустят. А то один займёт, а к нему десятеро прилепятся, — проворчала суровая бабка.

— Да они всё равно не успеют. Нина с Толиком должны вот-вот вернуться, — сказала ей сухонькая.

После недолгих пререканий Антону удалось-таки выяснить адрес «засекреченного» магазина. Он располагался минутах в двадцати ходьбы. Посовещавшись, ребята решили подождать Толика в скверике, недалёко от его дома.

Почти все скамейки были свободны. Нежаркое осеннее солнце ласково пригревало. Дворники жгли опавшие листья. Стояло бабье лето, последние деньки, когда можно наслаждаться теплом и солнцем. Однако голод мешал оценить все прелести жизни.

— Я бы сейчас быка проглотила. Почему мы не сходили в столовую, когда нам предлагали? — вздохнула Настя.

— Нищета. Хоть милостыню проси, — мрачно заметил Антон и вдруг оживился: — А что? Это идея!

— Интересно, как это ты будешь просить милостыню? — фыркнула Настя.

— Известно как. «Извините нас, пожалуйста. Мы люди не местные. Все вещи украли. Дом сгорел. Поможите, кто чем может…», — затянул Антон гнусавым голосом, подражая попрошайкам из метро.

— Опять ты со своими шуточками, — отмахнулась девочка.

— Я серьёзно. Всё равно ждём. Заодно и время скоротаем.

Настя уставилась на Антона и покрутила пальцем у виска.

— Ты что, совсем?

— А что тут такого? Сама же жалуешься, что хочешь есть.

— Но попрошайничать, как бомж, я не буду, — отказалась Настя.

— А кто мы, по-твоему? Самые настоящие бомжи. И потом это же вроде как понарошку. Нас здесь всё равно никто не знает. Вон и место подходящее возле магазина. Народу много. Кто-нибудь да подаст.

— Как хочешь, а я просить не буду, — заупрямилась Настя.

— Ладно. Учись, пока я живой. Зацени актёрское мастерство, — усмехнулся Антон.

Он встал со скамейки и пошёл в сторону магазина. Настя нехотя поплелась следом, на ходу пытаясь его образумить. Она уговаривала, просила, давила на совесть, но Антон был настроен решительно. Уж если ему что втемяшилось в голову, отговорить его было почти невозможно. Все её доводы влетали в одно ухо, а вылетали из другого. У него на всё был один ответ:

— Я же не виноват, что бизнес здесь не катит. Придётся бить на сострадание. Главное, найти фишку.

Место возле универсама было людным. Антон огляделся и увидел пса непонятной породы. В ожидании хозяина он коротал время на привязи неподалёку от входа. Каждый раз, когда дверь распахивалась, пёс с нетерпением вскакивал, но, видя, что обознался, он снова усаживался ждать.

— А вот и гвоздь программы! Сейчас эта псина заработает нам обед, — обрадовался Антон.

— Интересно, как? — скептически усмехнулась Настя.

— Увидишь. Дай-ка бумагу и фломастер.

Настя вырвала из тетрадки листок, а Антон вывел на нём печатными буквами: «Подайте на корм животным».

— Ну как тебе? — спросил он в ожидании похвалы.

— По-моему, бред. Это чужая собака. Сейчас она тяпнет тебя за ногу и будет права. Пошутил и хватит.

— Я ещё даже не начал. Учись, пока я живой!

— Нет уж, это без меня, — помотала головой Настя и нарочито отошла в сторону.

Антон приблизился к собаке. Пёс склонил голову на бок, с интересом посмотрел на мальчишку и вильнул хвостом. Ожидание ему порядком наскучило, и он был не прочь пообщаться. Антон опустился на корточки, погладил собаку по загривку и заговорщически подмигнул:

— Ну что, друг, поработаем на пару?

Пёс отчаянно закрутил хвостом, как будто принимая правила игры.

Антон положил перед собой бейсболку, взял в руки объявление и жалобно запричитал:

— Извините, что я к вам обращаюсь. Подайте на корм собаке. У неё щенки. Десять штук. Кормить нечем. Помогите, кто чем может.

Подле остановилась высокая толстуха. Сердце Антона радостно подпрыгнуло. Его план приносил плоды. Он уже предвкушал, как сердобольная тётенька вытащит кошелёк, но она укоризненно произнесла:

— Как не стыдно! И кто же тебя учит попрошайничать?

К ней присоединилась сморщенная старушка с клюкой.

— А ещё, небось, пионер. Куда только родители смотрят.

Пьеса разворачивалась явно не по задуманному сценарию, но новоявленный нищий не думал отступать, тем более зрителей прибавилось. Среди них должна была найтись хотя бы одна добрая душа.

Видя, что кормящая собака народ не впечатлила, Антон сменил пластинку и жалостливо захныкал:

— Родители пьяницы. В доме есть нечего.

При виде него прослезились бы даже режиссёры мыльных опер, но здесь народ оказался более закалённым.

Какой-то незнакомый пацанёнок смерил Антона взглядом и ехидно заметил:

— Ништяк. Родители пьяницы, а сам весь в фирме. Джинсы-то не индийские.

— Да ещё в кроссовках, — подхватил его ДРУГ.

Антон поздно осознал, какой обидный промах он допустил. Вид у него, в самом деле, был далеко не нищенский. Нужно было как-то выкручиваться, и он брякнул первое, что пришло в голову: