10 тысяч лет русской истории. От Потопа до Крещения Руси - Наталья Павлищева

Кир возмутился таким пренебрежением к собственной персоне и отправился на непокорную царицу войной. Там примечателен эпизод с наказанием реки Аракс, которую за гибель в ней любимого коня Кира целое лето делили на 40 отдельных рукавов! По-нашему, дурак, для них Великий…

Когда оба войска оказались в пределах видимости на разных берегах Амударьи, Томирис сделала жест доброй воли, предложив, если воевать все же очень хочется, одному из противников отойти, чтобы дать переправиться другому. Кир предпочел воевать на ее территории. Массагеты честно удалились на три дня пути, а потом поплатились за свою доверчивость. Вернее, сначала были сильно наказаны за… любовь к выпивке.

Персы отправили вперед большой обоз с множеством дурманящих напитков и слабой охраной. Захватив этот обоз, массагеты, которых вел старший сын царицы, как водится, хорошенько отметили событие и в пьяном виде были перебиты подошедшими основными частями войска Кира. Сам сын Томирис покончил с собой на глазах у персидского царя, чтобы не позорить родных.

Теперь к возмущению царицы добавился гнев матери. Участь Великого Кира была решена, и она оказалась незавидной. Конечно, массагетам дорого далась победа над персами. Заключительным аккордом в этой драме была сцена, которую изобразил Рембрандт. Царица приказала наполнить кровью пленных персов бурдюк и опустила туда отрубленную голову своего врага со словами: «Ты жаждал крови? Пей!» Существуют разные версии того, взяли Кира живьем или он погиб на поле брани, но суть не меняется. Великий завоеватель сложил свою голову при попытке захватить земли массагетов (массагеты — один из союзов сарматских племен).

Голову Кира вместе с туловищем все же вернули на родину, чтобы его могли похоронить по своим обычаям, а через Амударью Томирис со своими переправляться не стала. О самой гибели Кира всевозможные источники в его биографиях скромно пишут, мол, погиб в походе на земли массагетов… Конечно, чего ж позорить Великого. Но в документах его переписка с царицей Томирис отражена, и поминальное купание в бурдюке с кровью тоже.

Вот такие они, «вымершие рыбоеды», которые еще много столетий после «похорон» их Велесовой книгой были живее всех живых…

Еще более загадочны ГУННЫ. Что же тут загадочного, если мы так много читали об их правителе Аттиле? Кошмар западной цивилизации, нашедший свою гибель на брачном ложе. Сколько о нем сказано, написано и даже снято фильмов!

И все же я утверждаю, что о гуннах мы практически ничего не знаем, кроме их войн сначала с готами, а потом с Римской империей. Но до того как воевать с римлянами, гунны должны были откуда-то прийти, а до того где-то жить и развиваться. Не возникли же они в одночасье сразу на лошадях и с оружием?

Откуда они взялись между Волгой и Доном и откуда появилось само название этого народа?

Вот тут приходится сталкиваться с тем, как авторитет одного, пусть даже самого замечательного, ученого задавил способность логически соображать у целого поколения. Конечно, я имею в виду Льва Николаевича Гумилева. Бесконечно уважая и его труд, и его умение неординарно мыслить, все же никак не могу согласиться с некоторыми его выводами. И удивляюсь, почему так робко звучат голоса о нелепости кое-каких гумилевских сентенций.

Гумилев прочно связал гуннов с народом сюнну, известным по китайским летописям. Конечно, первым сделал это не он, но был одним из главных сторонников такой теории. Что-то далековато получается. Сначала были основательно побиты у себя в Китае, потом зачем-то потащились через всю Сибирь или каменистые пустыни Северного Китая на Волгу. Правда, сами китайцы от такой сомнительной чести открещиваются (хотя гордятся «знакомством» с Чингисханом), утверждая, что для них в принципе невозможен иероглиф «хунну», а следовательно, и такое название народа. Но кто их будет слушать-то? В Западной Европе лучше знают, что китайское, а что нет. Сказано китайские, значит, китайские!

Получается, что довольно жалкие остатки недобитого племени, пройдя половину Евразии, оказались в состоянии разбить аланов, все племена, живущие по Черноморскому побережью, и даже сильное королевство готов с его могучим войском, а потом «разобраться» с Римской империей? Верится с трудом.

Хунну (сюнну) в Китае имели весьма развитую и своеобразную культуру, которую почему-то напрочь забыли по пути к волго-донским степям. Напротив, они умудрились полностью освоить и признать своей культуру племен, живших по берегам Волги и Дона. И свой собственный язык настолько прочно забыли, что не прибавили ни единого китайского слова в речь местного населения (тюркское влияние в тех местах и без гуннов было сильным). Странные эти хунну, которые сюнну.

Конечно, римляне, описывая гуннов, мрачных красок не жалели. Их можно понять, завоеватели с востока (а для римлян восток все, что за Истром — Дунаем) должны были вселять ужас, иначе грош цена самим римским легионам. Поэтому внешность у «ужаса Европы» получилась в рассказах немыслимо уродливая: вместо глаз дыры, борода клочьями, лица изрубцованы с самого рождения (прежде чем дать новорожденному материнскую грудь, им якобы наносили мечом раны на лице!).

Но это россказни, а вот на портале Реймсского собора есть барельеф, изображающий гибель епископа Никасия от рук жестоких гуннов. Гунны на нем в кольчугах и с оружием, спутать их со святым и плакальщицами невозможно. Конечно, выражение лиц у убийц далеко не благостное, но ничего уродливого или страшного в них нет. И бороды не клочьями, а либо отсутствуют, либо аккуратно пострижены. Прически весьма аккуратны, и раскосости в глазах не заметно даже при самом внимательном разглядывании. А ведь могли бы изобразить узкоглазыми уродами…

Кроме того, римляне рассказывали, что гроза Римской империи великий и ужасный Аттила прекрасно владел несколькими языками, был весьма сведущ во многих философских вопросах. А сестра римского императора Валентиниана Гонория просила предводителя гуннов о помощи против собственного братца, обрекшего ее в угоду своим политическим амбициям на девичество. В знак своего почтения она даже прислала Аттиле перстень. Правитель гуннов воспринял это как предложение руки и сердца и потребовал за женитьбу на перезрелой красотке половину империи в качестве приданого.

Вообще-то сестра императора Валентиниана II Юста Грата Гонория благочестием и приличным поведением не страдала с юности. А когда ей перевалило за 30, завела роман с прокуратором Евгением и забеременела от него. Растлевать пусть и давно совершеннолетних сестер императора не позволительно никому, чиновника казнили, а любвеобильную красотку отправили с глаз долой в Византию и там обещали в жены п рестарелому сенатору Геркулану. Но Гонория решила бороться за свое будущее и отправила евнуха Гиацинта к Аттиле с перстнем и просьбой о помощи.

Гунн, видно не слишком разбиравшийся в хитросплетениях римской политики и женской логике, в свою очередь направил послание к Валентиниану II с сообщением, что уже помолвлен с его сестрой и потому требует, чтобы ей не чинили никаких препятствий. Может, император и отдал бы строптивую красотку Аттиле, но требование присовокупить в качестве приданого половину империи показалось наглостью. Аттиле ответили, что Гонория давным-давно замужем, а потому помолвленной ни с кем быть не может.