Мемуары Муми-папы - Туве Марика Янссон

Шуссель заорал и спрятал голову в песок. Мюмлина же дочь, недолго думая, подошла ближе, протянула руку и сказала:

— Здравствуйте! Приятно познакомиться с настоящим привидением. Хотите супа?

Никогда не знаешь, что выкинут эти мюмлы!

Разумеется, моё привидение оскорбилось. Оно потеряло всякое самообладание, съёжилось и сморщилось. И когда оно, бедненькое, исчезло, поднявшись в воздух тонкой струйкой дыма, Юксаре расхохотался, и привидение, конечно, это услышало. Короче, ночь была испорчена.

Но колонисты дорого заплатили за своё непростительное легкомыслие. Неделя, которая последовала за этим происшествием, была просто неописуемой. По ночам мы не могли сомкнуть глаз. Привидение откопало где-то железную цепь и гремело ею до четырёх утра. Мы слышали уханье сов, вой гиен, шарканье ног и стук в дверь, мебель прыгала по комнатам и разваливалась на части.

Колонисты возроптали.

— Прогони ты его, — сказал Юксаре. — Мы спать хотим!

— Это невозможно, — серьёзно ответил я. — Вызвав привидение, от него уже не избавишься.

— Шуссель плачет, — укоризненно заметил Юксаре. — Привидение нарисовало на его банке череп и написало «ЯД». Теперь он никогда не сможет пить кофе.

— Глупость какая, — сказал я.

— Да, а Фредриксон сердится! — продолжал Юксаре. — Твоё привидение накалякало угрозы на «Морзком оркесторе» и ворует стальные пружины!

— Ах так! — возмущённо воскликнул я. — Тогда мы положим конец этому безобразию! И немедленно!

Я быстро сочинил записку и повесил её на дверь своего дома. В записке говорилось:

Я долго думал, что выбрать — «королевская» или «вольная». В конце концов я решил написать и то и другое. Получилась эдакая изящная золотая середина.

Ответ привидения был выведен красной краской по пергаменту (пергаментом послужил старый плащ Фредриксона, прибитый к моей двери Мюмлиным хлебным ножом).

— Так-так, — сказал Юксаре. — Похоже, «судьба» и «рок» — его любимые слова.

— Только не вздумай смеяться, — строго сказал я. — Всё это — результат твоего легкомыслия. Есть вещи, к которым следует относиться серьёзно!

Шусселя послали за Фредриксоном. Конечно, я мог сходить и сам, но я не забыл, как он тогда сказал мне: «Пока смотреть нельзя. Ещё не готово. Ты пришёл слишком рано. Я немного спешу». Да, так и сказал, любезным, но жутко отрешённым тоном.

Привидение явилось ровно в двенадцать, издав три пронзительных вопля.

— Я пришло! — сообщило оно своим неподражаемым голосом. — Трепещите, смертные, ибо ждёт вас возмездие забытых костей!

— Приветик, — сказал Юксаре. — Дались тебе эти кости! Кстати, чьи они? Почему бы тебе это не выяснить?

Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал:

— Приветствую тебя, о призрак лощины! Как дела? Ужас обнажил свой жёлтый оскал, насмехаясь над этим заклятым берегом.

— Не смей мне подражать! — рассердилось привидение. — Так могу говорить только я, и больше никто!

— Слушай, — сказал Фредриксон. — Оставь нас в покое! Пугай других, а?

— Другие знают меня как облупленное, — грустно сказало привидение. — Даже дронт Эдвард, и тот уже не пугается.

— А вот мне страшно! — крикнул Шуссель. — Мне до сих пор очень страшно!

— Как любезно с твоей стороны, — сказало привидение и быстро добавило: — Одинокий караван скелетов воет в ледяном свете зелёной луны!

— Дорогое привидение, — ласково сказал Фредриксон, — кажется, у тебя немного расшатаны нервы. Давай так. Ты обещаешь пугать не нас и не здесь. А я обещаю научить тебя новым трюкам. Идёт?

— Фредриксон — настоящий мастер ужасов! — крикнула дочь Мюмлы. — Ты даже не представляешь, какие чудеса он вытворяет с фосфором и листовым железом! Дронт Эдвард насмерть перепугается!

— И Самодержец тоже, — добавил я.

Привидение недоверчиво посмотрело на Фредриксона.

— Хочешь собственную туманную сирену? — предложил Фредриксон. — Знаешь фокус с наканифоленной нитью?

— Нет. А как это? — с любопытством спросило привидение.

— Берёшь обычную нитку покрепче, — объяснил Фредриксон. — Не толще двадцатки. Натягиваешь у кого-нибудь под окном. И трёшь канифолью. Жуткие звуки.

— Клянусь демоническим оком — ты очень милый! — воскликнуло привидение и свернулось калачиком у ног Фредриксона. — А не мог бы ты ещё смастерить мне скелетик? Листовое железо, говоришь? Оно у меня есть. Как это делается?

Фредриксон до самого рассвета рассказывал про разные пугалки и чертил на песке, как они устроены. Эти детские забавы явно доставляли ему огромное удовольствие.

Утром он вернулся в Парк Сюрпризов, а мы приняли моё привидение в Королевскую вольную колонию, присвоив ему почётное звание Кошмар Острова Ужасов.

— Послушай, привидение, — сказал я. — Хочешь жить у меня? Я немного одинок. Я, конечно, не робкого десятка, но ночами иногда бывает жутковато…

— Клянусь всеми гончими ада… — начало привидение и оскорблённо побледнело. Потом успокоилось и сказало: — Почему бы и нет, очень мило с твоей стороны.

Я постелил ему в коробке из-под сахара, которую покрасил в чёрный цвет и для особого уюта нарисовал на ней черепушки со скрещёнными костями. На обеденной миске я написал «ЯД» (к превеликому удовольствию Шусселя).

— Уютненько, — сказало привидение. — А ничего, если ближе к полуночи я буду немного греметь? Привычка, сам понимаешь.

— Греми на здоровье, — разрешил я. — Но не дольше пяти минут, и смотри не сломай мой трамвайчик из пенки. Это очень ценная вещь.

— Ладно, пять минут, — согласилось привидение. — Но за ночь летнего солнцестояния не ручаюсь.