Зачеркнутому верить - Сергей Самаров

– Не самая приятная ситуация, – признал я. – Но в данный момент меня больше беспокоит судьба семьи. Полковник Самокатова грозила мне в случае выхода из-под ее контроля расправой над семьей…

– В этом отношении можешь быть спокоен. Командующий войсками спецназа ГРУ отдал категоричный приказ взять под защиту твою жену с дочерью. Весь твой батальон в этом случае становится гарантом их безопасности и не подпустит к семье ни людей Самокатовой, ни людей из ФСБ. Но меня, признаюсь честно, больше твоя судьба, капитан, беспокоит. И та информация, носитель которой стал опасен и для Самокатовой, и для Саенкова. И еще мне сильно интересно, что эти две фигуры связывает. Как они вообще нашли общий язык?

– Насчет общего языка, думаю, все просто. Подполковник Саенков женат на старшей сестре Алевтины Борисовны, на Альбине Борисовне Самокатовой, известном адвокате.

– А… Это та, что наркоторговцев защищает? Это ее профиль работы – крупные наркоторговцы. Интересная информация. А это точно? Откуда тебе такое известно?

– Мне сам подполковник Саенков сказал. Может быть, нечаянно проболтался, но сказал. Я, честно говоря, на это внимания не обратил. Но я не знал, на чем специализируется Самокатова-старшая, на каких уголовных делах. А тут связь просматривается достаточно очевидная.

– Какая связь?

– Сначала подполковник Следственного комитета Дагестана Наби Омаханович Халидов… Тот, что изначально вел мое дело. Он, как я понял, охотился за рюкзаком с героином, что пронесли из-за границы бандиты. И подполковник Саенков тоже за ним охотился. Но захватили его мы со старшим лейтенантом Шершневым. Потом выплывает генерал Шарабутдинов. Он, как мне говорила Самокатова, «крышует» всю оптовую торговлю наркотиками в Дагестане. Опять наркотики. И адвокат Самокатова работает с наркоторговцами. Какая-то связь здесь определенно существует. Только я не знаю, товарищ подполковник, какая именно. Налицо только факт, что меня и двух старших лейтенантов пытались использовать в своих целях полковник Самокатова и подполковник Саенков. Чтобы что-то выяснить, следует сначала узнать, от кого получает инструкции полковник Самокатова. Было ли дано ей задание на ликвидацию генерала Шарабутдинова? Подозреваю, что это личная инициатива Самокатовой и Саенкова.

– Я понял тебя, капитан. Я отошлю данные шифротелеграммой. А пока расскажи мне все, что с тобой произошло с того момента, как на нашей вертолетной площадке ты во второй раз сел в вертолет ФСБ. Все по порядку…

Я начал рассказывать. Но вовремя хватился, что взял у своих старших лейтенантов только сорок минут на разговор. А сорок минут уже подходили к концу. И потому, вынужденно извинившись перед командиром отряда, я объяснил ему причину, по которой мне необходимо было выйти.

– Дежурному позвони, он их позовет…

– Они войдут, только если увидят меня лично. Дежурному не поверят.

– Хорошо. Веди их сюда.

Пришлось быстро сбегать к выходу и вместе с Аграриевым и Логуновым вернуться к подполковнику Желтонову. И уже в присутствии старших лейтенантов продолжить рассказ о наших злоключениях с места, на котором я прервался. Но рассказывать о том, что в бульдозер на станции Темиргое пытался забраться сержант полиции, я не стал. Зачем брать на себя еще одну смерть, если тебя в ней пока никто не обвиняет. Или, если судить иначе, зачем обвинять в попытке воровства того, кто должен от воров людей защищать. Это могло выглядеть некрасивой попыткой себя обелить. Дескать, все вокруг плохие, только я один невиновный и честный. Все остальное я рассказал короткими доходчивыми фразами, вплоть до встречи со своей бывшей ротой на дороге, когда рота возвращалась с задания. Что за задание было у роты, я не спрашивал ни у нового ее командира, ни у командира отряда. Я был уже вне отрядных дел.

По окончании моего рассказа подполковник какое-то время жевал свои вставные челюсти, потом сказал:

– Понятно. Скорее всего, ты в своих подозрениях прав…

После этого он снял трубку внутреннего телефона, позвонил дежурному по отряду и распорядился устроить нас троих на отдых в помещении моей бывшей роты. В казарме всегда были, как я хорошо знал, свободные кубрики. Солдатские кубрики обычно бывают большими, и в них располагается целиком отделение. Офицерские обычно меньше размерами, имеют меньше кроватей, но как часть солдатских кубриков пустует, когда какой-то взвод отправляется на задание, так обычно пустует и часть офицерских кубриков, когда офицеры вылетают или выезжают на задания вместе со своими подразделениями. Существует практика задействовать в одной операции взводы одной роты. Считается и, на мой взгляд, считается справедливо, что солдаты одной роты лучше понимают друг друга, между командирами взводов существует налаженное взаимодействие, и от этого выигрывает общее дело. Я мысленно просчитал транспорт колонны, что привезла нас в городок спецназа, и получилось, что три взвода в настоящий момент были вне расположения роты, то есть находились в отдалении на выездном задании. Это явление достаточно частое. Но оно же означало, что есть три спальных места в офицерских кубриках, что обычно бывают заняты командирами взводов.

– Дорогу в роту найдешь? Провожатого не требуется? – спросил подполковник.

– Не забыл еще…

– Отдыхайте пока. Я свяжусь с командующим. Его мнение сообщу, когда отоспитесь. Идите…

* * *

Дежурный по роте, а это, как правило, был один из заместителей командиров взводов, старший сержант, получил, видимо, предупреждение дежурного по части и приготовил нам каждому по комплекту постельного белья и проводил в отдельный кубрик, где стояли четыре кровати.

– А четвертый где? – поинтересовался я.

– Дежурит по столовой. Ночевать сегодня не придет. Отдыхайте, товарищ капитан. Если что понадобится, зовите меня или дневального. Ключ в двери, можете изнутри закрыться, чтобы никто не побеспокоил.

Мы, даже не в целях безопасности, а чисто машинально, все же закрылись изнутри. Устроились и сразу легли отдыхать. Усталость сказалась и физическая, и в большей степени – психологическая.

Проснулся я от дважды прогремевшего тройного выстрела пушки, прозвучавшего чуть в отдалении. И безошибочно определил, что стреляла автоматическая тридцатимиллиметровая башенная пушка боевой машины пехоты. Стреляла очередями, как в боевой обстановке. Потом прозвучала еще одна точно такая же строенная очередь…

На территории городка сводного отряда спецназа ГРУ в обычной, мирной обстановке башенное автоматическое орудие БМП стрелять не должно. По крайней мере, за все время моего пребывания здесь за последние несколько лет, пусть и не подряд, а с полугодовыми перерывами, такого не случалось. И если бы во время моего отсутствия происходило – я бы точно об этом слышал.

Я легко вскочил на ноги, сначала нашарил рукой свой пистолет-пулемет, нашел его в полном порядке там, где и оставлял, и только после этого начал одеваться. Оба старших лейтенанта поступили точно так же. Оружие они нащупали раньше, чем сунули ноги в штанины. То есть готовы были к бою, готовы были принять его даже без одежды. Это было показателем боевой готовности обоих офицеров. Меня такое товарищество могло только радовать. Я в своих подчиненных не разочаровался.