Хрустальный цветок - Ребекка Тейт

— Откуда вы знаете? Я ведь вам не врала! — запальчиво возразила она и тут же прикусила язык.

— Именно поэтому. Ну, не хмурьтесь. Позвольте мне тоже сделать ставку. Вы ведь сами не знаете, получится у меня или нет.

— Уверена, что получится!

— А если нет? Если, открыв коробку с ожерельем, вы испытаете разочарование? Вы даже не помните толком, как выглядело то украшение, но ваше воображение за много лет нарисовало образ чего-то чудесного… приносящего счастье. Нелегко заполучить такую вещь в реальности. Иногда, сбываясь, мечта оказывается менее прекрасной, чем представление о ней. Готовы вы к этому? Не пожалеете, что решились? Ведь после того, как я преподнесу вам эту вещь, мечты больше не будет.

Разумеется, Вайолет думала об этом. И не раз. Особенно здесь, когда уже сделала выбор. Сейчас Рольф предоставляет ей возможность отказаться, оставить мечту мечтой. Может быть, он прав? Может быть, некоторым вещам не нужно воплощение?

В том сне Вайолет казалось, что ожерелье ей подарила мама. Она тоже была расплывчатым образом — неким силуэтом, похожим на ангела. Но вот уже больше десяти лет Вайолет верила в этот сон. Он помогал ей в трудные минуты. Она хочет получить это ожерелье, иначе зачем помнит о нем столько лет? Пора.

Вайолет кивнула.

— Да, я решила твердо.

— Хорошо. В таком случае давайте еще раз обговорим условия. На работу мне понадобится около двух недель. Все это время вы проведете в «Инее». Можете днем выезжать в город, но вечерами мы встречаемся с вами и продолжаем знакомство. Мне нужно окончательно понять, чего вы желаете. Вытащить это у вас из памяти.

— Но я не помню…

— Это неважно. Я больше не задам ни одного вопроса об ожерелье.

— Но тогда как же?..

— Я расскажу вам потом. Потом, когда его отдам. Может быть, немного раньше. — Рольф чуть наклонился вперед. Уже совсем стемнело, и на темных стеклах, закрывающих его глаза, дрожали отблески фонарей за розовыми кустами. — Вы смелая девушка, Вайолет. Очень смелая. Не каждый решится воплотить такую мечту.

— Я хочу это сделать.

— Прекрасно. В таком случае не хотите ли потанцевать еще?

В тот вечер Вайолет возвратилась в свою комнату уже после полуночи — танцы и разговоры затянулись. Рольф продолжал быть чрезвычайно обходительным, но в его тоне появился какой-то новый интерес. Вайолет не могла понять, какой именно. Она вообще его не понимала.

Странный человек, очень странный. Так Вайолет думала, снимая платье и вешая его на плечики. Новые туфли оказались удивительно удобными и не натерли ноги — само по себе чудо, если разобраться. Ожерелье с фиалками вернулось в бархатную коробку.

Вайолет долго лежала в ванне и едва не заснула там. Впечатлений было слишком много, чтобы осознать их все разом. Она вылезла из ванны, переоделась в шелковую пижаму, побрела к кровати и залезла под одеяло.

И тут она поняла, что за чувство не оставляло ее весь вечер. Рольф встретился с нею не в темном помещении, позволил увидеть себя, хоть так. И это выглядело, как будто он снял с себя самую первую маску. За ней оказалась вторая, с глазами из стекла. А когда он снимет ее — что тогда будет?..

Следующие несколько дней прошли довольно тихо. Рольф больше не приглашал Вайолет потанцевать на площадке у озера, их вечерние встречи переместились в дом, в уже привычные темные комнаты. Но теперь Вайолет это не настораживало. Она поддалась очарованию сказки и позволила увлечь себя, плыть по течению, словно следуя за умелым рассказчиком.

Рольф теперь говорил меньше, в основном он слушал Вайолет. Он умел вызвать на разговор, и она сама не замечала, как рассказывала истории, которые, казалось, давно забыла. Несмотря на то, что ей лишь недавно исполнился двадцать один, Вайолет много где успела побывать благодаря отцу и составить собственную картинку мира. Об этом они и говорили.

Она вспоминала все — и станции в Альпах, где в скоростной поезд садились веселые тирольцы, и мокрые от дождя парижские улицы, и религиозный праздник в Валенсии, когда по улицам несли деревянную статую Мадонны, — все это всплывало из глубин и попадало в сети внимания Рольфа. Он подбрасывал вопросы, внимательно слушал, и иногда Вайолет казалось, что ее слушает сама темнота.

Бинеси предложила съездить в Бигфорк.

— У меня закончились кое-какие хозяйственные мелочи, да и повар просил кое-что прикупить. А в Бигфорке хороший магазин. Вы не хотите поехать со мной?

Вайолет с радостью согласилась.

Нет, она ничуть не устала от этого дома. Более того, ей стало казаться, что она всегда здесь жила. Ходила по этим лестницам, легко скользя ладонью по перилам, сидела на веранде, смотрела на озеро с балкона. Может, и следует разбить это впечатление. Ведь уже где-то через неделю ей предстоит возвращаться в Вашингтон. Полезно вспомнить, что кроме обитателей «Инея» в мире еще есть люди.

У Бинеси оказался внушительный пикап с большим кузовом. Машина бодро бежала вниз по дороге, и ели кружились по сторонам.

— Вам не скучно здесь? — спросила Бинеси.

Она крутила руль и внимательно смотрела на дорогу, но Вайолет не оставляло чувство, что индианка не спускает с нее взгляда.

— Нет. А должно быть?

— Не знаю. Вы ведь женщина из большого города.

— Это не значит, что я не люблю тишину и природу.

— Для некоторых жителей города у нас тут слишком много и того, и другого.

Вайолет пожала плечами — подцепленный у французов жест. Провансальцы только и делают, что пожимают плечами, а она бывала в Провансе уже два раза.

— Может быть, я слишком устала от больших городов.

— После сладкого хочется кислого? — усмехнулась Бинеси.

— Возможно. Не знаю.

— Вы слишком часто говорите «не знаю». Почему?

— Не знаю.

Бинеси засмеялась.

— Вы интересная. Не похожи на девушку, которая не уверена в себе.

— Иногда я становлюсь нерешительной.

— Но не всегда. Вы же сюда приехали.

Вайолет внимательно посмотрела на индианку.

— А вы считаете, для этого требуется большая смелость?

— Конечно. Наш хозяин… — Она замолчала и нахмурилась.

— Что?

— Он непростой человек.

— Я заметила.

— Вы не знаете всего.

— Вы мне не расскажете? — осторожно поинтересовалась Вайолет.

Бинеси покачала головой и лихо вписалась в очередной поворот.

— Он рассердится, если узнает. И расстроится. Второе хуже. Он и так в прямом смысле не видит света. Зачем огорчать его?