Исаак Лакедем - Александр Дюма

Многое из этих книг, многое из этих песней, многое из этих притч нам неизвестно, затерялось по дороге длиною в три тысячи лет. Но все читали «Песнь песней» — сладостное видение Иудеи в самые благостные ее дни, напоенное поэтической свежестью и ароматом лилий с горы Гелвуй и роз Саронских, гимн любви, сложенный в честь женитьбы царя на дочери фараона Осошора, принесшей в приданое союз с Египтом и город Газу на Средиземном море.

Тогда-то, сделавшись мощным владыкой, замыслил Соломон главное дело своего царствования. Именно его избрал Господь для строительства храма, и надобно было, чтобы храм стал достоин Господа.

Все есть у него: золото, серебро и медь, драгоценные каменья и жемчуг, пурпур и экарлат, но у него мало кедрового, можжевелового и соснового дерева. А главное, нет у него архитектора, скульптора, художника, кто бы лил украшения из меди, золота и серебра, оправлял драгоценные камни, кроил пурпурные и пунцовые ткани. Хирам, владыка Тира и Сидона, старый союзник Давида, послал ему все это. Только дровосекам, рубившим кедры в Ливане, Соломон заплатил двадцать тысяч мер пшеницы, столько же ячменя и по двадцать тысяч сосудов вина и бочонков масла.

Хирам послал к молодому монарху искусного строителя, и в горах Ливана закипела работа. По десяти тысяч человек, сменяемых каждый месяц, трудились там.

А мастер, посланный Соломону, оказался и в самом деле столь искусным, что двести тысяч рабочих под его началом отправляли уже отесанный лес и вполне обработанные плиты мрамора, прекрасно отлитые колонны — и все так строго по мерке, с таким точным расчетом, что храм поднимался над землей, на горе Мориа, так ни разу и не огласив окрестности ни звуком пилы, ни ударом молотка!

Соломон начал возводить святилище на четвертый год своего царствования, на второй месяц года, называемый у македонян артемизий, а у евреев — зиф. Это случилось в две тысячи девятьсот семьдесят первом году от сотворения мира, тысяча триста сороковом — после потопа, тысяча двадцать втором — с того дня, когда Авраам выступил из Месопотамии и направился в землю Ханаанскую, на пятьсот сорок восьмом году после исхода из египетского плена и тысяча тринадцатом — до Рождества Христова.

И через семь лет храм был выстроен!

Ионийцам потребуется двести двадцать лет, чтобы возвести в Эфесе храм Дианы.

Вот так Господь, как и обещал, наделил Соломона богатством, мудростью и красотой, а также ниспослал ему славу и позволил в столь малое время построить столь блистательный храм.

Каким вместилищем мудрости стал сын Давидов, известно всем и подтверждено тысячеустой молвой. Поэтому, прежде чем с сожалением оставить эту великую и поэтичную фигуру во тьме давно минувшего, вот уже три тысячелетия озаряемой памятью о нем, поговорим немного о его красоте и богатстве.

Последнее было баснословным, если принять во внимание размеры его царства, и особенно — во что превратились эти земли после наложенного на них восемнадцати-векового проклятия. Итак, прежде всего, у Соломона были огромные сокровища, добытые отцом и приумноженные его собственными ежегодными доходами, каковые достигали шестисот шестидесяти шести золотых талантов, не считая подати на все товары, а также дани, которую платили повелители и цари Аравии. Все это равнялось более чем ста миллионам теперешних франков. Кроме того, его великолепный флот отправлялся из Ецион-Гавера, что на Чермном море, и дважды в год ходил в страну Офир, или Золотую землю; это приносило царю, кроме восьмидесяти талантов золота в слитках (за два путешествия — тридцать миллионов франков), еще и столь ценимый в те времена жемчуг, не говоря уже об арфах и лирах из Индии, форму которых заимствовали греческие музыканты, и о таком количестве слоновой кости, что ее хватило на украшение всего царского дворца. Кроме того, оттуда привозили обезьян в его зверинцы и павлинов для дворцовых садов; нигде, кроме как у него, не было таких диковинок. И наконец, у него были добровольные дары, приносимые подданными его царства, особенно жителями города. Дары эти были столь значительны, что одного из них хватило, чтобы отлить золотую колесницу и выложить на ней бриллиантами слова: «Люблю тебя, драгоценный Иерусалим!»

Когда повелитель отправлялся на этой колеснице к своему дворцу в Хиттуме, в ста двенадцати стадиях от столицы, огненные буквы возвещали о взаимной любви царя и покорного ему народа. Он проезжал мимо жителей, весь в белом, преисполненный спокойного величия, как посланец Господень, а рядом с ним гарцевали самые красивые и (загородные юноши-идумеяне. Облаченные в пурпурные одежды из Тира, вооруженные колчанами и луками, с развевающимися длинными волосами, усыпанными золотыми блестками, оттенявшими сияющие, словно у ангелов, лица, они вызывали восторг толпы. Но и среди них Соломон выглядел ослепительно прекрасным, что и обещал ему, вместе с богатством и мудростью, Всевышний.

Слава о нем разошлась так далеко, что царица Савская, правившая в глубине Счастливой Аравии и дотоле считавшая себя самой богатой и могущественной властительницей в мире, пожелала увидеть его собственными глазами. И здесь свойственная арабам тяга к чудесному, как восточный сапфир, оправленный искусным финикийцем, взрывается потоками света среди однотонного течения истории.

Кому принадлежит этот сапфир? Магомету, создавшему Коран через шестнадцать веков после того, как Соломон написал Книгу Екклесиаста.

Прочитайте суру о муравье.

Прилетевший из Сабы удод возвестил Соломону, что владычица полуденного мира покинула свои земли и направляется к нему. Тогда Соломон, повелевавший джиннами с помощью волшебного перстня, приказал одному из них отправиться в Сабу и перенести оттуда трон царицы, дабы доказать ей, что ничто не укрыто от того, кого Господь наделил даром мудрости. А когда прекрасная Николис сошла со своего слона и ее ввели в дворцовые покои, она приняла плиты из полированного стекла, устилавшие пол, за воду и обнажила ножку, приподняв край одеяния из боязни его замочить.

За слоном царицы прибыли многочисленные служители с бактрианами из земли Мадиамской и дромадерами из Эфы, нагруженными дарами государю от посетившей его венценосной сестры: ароматами и благовониями, драгоценными каменьями и ста двадцатью золотыми талантами (семью миллионами сегодняшних франков).

Царица желала ослепить — и была ослеплена. Когда она вместе с Соломоном взошла по шести ступеням, окаймленным двенадцатью золотыми львятами, и приблизилась к трону, с которого он вершил суд, властительница Сабы пала ниц с возгласом:

— Счастливы те, кем ты правишь! Счастливы те, что служат тебе! Счастливы те, что облагодетельствованы близостью к тебе! Счастливы те, на кого изливается твоя мудрость!

Она была права: ни один государь еще не стяжал такой славы, никто так не ценил величия человеческого достоинства.

Царица отбыла в обратный путь, отягощенная дарами того, кого захотела обогатить. Во всем его царстве она видела лишь благополучие и процветание. Она изумилась столь прочному миру и великому богатству народа, поскольку, как гласит третья Книга Царств, «жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею, от Дана до Вирсавии, во все дни Соломона».