У аборигенов Океании - Януш Вольневич

С блаженством надеваю свитер на голое тело. Оказалось, что в деревне нет ни радио, ни света, ни кафе (хотя есть кофе!). Даже в очко и то нельзя поиграть: иметь карты на Острове запрещено. Есть лишь мокрая от дождя площадка-гумно, на которой валяются черные, косматые свиньи. Безрадостна жизнь в Нагорье!

К нам пробирается шофер, прикрывая голову большим банановым листом. Он спрашивает, не собираемся ли мы ехать, но по всему видно, что сам водитель не имеет ни малейшего желания трогаться в путь. Мы, конечно, остаемся. Ведь сейчас не может быть и речи о съемках. Стоит ли жертвовать кинопленкой, чтобы сквозь ветровое стекло «Лендровера» заснять струи дождя или густые тучи?

Делаю кое-какие заметки, а Стах побрякивает своими жестяными коробками. Сырость вызывает у него новый приступ страха за кинопленку. Отдыхаем, что далеко не лишне при нашем довольно интенсивном образе жизни на Острове. Хотя ход времени здесь когда-то и остановился, однако постоянно приходится помнить о нем: Гэс, самолеты, какие-то люди, с которыми необходимо встретиться… словом, одолевают заботы, которых нет у живущих в соседних хижинах людей. Но несчастны ли они? Думаю, нет. С этой мыслью я и засыпаю.

Вечером меня будит наш новый друг Кум, который принес бататы. Вижу, как Таите с подобной же пищей исчезает в хижине, где дремлет Стах.

Утро среди малахитовых гор выдалось на редкость погожим. Оставив все что можно в дар нашим друзьям, мы снова отправились в путь. «Лендровер» покатил по горной дороге на запад. Вскоре мы выехали из округа Моробе и попали в Восточное Нагорье. Следующая остановка предстоит нам в Каинанту.

Куру

Каинанту — административный центр подокруга, одного из самых населенных во всем этом районе, в котором проживает около четырех тысяч жителей. Это, впрочем, стало заметно уже на дороге. Все чаще попадались нам маленькие группы путников и характерные округлые хижины на склонах.

Погода ненамного улучшилась со вчерашнего дня. Лил дождь, было холодно. Полуголые местные жители пытались согреться, охватывая шею скрещенными руками. Такой способ казался мне малоэффективным, и я довольствовался поэтому теплой курткой.

Когда наш автомобиль наконец остановился, мы с большим удовлетворением обнаружили, что стоим перед самым настоящим отелем. Вскоре оказалось, что отель «Каинанту» — это не просто громкое название, а вполне почтенное заведение со всеми присущими ему атрибутами. Нашу искреннюю радость омрачил лишь подозрительный треск одной из кинокамер, послышавшийся при выгрузке ее из автомобиля. Ну что ж, какую-то жертву здешним горам и сырости пришлось все-таки принести.

Шофер знал, куда нас доставить. В этот час, по окончании рабочего дня, все, кто только мог, будь то житель города или его окрестностей, сидели в ресторане отеля или у стойки бара. Правительственные чиновники, купцы, местные плантаторы, специалисты по горному делу, учителя. Одним словом, по меньшей мере половина всей европейской колонии. И не удивительно. Новая Гвинея вследствие неравноправного положения там женщин всегда была и остается по сей день Островом мужчин, а для европейцев — Островом одиноких мужчин. Где же еще несчастный одиночка может встретиться с другом, если не в баре? Как можно завязать беседу без рюмки или сигареты? Не следует забывать также, что Остров находится под контролем австралийцев, которые без пива, что называется, жить не могут. (Прошу читателей не делать здесь поспешных выводов о дурных наклонностях автора, который довольно часто, но исключительно истины ради, начинает свое повествование с кружки пива, когда ему приходится вводить на страницы книги новое лицо.)

В Каинанту также не обошлось без этого сакраментального напитка. Тем более что в баре находились начальник подокруга Род Доновэн, глава местной больницы, и католический священник, француз из ближайшей миссии. Наша национальная принадлежность произвела некоторое впечатление, хотя в баре было немало австралийцев самого различного происхождения. Один из них, выходец из Голландии, даже сражался бок о бок с поляками под Тобруком[27].

Тем для разговора (да и сопровождавших его кружек пива) было поэтому не счесть. Две из них нас особенно заинтересовали. Первая касалась временного прекращения движения по направлению к Маунт-Хагену. Это было подлинным несчастьем, поскольку нас связывали жесткие сроки; уже заказаны лодки и билеты на самолеты. Другое известие нас обрадовало. Французский священник со всей уверенностью утверждал, что в приходах, расположенных между Мадангом и Маунт-Хагеном, работает несколько польских миссионеров. Новый шанс встретить соотечественников! Вопрос о дороге должен был окончательно выясниться на следующий день, а миссионер обещал сообщить нам утром более подробные сведения о польских священниках.

Направляясь в отведенную нам комнату, мы уносили с собою кроме бесчисленного количества кружек выпитого пива приглашение осмотреть местную больницу.

Несколько ночных часов мы посвятили ремонту кинокамеры, которую привели наконец в рабочее состояние, хотя единственным инструментом, имевшимся в нашем распоряжении, был… простой перочинный ножик.

Позвонив утром в управление подокруга, мы не узнали ничего нового в отношении дороги и поэтому решили воспользоваться приглашением врача.

Больница — не то место, которое посещаешь с особым удовольствием. Здесь, в Каинанту, она также была сосредоточием всяких недугов. Лишаи, нарывы, сломанные конечности. Встречали нас санитарки — местные жительницы и лишь несколько человек европейского персонала. Мы следовали за врачом без особого воодушевления, подмечая в то же время удивительно хорошее и современное оборудование лечебных кабинетов.

В одной небольшой палате доктор остановился у койки довольно привлекательной молодой женщины:

— Она из племени форе!

Это ничего не говорило нам.

— У нее уже наблюдались первые симптомы куру.

Мы продолжали слушать молча.

Видя, что никто не реагирует на его слова, врач явно обрадовался, поняв, что напал на профанов. Он начал объяснять:

— Куру, или «смеющаяся смерть», — самая загадочная болезнь, с которой столкнулась современная медицина. Она встречается только на Новой Гвинее, а точнее говоря, исключительно в ближайшем к Окапа районе. Болезнь эта поражает почти исключительно женщин из племени форе и очень редко других аборигенов, причем только в случаях связей, возникших в результате кровосмесительных браков. В настоящее время куру уносит около ста пятидесяти жизней в год.

— Но у этой пациентки вполне здоровый, даже цветущий вид!

— Только на первый взгляд, — пояснил врач. — Как я уже сказал, у нее были первые симптомы страшной болезни. Куру на языке племени форе означает «дрожание, потряхивание». Первые симптомы — это именно дрожание мышц. Затем больная слабеет настолько, что уже не в состоянии проглотить даже слюну, и умирает. Медицина здесь бессильна! По-видимому, это наследственная болезнь, ее переносчики вирусы, но мы понятия не