Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха - Валерий Карышев

На протяжении 1995–1998 годов в сизо Серпухова перебывало под следствием несколько сотен «пехотинцев» и лидеров низового и среднего звена люберецкой, измайловской, долгопрудненской, пушкинской, чеховской, архангельской, новокузнецкой оргпреступных структур, что позволяет говорить о «столичном» контингенте подследственных. Впрочем, основная часть подследственных арестована по статьям, никак не связанным с оргпреступностью: 112 (умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью), 131 (изнасилование), 133 (понуждение к действиям сексуального характера), 158 (кража), 166 (неправомерное завладение автомобилем или транспортным средством без хищения), 213 (хулиганство)…

Проштрафившиеся перед государством коммерсанты также нередкие гости в Серпуховском следственном изоляторе. Типичные «бизнесменские» статьи — 177 (злостное уклонение от погашения кредиторской задолженности), 179 (принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения), 188 (контрабанда)…

«Заехавший» на «Серпы» бизнесмен (если только это не уголовный авторитет, который занимается легальным бизнесом) обычно попадает в мужицкое сословие. Если арестант оказывается с «понятиями», щедро отстегивает на «общак», не «запарывает косяков», то есть не совершает порочащих поступков, если он к тому же может за себя постоять, такой человек имеет все шансы стать авторитетным «мужиком». Многие коммерсанты не забывают о братве, даже выйдя на волю: так, московский бизнесмен Николай С., просидевший в серпуховском сизо четыре месяца и выпущенный из-под стражи в зале суда «за отсутствием состава преступления», присылал на тюрьму «грев» для сокамерников вплоть до этапирования их в сизо № 3, на Краснопресненскую пересылку.

Впрочем, все эти правила никоим образом не относятся к коммерсантам, запятнавшим свою биографию сотрудничеством с органами МВД.

* * *

Юрий Иванович никогда не считал себя человеком трусливым и малодушным. Во времена своей милицейской молодости Коробов едва не схлопотал девять граммов: при задержании торговца наркотиками тот неожиданно открыл огонь из «вальтера» времен Второй мировой войны; пуля вырвала кусок ваты из зимнего пальто. Но тогда, в момент выстрела, он не успел почувствовать испуга, его перекрывал злой азарт погони.

Но это было давно, почти четырнадцать лет назад. Считай, в прошлой жизни.

Теперь же, по дороге на «хату», двигаясь в геометрически правильных перспективах тюремного коридора, Юрий Иванович внезапно ощутил в себе легкую, безотчетную дрожь. Икроножные мышцы и кончики пальцев предательски задрожали. Неожиданно мерзко засосало в желудке, будто бы он проглотил огромный кусок льда. На лбу выступили крупные капли пота. Во рту пересохло — язык превратился в комок наждачной бумаги, сухо царапая небо.

Лязг открываемой двери — и лицо арестанта окатила волна теплого смрада. Дверь закрылась, и Юрий Иванович остался один на один с камерой…

«Хата» была относительно небольшой и, что самое приятное, не переполненной. Интерьер выглядел вполне типично для российской тюрьмы. Двухъярусные «шконки», параша, умывальник, небольшое окошко, забранное решеткой. В углу огромный, на полстены, японский телевизор, еще один телевизор поменьше и видеомагнитофон. Рядом с ним музыкальный центр. У окна несколько вентиляторов, на столе электрочайник.

На «шконках» — и вверху, и внизу — сидели люди. Заключенных было относительно немного, человек двадцать пять. Из-за жары торсы большинства арестантов были оголены, позволяя лицезреть вытатуированные на них церковные купола, тигровые оскалы, кресты, цепи и другие символы трудной жизни. За столом увлеченно играли в нарды двое: невысокий чернявый типчик с невыразительным мучнистым лицом, напоминавшим недопеченный блин, и высокий мужчина неопределенного возраста, с угрюмой физиономией и телом, сплошь испещренным фиолетовыми наколками.

Наметанный взгляд бывшего оперативника ГУВД сразу определил, что любители нард, вне сомнения, относятся к блатным, которые наверняка и держат на этой «хате» «масть».

И не ошибся…

Новичок откашлялся в кулак.

— Здравствуйте всем, — произнес он, но приветствие получилось каким-то блеклым и невыразительным.

— Паня, никак первоход, — оценил чернявый, передвигая шашку на доске нардов.

Угрюмый, отложив игральные кости, обернулся.

— Ну, здравствуй… Проходи, не менжуйся.

Юрий Иванович сделал несколько шагов вперед и тут же заметил на шее блатного Пани светло-коричневую родинку. И деталька эта показалась бывшему оперативнику ГУВД, обладавшему отличной зрительной памятью, чем-то знакомой.

Паня отодвинул доску в сторону и с интересом взглянул на новичка.

— Ты кто?

— Бизнесмен, — стараясь вложить в собственные интонации как можно больше равнодушия, ответил Коробов.

— Бизнесмен? — прищурился блатной недоверчиво.

— Да.

— Давно закрыли?

— С неделю. До этого в ИВС сидел.

— Поня-атно. А бизнесом каким занимаешься?

— Да так, трусы-носки, секонд хэнд в Америке покупаю, тут продаю, — попытался было отшутиться Юрий Иванович.

— Ну и как, успешно?

— Да по-всякому…

— Ладно, ты мне пургу не гони, я те не следак. Со «смотрящим» трешь, — сурово прервал Паня и, взглянув на собеседника так, что тому сразу же сделалось не по себе, вкрадчиво поинтересовался вновь: — Так занимаешься-то чем? Только конкретно!

Юрий Иванович был краток и деловит. Он честно рассказал и о своей подмосковной сети мини-спиртозаводов, и о непомерных налогах, и о неучтенной водке, которую якобы у него нашли (слово «якобы» он произнес на случай, зная, что в камере сидит стукач), и о гнусных мусорских «прокладках» (и как это у бывшего майора ГУВД такое выражение вырвалось!), и о том, что очень рассчитывает на помощь адвоката.

Коробов говорил спокойно, сдержанно, но все это время, словно завороженный, смотрел на светло-коричневую родинку, темневшую на шее «смотрящего». А Паня, в свою очередь, не сводил с говорившего тяжелого, придавливающего взгляда.

— Постой, постой, — прервал он новичка, — с бизнесом твоим херовым все ясно. А раньше чем занимался?

— Мебель делал. Производство у меня было.

— А до мебели?

— Джинсы строчил.

— А до джинсов?

— Пакеты фирменные…

— Да не о том я, — Паню аж передернуло. — Ты ведь не сразу бизнесменом-то родился. Кем раньше-то был?

— Работал.

— Где?

Коробов стыдливо промолчал. К своему ужасу, к концу беседы он уже узнал обладателя светло-коричневой родинки на шее. Да, тот самый Панченко С.В., которого он когда-то, шестнадцать лет назад, бросил в мутные воды исправительно-трудовых учреждений, выплыл в самом неподходящем месте в самое неподходящее время. Правда, годы, проведенные Паней за колючей проволокой, остались за кадром, но, судя по татуировкам, в местах не столь отдаленных бывший клиент обрел немалый авторитет. Да и должность «смотрящего» говорила о многом.