Сердце рыцаря - Джиллиан Брэдшоу

Однако Тиарнан не стал открыто демонстрировать свое ликование. Задиры-пажи научили его еще одной вещи: никогда не выказывать своих истинных чувств. Радость и боль равно наказуемы. Так что он просто улыбнулся сдержанной, чуть кривой улыбкой и повернулся к одному из своих слуг.

– Донал, – распорядился он, – поезжай в Компер. Передай лорду Эрве мои приветствия и попроси его отдать меч и доспехи лорда Алена, которые были оставлены там... вчера, лорд Ален?.. Вчера. Скажи ему, что я прошу в качестве особого одолжения вернуть их лорду Алену. Вы хотите, чтобы их прислали в Ренн, милорд? Или в Фужер?

Ален судорожно сглотнул.

– А где вы предпочтете сражаться? – спросил он, делая вид, что ему все равно.

– Я не хочу сражаться, – ответил Тиарнан удовлетворенно. – Мне на этой неделе и так приходится поститься из-за двух трупов. И зачем мне с вами сражаться? Вы оказали мне услугу. Я не знал, мил ли я Элин или она просто подчиняется отцу из чувства долга. Вы обладаете многими благородными добродетелями, лорд Ален, которых я лишен. Не думайте, будто я этого не замечаю. Я не знал, кого из нас она выбрала, пока вы не подвергли ее испытанию. Позвольте мне воспользоваться правом победителя, который может распорядиться вооружением своего противника. Так вы хотите, чтобы его привезли в Фужер или в Ренн?

Ален хотел предложить Тиарнану отправить вооружение к дьяволу, однако не мог этого себе позволить. Он был рад, что ему не придется сражаться с Тиарнаном, но подумал, что следовало бы отказаться принять вооружение обратно. Однако отец будет в ярости, если Он останется без вооружения. «Великолепная кольчуга! Такую кузнец делает несколько месяцев! И ты оставил ее под деревом? Матерь Божья! И меч, который я купил тебе в Туре за двадцать марок? Идиот!» Ему будет гораздо легче разговаривать с отцом, если он хотя бы сохранит вооружение.

– Пошлите его в Ренн, – пробормотал он.

Тиарнан кивнул и повторил это распоряжение слуге, который быстро ускакал назад. Ален проводил его взглядом, а потом мрачно повернулся к Тиарнану.

– Колесо фортуны не перестает вертеться, знаете ли, – сказал он. – Если оно сбросило меня вниз, то когда-нибудь снова поднимет. А вы сейчас высоко, но это означает только, что у вас один путь – вниз.

– Не думаю, чтобы это было настолько просто, – спокойно отозвался Тиарнан. – Большинство судеб бывают двойственными. – Он снова улыбнулся своей кривой улыбкой. – И фортуна была к вам добра, как бы сурово вы о ней ни отзывались. Вы смогли проникнуть в Компер и выйти оттуда и получаете свое вооружение обратно. И я обещаю вам прямо сейчас: если вы попробуете нечто подобное в Таленсаке, то вы не будете столь удачливы.

Ален яростно стиснул зубы и осадил коня. На этот раз Тиарнан адресовал ему кивок и еще одну спокойную полуулыбку и поехал дальше. Ален смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду. Он говорил себе, что Элин не может по-настоящему любить этого холодного, опасного человека. Он вспомнил, как однажды на поединке Тиарнан соскочил со своего коня и набросился на противника, которого только что повалил на землю. Он ударял его деревянным тренировочным мечом с такой яростью, что меч сломался, а его противник остался лежать в беспамятстве и из носа у него лилась кровь. Такой человек, как Тиарнан, способен на все.

Ален не станет обращать внимания на его угрозы. Он сумеет дать Элин знать: что бы ни случилось, он остается ее верным возлюбленным, и если он ей понадобится, то всегда придет. Он будет ждать. Настроение у Алена снова начало подниматься.

В тот вечер, когда приехал Ален, Тьер сидел в большом зале герцогского дворца. Он чистил доспехи, но при появлении кузена со звоном уронил их, вскочил и бросился ему навстречу.

– Ален! – воскликнул он, хватая кузена за плечи. – Слава Богу! Мне уже стало казаться, что Тиарнан Таленсакский порубил тебя на мелкие кусочки.

Ален хмыкнул, хоть и нашел это приветствие приятным. Тьер был человеком колючим, не склонным к сочувственным родственным объятиям, и такая теплота казалась признанием серьезности всего того, что перенес Ален.

– Вид у тебя ужасный, – проговорил Тьер, взяв Алена за локоть и подводя к скамье, на которой только что сидел сам. – Ну-ка, садись. Хочешь чего-нибудь выпить? Эй, слуга! Чашу вина моему кузену! Господи Христе, Ален, до чего глупо с твоей стороны было ехать в Компер!

– Я не мог иначе, – отозвался Ален, почувствовав тайное удовлетворение от собственной отваги.

Тайное проникновение в крепость для разговора наедине с возлюбленной под самым носом ее отца стало казаться ему поступком героическим. Он немедленно начал приукрашенное повествование об этом. О встрече на дороге он сказал только, что его соперник попросил разрешения вернуть своему благородному противнику его вооружение.

– Это было очень великодушно с его стороны, – встрял Тьер. – Но наверное, можно позволить себе быть великодушным, когда твоя дама вышвырнула твоего соперника из окна своими собственными прелестными ручками.

Ален возмущенно воззрился на кузена.

– Послушай, Ален, – добавил Тьер, отметая его героические сказки, – я старался придумать для тебя какие-то оправдания, и герцогиня, которая питает слабость к влюбленным, замолвила за тебя пару словечек. Когда мы вернулись и стало видно, что с леди Мари грубо обращались, а тебя рядом не оказалось, то шум поднялся почище лая своры, загнавшей добычу, и...

– И ты думаешь, мне есть до этого дело? – спросил Ален. – Я лишился единственного, о чем мечтал в этой жизни. Какое мне дело до того, что герцог мной недоволен?

Тьер возвел глаза к небу и перекрестился.

– Иисусе, Мария и Иосиф! – воскликнул он. – Мне не хотелось бы объяснять твоему отцу, что твой сеньор выгнал тебя за неповиновение и пренебрежение своим долгом!

Ален снова изумленно раскрыл глаза. Слуга поднес ему чашу вина, которую он ошеломленно принял.

– Но ведь герцог не может меня и правда прогнать? – спросил он.

Тьер покачал головой, дивясь наивности своего кузена. Конечно, Ален плохо знал герцогский двор. Он служил пажом в Шатобриане, замке одного из друзей его отца. Тьер присоединился к нему позже, в качестве оруженосца, до этого он провел какое-то время в монастырской школе. В Шатобриане никто и помыслить бы не мог о том, чтобы выгнать сына владетеля Фужера. После Шатобриана они служили в разных поместьях, принадлежавших замку Фужер, и долгие месяцы в самом Фужере; Только чуть больше года назад они с Аленом появились при дворе. Но Ален до сих пор не понял, что второй сын одного из владельцев поместий не имеет особого веса за пределами отцовских владений.

– Герцог имеет полное право отправить тебя восвояси, – напомнил Тьер. – Тебе было поручено привезти леди Мари сюда, а ты убежал, бросив ее на дороге. И до чего же он был зол, кузен... – Он пересказал Алену гневную отповедь герцога. – И тебе отнюдь не на пользу, что ты тем временем попытался украсть нареченную одного из герцогских любимцев. Но как я уже сказал, я попытался найти тебе оправдание, герцогиня за тебя вступилась, а когда сегодня днем сюда приехал Тиарнан, то он повел себя очень благородно. Он сказал нам, что встретил тебя на дороге неподалеку от Монфора, нахохлившегося, как филин, потому что леди Элин выбросила тебя из окна. А еще он сказал, что ты приедешь, как только сможешь, но что конь твой измучен выходками влюбленного, так что может идти только очень медленно. Хоэла это позабавило: он смеялся вместе с герцогиней. Как только ты допьешь вино, тебе следует пойти и повиниться перед ним. Скажи, что был уверен в том, что после своих испытаний леди Мари не станет повторять попытки побега, что ты решил, будто он не станет возражать, чтобы на последнем отрезке пути ее сопровождал я, и что ты сходил с ума от любви и отчаяния. Думаю, что он выслушает тебя и простит. Ален глотнул вина.