Реквием - Робин Янг

— Горожане постоянно выкрикивают оскорбления, — проворчал Бек. — Эти люди понятия не имеют о рыцарском благородстве.

— Мы его им покажем, — ответил Эдуард. — Начнем оттуда. — Он сделал жест рукой в перчатке.

Бек вгляделся.

— Да, там насыпь ниже.

Эдуард кивнул.

— Лазутчики донесли, что там есть перемычка через ров. Видимо, чтобы водить на пастбище скот. И вот там мы и войдем. — Натянув поводья, король развернул своего коня по кличке Байард. Массивную голову мерина закрывали доспехи. — Поехали. Пора перед битвой посвятить юношей в рыцари.

Сопровождаемые доносящимися из города негромкими выкриками, они поскакали по широкому склону туда, где было построено английское войско.

Большую часть конницы и пеших воинов, повинуясь феодальному закону, привели две сотни вассалов Эдуарда. В это войско численностью больше восьми тысяч входили еще уэльские лучники и тамплиеры Брайана ле Джея. Три дня назад, после Пасхи, на Уорк напали шотландцы, а местный правитель, английский лорд, перешел на их сторону. Потому-то войско выдвинулось к Берику чуть позже, чем планировал Эдуард. Первая кровь в войне пролилась там. И тогда уже взбешенный Эдуард форсировал Туид у деревни Колдстрим. Большой берикский мост два года назад смыло наводнением, и деревня являлась самым близким местом, где можно было пересечь реку. За английским войском по морю следовали больше сорока галер, притаившихся теперь в устье Туида недалеко от города.

Прошлой ночью прибыли гонцы с вестью, что шотландское войско направляется в Карлайл. Это происходило далеко отсюда на юго-запад, и Эдуард посылать туда никого не стал. Карлайл — хорошо укрепленная крепость под командой одного из самых преданных ему шотландских вассалов, Брюса Аннандейла. Король решил, что Брюс удержит город, к тому же шотландцы оставляли свободным путь на Эдинбург. Берик был единственным препятствием, и чем скорее он будет сокрушен, тем ближе станет победа. Эдуард ненавидел холодный север и с досадой думал, что, останься жива внучка Александра III, ничего бы этого не потребовалось.

Шесть лет назад, с одобрения папы и при неохотном согласии шотландских баронов, он устроил брак своего сына и наследника, Эдуарда Карнарвона, с малолетней королевой, обеспечив в будущем власть Англии над Шотландией. Но неожиданная смерть невесты спутала все его планы. Теперь для сохранения здесь власти пришлось прилагать усилия, а главное — тратить деньги. Он надеялся обеспечить контроль над Шотландией, посадив на трон мягкотелого нерешительного Баллиола. Так оно поначалу и случилось, пока не взбунтовались бароны. Мирная жизнь им пришлась не по нраву. Ну что ж, теперь он даст презренным вассалам возможность почувствовать его силу, как это было с Уэльсом.

Подобно своему кузену-сопернику, королю Филиппу, Эдуард стремился расширить и укрепить свое королевство, подчинить слабых соседей и создать могучую феодальную империю, которой дальше станут править многие поколения его наследников. Королевский казначей и советник Хью Крессингем, человек неприятный, но весьма полезный, называл покорение соседей разглаживанием складок на плаще. Эдуарду это сравнение нравилось. Он надеялся к концу дня выровнять еще одну складку под названием Берик.

Перед авангардом войска, которым командовал граф Суррей, выстроились тридцать юношей, сыновья знатных баронов. При приближении Эдуарда и Бека все затихли. Король спешился, отмахнувшись от протянутых рук оруженосцев, коротко переговорил с графом Сурреем и другими военачальниками, затем прошагал к юношам, вытаскивая из ножен меч. Склонив головы, юноши опустились на колени. Торжественную тишину нарушали лишь лай собак, ржание коней да время от времени негромкий лязг доспехов. Эдуард подошел к первому посвящаемому. За королем следовали двое придворных, чтобы вполголоса напоминать имена юношей. Эдуард положил меч на плечо молодого человека, и тот четким голосом произнес клятву рыцаря. Ему вторили все стоящие позади. Затем юноша поднялся, широко улыбаясь, готовый пролить кровь, лишь бы доказать, что он уже настоящий мужчина, рыцарь и воин. Когда вновь установилась тишина, со стороны крепостного вала Берика донеслось отчетливое скандирование. Приблизившись ко второму юноше, король хмуро вскинул голову и прислушался.

— Эдуард Длинноногий, убирайся домой на своих мосластых ногах! Подожми хвост, ты, английский пес!

Щеки Эдуарда покрылись красными пятнами. Епископ Бек свирепо развернулся к своим офицерам.

— Приветствуйте короля! А ты, — он бросил взгляд на воина, державшего королевское знамя, украшенное тремя золотыми львами, — подними выше флаг, или я всажу древко тебе в зад!

Знаменосец неистово замахал королевским знаменем. Воины хором восславили короля, заглушая оскорбительное скандирование из Берика. Стиснув зубы, Эдуард положил меч на плечо юноши.

Посвящение последнего рыцаря закончилось под восторженный рев восьми тысяч глоток. Граф Суррей первым заметил появившиеся на реке корабли и быстро подъехал к Эдуарду.

— Почему они вышли? — угрюмо пробормотал Бек. — Сигнала не было.

— Мы выступаем, — коротко бросил Эдуард, направляясь к Байарду.

Войско быстро изготовилось к бою. Только что посвященные рыцари в радостном предвкушении ринулись к своим коням. Рыцари, лучники, пешие воины — все пришли в движение.

В отдалении небо осветили множество зажженных стрел, пущенных к первому кораблю. Эдуард напрягся. Там явно что-то пошло не так: корабль намертво застрял в воде. Видимо, сел на мель в тине недалеко от берега. Вскоре его главный парус вспыхнул как факел.

— За мной! — рявкнул Эдуард, вонзив шпоры в мускулистые бока Байарда.

Конница галопом ринулась вниз по склону. Рядом с королем скакал граф Суррей. На правом фланге Брайан ле Джей вел тамплиеров в белых мантиях. На левом Бек в фиолетовой сутане скакал впереди своих воинов Земли святого Куберта. Следом размашистым шагом шли лучники, направляясь к позиции, откуда они должны будут прикрывать рыцарей и пехоту. На реке корабль уже весь был охвачен желтым пламенем, раздуваемым ветром с моря. Доносящиеся с корабля крики заглушал топот коней.

На помощь первому кораблю двинулись еще два, но вскоре один, под торжествующие вопли шотландцев, тоже сел на мель. В его сторону полетели огненные стрелы, а затем связки пылающего хвороста. Сухие палубные доски мгновенно вспыхивали. Команда не успевала их погасить, воинам приходилось уворачиваться от стрел. Спасаясь от огня, они прыгали в воду и, увлекаемые весом своих кольчуг, тут же тонули в топкой грязи. Дым не позволял им сориентироваться, в какой стороне враг. Немногих спасшихся на заболоченном берегу встречали мечами вышедшие из задних ворот защитники Берика.

Эдуард направлял коня к узкой прогалине в крепостном валу, за которой виднелись городские ворота. Они были высокие и на вид крепкие, но разве может дерево выдержать натиск восьми тысяч человек, особенно если задета их гордость. Оскорбления горожан звенели в ушах Эдуарда, а вид горящих ярким пламенем английских кораблей приводил его в неописуемую ярость, какую можно было погасить лишь большой кровью. Так что на милосердие короля Берику рассчитывать не приходилось.