Главбухша - Владислав Романов

Он стал звонить ей домой каждый вечер. Его жена уходила гулять с собакой, а Валерьян Адамович уезжал к матери на Каховку, и они, не опасаясь, могли разговаривать минут сорок, пока не возвращалась с прогулки жена. Они болтали почти ни о чем, но Марта готова была слушать его целую вечность.

Виталик оказался жутко стремительным. Через неделю он пригласил Марту на свидание, и она помчалась, позабыв обо всем. Он привел ее в пустую квартиру, сказав, что это квартира друга, но потом выяснилось, что Виталик ее снял специально для встреч с ней. Они выпили сухого вина, гендиректор был на редкость галантен и обольстителен. Впрочем, Марта и сама хотела в кого-то влюбиться. Десятилетний брак с Валерьяном себя исчерпал, а Виталик был молод, умен и привлекателен. Чего еще желать?

Конечно же ей не хотелось, сбросив один хомут, залезать в другой. В идеале Марта мечтала жить одна, ни от кого не зависеть и заводить в свое удовольствие любовников. Пли любовниц. Да-да, она все чаще поглядывала на стройных девочек, и если б не полученный от маменьки консерватизм и счастливое пионерское детство, напрочь порицавшее такие формы любви, кто знает, чем бы все закончилось. Но идеал был недостижим, хоть и близок. Марта понимала, что Виталик поможет ей выстоять в борьбе с Валерьяном, который без боя не сдастся,и добиться развода от него будет не так-то легко. Кроме того, суд быстрее поймет ее уход к другому, нежели в никуда, а потому Виталик на первых порах напоминал спасательный круг, в котором она нуждалась. Нет, он ей нравился, она с удовольствием сбегала с ним с работы, объясняя, что они с директором якобы отправлялись на деловые переговоры, бросалась ему на шею, жадно целовала,забывая все на свете.

— Ты знаешь, который час?

— Который?

— Половина десятого.

— Ты с ума сошел! — Она, как сумасшедшая, выскакивала из постели и пулей неслась в ванную. — Мы же приехали сюда в три часа дня!

— Без двадцати три.

— И что, прошло семь часов?!

— Да, прошло семь часов, — улыбался он.

— С ума можно сойти! А мне показалось, что часа полтора! Я всегда гордилась тем, что умела чувствовать реальное время, — накрашиваясь, говорила она. — Жуть какая-то!

— Почему жуть?

— Ну знаешь, сорокалетней бабе превращаться в дитя, часов не наблюдающее, радости мало. Если это называется любовью, то мне что-то уже не хочется! — Марта хватала плащ, и они выметались из квартиры.

Валерьян Адамович возвращался от своей матери в половине одиннадцатого, и нужно было торопиться, чтгобы не пришлось объясняться, где и почему она задержалась. Марта давала себе слово: впредь не терять голову, но в следующий раз все повторялось.

Однажды она все-таки опоздала, приехала в одиннадцать. Валерьян молча сидел за большим столом в гостиной в плаще, изогнув в неприветливой гримасе тонкие губы. Увидев жену, он подскочил как ужаленный и закричал дурным голосом:

— Где ты была?! — А в чем дело?

— Я спрашиваю: где ты была?! Я звонил тебе на работу. Секретарша сказала, что ты ушла в два часа дня, куда — она не знает. Не было на месте и вашего директора, чтобы узнать, где ты.

— А в чем дело? — ледяным тоном повторила Марта. — Сейчас только одиннадцать вечера.

— Маме было плохо с сердцем, я вызывал «cкорую», ей сделали укол! — с обидой воскликнул Валерьян, губы у него задрожали, и слезы навернулись на глаза,

— Твоей маме восемьдесят девять лет, она старая женщина, но при чем тут ее сердце, укол и мое позднее возвращение?! При чем?! — еле сдерживая гнев, выговорила Марта.

— Не смей говорить плохо о моей маме! — Он грохнул кулаком по столу.

— Ты все же непроходимый дурак! — бросила она мужу, прошла к себе в комнату и закрыла дверь на ключ.

Он бился, стучал, требовал, чтобы она немедленно вышла, кричал, что давно знает, с кем она путается, и так этого не оставит, потом стал просить, чтобы Марта немедленно оставила работу и стала сидеть с мамой, которая обижается на то, что она не приходит ее навещать.

— Долг жены любить не только мужа, но и его близких, как я люблю твоих! — сердито выговаривал он ей. — Твои родители не могут пожаловаться на мое невнимание, как и твой сын, которому я покупаю носки и другие вещи! Твое же безразличие к моей матери — а она искренне любит тебя — переходит все границы, и я обязан тебе напомнить об этом! Своим показным равнодушием ты убиваешь ее, и сердце мое разрывается от боли! Выйди, мы обязаны поговорить обо всем,так больше продолжаться не может!

-Так больше продолжаться не может — думала она,упав на кровать и не слушая, что муж бормочет за дверью. Приступ ненависти так переполнял душу, что, окажись сейчас в ее руках автомат, Марта бы не сдержалась и разрядила в него весь рожок. Хорошо, что сына нет дома и он не слышит этих мерзких упреков.

Утром она не разговаривала с супругом, хотя он цеплялся за нее, хватал за руки, не выдержав, упал на колени, обхватил ее ноги и заявил, что не отпустит, пока она его не простит, и Марта была вынуждена уступить. Валерьян был счастлив, как ребенок, вымолив у нее прощение, глаза его сияли, и Марте даже стало жалко мужа.

Не успела она прийти на работу, как прибежал Виталик.

— Сегодня сорвемся в час, я всем сказал, что мы едем на выставку!

— Сегодня не могу. У мужа мать заболела, в доме хоть шаром покати, надо на рынок зайти, картошки купить, капусты, что-то приготовить.

Виталик потускнел, огорчился.

— Ежедневный праздник не праздник, — строго заметила она.

—А завтра?

— Завтра будет день, будет пища, как любил говорить мой отец.

— «Я утром должен быть уверен, что нынче днем увижу вас», любил говорить Александр Сергеич и был тоже по-своему прав.

— Увидите, на работу я приду, — она перешла на «вы», ибо не любила, когда на нее давили.

Зазвонил телефон. Марта вздрогнула, поднялась, включила лампу, бросив взгляд на часы: половина второго. Так поздно могла позвонить только Николаевна, которая полностью была согласна со Светловым в том, что дружба понятие круглосуточное. Она, наверное, ждала, что Марта как придет, тотчас позвонит ей, рассыплется в комплиментах, примется благодарить, ибо что говорить, стол ломился от яств.

— Але?! — сняв трубку, проговорила она слабым и томным голосом, делая вид, что лежит бесчувственным бревном, не в силах шевельнуться.

На другом конце провода молчали. Марта слышала чье-то дыхание. Изредка вот так же звонили студенточки Виталика, нарываясь на нее. Но муж второй месяц был в командировке, и вроде все его девицы об этом уже знали — Марта их проинформировала.

— Але, говорите, я вас не слышу! — настойчиво повторила она.