Грешная любовь - Тереза Медейрос

— Вы двое под стать друг другу. Надеюсь, на том свете гореть вам обоим в адском огне.

Маркиз повернулся, чтобы уйти, но остановился. На его губах заиграла злобная ухмылка.

— Кстати, мисс Кинкейд, если во время вашего свадебного путешествия встретите кого-нибудь из вашей шотландской родни, непременно передавайте от меня привет.

Эддингем резко повернулся, сверкнув начищенными сапогами, и быстро пошел мимо тети Маргарет и расстроенной Элис, словно их и не было вовсе. Вскочив в седло, он вонзил шпоры в бока лошади с такой силой, что Катриона вздрогнула от жалости к бедному животному.

— Приятный человек, — пробормотал Саймон. — Стал намного любезнее, чем раньше.

Они наблюдали, как Эддингем поскакал галопом прямо по аккуратной лужайке дяди Росса. Тяжелый мерин вырывал подковами большие куски дерна, оставляя за собой отчетливые следы. Катриона вздохнула:

— Кого же ты еще совратил, Саймон? Уж не сестру ли самого маркиза? А может, тетю его служанки? Или племянницу троюродной сестры?

Но Уэскотт был непривычно серьезно настроен.

— Он считает, что я соблазнил его невесту. Хочешь — верь, хочешь — нет, но мы с ней не сделали ничего предосудительного. Всего лишь безобидная болтовня с легким флиртом. Это было почти три года назад в «Олмаке». Я оказался рядом, когда она случайно обронила перчатку. Она тогда по-настоящему была влюблена в Эддингема и собиралась стать его женой. Но всего через несколько дней после того, как маркиз стал свидетелем нашего разговора, произошло несчастье. Во время верховой прогулки в Гайд-парке лошадь этой девушки споткнулась, бедняжка выпала из седла и сломала шею.

Холодок пробежал по спине Катрионы, и ей стало очень неуютно, несмотря на теплое весеннее солнце.

— Какая трагедия! А к ее смерти не может быть как-то причастен Эддингем?

— У меня были такие подозрения, но никаких прямых доказательств я найти не смог. — В голосе Уэскотта послышалась легкая горечь утраты. — К тому же, кто бы стал принимать всерьез нелепые обвинения незаконнорожденного субъекта? Куда более весомыми сочли объяснения этого высокопоставленного джентльмена.

Уловив краем глаза, беспокойство на лице Катрионы, Саймон ободряющим жестом обнял ее за плечи.

— Не беспокойся, любовь моя, — промолвил он. Однако эти так легко произнесенные нежные слова обожгли ее сильнее, чем недавние оскорбления маркиза. — Маркиз не может сделать нам ничего плохого.

Катриона посмотрела на едва заметную фигуру удаляющегося Эддингема, и ее сердце сжалось от страха. Однако разубедить сейчас Саймона в том, что он ошибается в своем оптимизме, было решительно невозможно. Ей совершенно не хотелось провожать взглядом и Уэскотта, когда он, оценив серьезность ситуации, сочтет за благо для себя исчезнуть из ее жизни.

Попутчики Катрионы расположились в дорожной карете на противоположных сиденьях и время от времени враждебно посматривали друг на друга.

— Ты никогда не говорила мне, что знаешь Эддингема. Ты даже скрыла от меня, что берешь с собой его, — заявил Саймон, скрестив руки на груди и с укоризной, глядя на Катриону. Она сидела напротив Уэскотта, решительно выбрав для себя лагерь его противника.

Катриона пожала плечами, продолжая держать перед глазами книгу в кожаном переплете, которую достала из дорожной сумки, чтобы за чтением скоротать долгий путь по Большой северной дороге от Лондона до Эдинбурга.

— Поскольку вы однажды уже встречались, я решила, что формальное знакомство не понадобится.

— Я ни за что не узнал бы его. Чем таким ты его кормила? Настоящий кабан!

Катриона с неодобрением посмотрела на Саймона поверх книги:

— Некрасиво с твоей стороны подшучивать над его размерами. Представь себе, он очень чувствителен.

— И что же он делает с обидчиками? Уж не съест ли он меня?

Катриона захлопнула книгу и отбросила ее на сиденье кареты.

— Ну, знаете ли, мистер Уэскотт, вам должно быть стыдно за свое поведение! Я понимаю, что мой Роберт — славный крепкий парень, вполне заслуживающий вашей ревности. Но, тем не менее, вам не к лицу такое поведение.

Не отрывая взгляда от собеседника, Катриона наклонилась и переложила огромного рыжего кота, свернувшегося калачиком на сиденье, к себе на колени. Когда она принялась ласково гладить густую шерсть своего любимца, кот громко замурлыкал. Он положил голову на передние лапы и блаженно уставил сонный взгляд желто-золотистых глаз на Саймона, всем видом напоминая пузатого султана, торжествующего от победы над последней девственницей своего гарема. Саймон сделал недовольную гримасу:

— Ты забываешь, что во время нашей последней встречи этот парень попытался откусить мне палец. У меня даже шрам остался.

Катриона фыркнула:

— Да он просто защищал мою честь, а настоящий герой именно так и должен поступать.

На мгновение их взгляды встретились. Оба одновременно вспомнили ту опасную и пьянящую минуту в постели Катрионы, когда Саймон едва не похитил девичью добродетель вместо того, чтобы защитить ее.

Уэскотт отвел глаза в сторону, недовольно пробурчал что-то невнятное и поудобнее расположился на сиденье. Когда он совсем отвернулся и принялся рассматривать из окна кареты, пробегающие мимо деревенские пейзажи, Катриона подняла книгу к самому лицу, чтобы скрыть невольную улыбку. Мысль о том, что Саймон ревнует ее, пусть даже и к коту, была неожиданно приятной.

Роберт Брюс и книга помогали ей отвлечься от беспокойных мыслей. Они с Уэскоттом оказались вновь наедине в первый раз после того утреннего пробуждения. Катриона невольно вспоминала, как она почувствовала нежные губы Саймона на своих губах, как его руки ласково скользили по… впрочем, лучше даже и не уточнять, куда в ту минуту добрались его руки, а точнее, пальцы.

Катриона наклонилась, вызвав этим движением недовольство дремлющего кота, и открыла ближайшее к ней окошко кареты.

— Здесь немного душно, не кажется ли тебе? — прервала она затянувшееся молчание, подставляя разгоряченные щеки потоку свежего воздуха.

В ответ Саймон лишь повел бровью. По мере продвижения кареты на север воздух становился заметно свежее.

Неожиданно Уэскотт указал на дорожную сумку, которая стояла на полу кареты у ног Катрионы:

— Нет ли у тебя там какой-нибудь другой книги?

Этот невинный вопрос вызвал у Катрионы панический испуг. Ей моментально вспомнилась палисандровая шкатулка, которая вчера ночью была надежно упрятана под стопкой нижнего белья.

— Нет! — воскликнула она, проворно хватаясь за парчовую ткань дорожной сумки. Однако ручку сумки, выполненную из слоновой кости, уже крепко держал Уэскотт.

Крайне заинтересованный непонятным возбуждением Катрионы, он сильнее потянул сумку к себе.