Лучшая подруга - Памела Робертс

– Но почему… – Изабелла остановилась, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, хотя и тщетно – оно так и рвалось из груди, мешая дышать и думать. – Почему ты тогда не сказал мне всего? – с трудом выдавила наконец Изабелла.

– Полно, Белла, вспомни, я же пытался. Но ты не желала слушать. Не желала. Хотя мне было что тебе рассказать. Но я пока не закончил, хотя ты, может, и не поверишь…

Она нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду.

– Да-да, дорогая, это еще не все. Ты, вероятно, не помнишь, но меня тогда несколько дней не было перед этими последними, столь волнующими и значительными, полагаю, для нас обоих событиями.

– Д-да, я припоминаю. Верно, – задумчиво протянула Изабелла. – Ага, я страшно злилась, что никак не могу застать тебя. Твой телефон не отвечал. Да-да.

– Точно, Белла, ты права. Мой телефон не отвечал, потому что я уезжал. Уезжал встретиться… Как ты думаешь – с кем?

– Понятия не имею. – Изабелла пожала плечами. – Какое отношение это имело ко мне или нашим отношениям?

– Самое прямое. Я ездил повидаться с Роном. Роном Брендоном. Удивлена?

– Потрясена, – искренне ответила она. – Зачем?

– Да затем, что видел – ты любишь его.

– Ах вот как?! – воскликнула Изабелла так громко, что привлекла внимание всего ресторана к их столику. – Ах вот как, – тоном ниже повторила она, залившись яркой краской смущения. – А кто, позволь узнать, дал тебе право обсуждать мои предполагаемые чувства с кем бы то ни было? Даже с их якобы объектом? О, мужчины! Бестактные, грубые существа, норовящие влезть в чужую душу прямо в сапогах, даже не подумав разуться!

– Белла, Белла, – попытался утихомирить ее Эдди, – не надо, не кричи, прошу тебя. Да, возможно я был не прав, даже не возможно, а наверняка. Я проявил бестактность, но…

– Но что «но»?! – снова повысив громкость, продолжила атаку Изабелла. – Да как ты смел?! О, как же я была права! Нет, я вижу, что мое решение не иметь больше никаких дел с вашим так называемым сильным полом совершенно оправданно! Вот, значит, в чем ваша сила! Пользуясь так называемой мужской солидарностью, мусолить и бесстыдно трепать по углам чужие чувства, да?

– Белла, ну я тебя умоляю, не надо. Я виноват, очень, бесконечно виноват, но, согласись, я ведь и понес наказание. Хотя не совсем за это преступление, но все же самое тяжелое, какое только мог представить! Я лишился тебя. Слышишь? Что может быть страшнее для влюбленного? Да еще такого, как я? Эдди Однолюба? – Он горестно усмехнулся, потом накрыл ее руку своей, слегка сжал тонкие, нервно подрагивающие пальцы. – Но ты так и не выслушала меня. Позволь мне закончить. Это важно именно сейчас. Поверь, я совершенно бескорыстен. Я забочусь сейчас только о твоих интересах. Вспомни, послезавтра я женюсь. Для меня все кончено и все утрачено. Ты готова узнать правду, всю, до конца?

Она тяжело сглотнула, попыталась отнять руку, но безуспешно. Подняла глаза и встретилась с умоляющим взглядом бывшего поклонника. Впрочем, судя по его словам, не бывшего…

– Белла, прошу, ты должна дать мне закончить. Я и так слишком долго носил это в себе. Не по своей вине. Ты тогда не желала меня слушать. Но сейчас, сейчас-то ты стала старше… еще красивее, – невольно добавил он, но сразу поправился: – Умнее или мудрее, может быть беспристрастнее.

– Ну же, Эдди, довольно. Прости мою вспышку. Сама не знаю, что на меня нашло. Извини, у меня не было ни малейшего права орать на тебя. Прости, – с искренним раскаянием проговорила Изабелла и левой рукой слегка погладила его пальцы, лихорадочно сжимавшие ее правую.

Он глубоко и тяжело вздохнул, окинул ее полным тоски и собачьей преданности взглядом и выдавил:

– Я тогда был не в себе. С ума сходил от ревности. Ненавидел даже этого бедного малыша, Бобби. Ты вечно с ним возилась, а я думал… Впрочем, неважно, что я думал. В общем, перед тем, как сделать тебе предложение, я решил поговорить с Роном серьезно, по-мужски, выяснить, как он к тебе относится, не возникнет ли он в один прекрасный день на горизонте и не уведет ли тебя у меня из-под самого носа. Да-да, можешь говорить все, что тебе заблагорассудится, о моей глупости, пошлости, о чем угодно еще, но я узнал, где он обретается, и отправился к нему. Не буду развозить долго. Он сказал мне, что как бы ни относился к тебе, но все права на твое хорошее отношение утратил в тот момент, когда прыгнул в постель с твоей подругой, своей будущей женой. Бедняга, как он поплатился за свое легкомыслие… У него на глазах слезы были, когда он говорил о том, как подло поступил с тобой. Впрочем, тогда мне совсем не было его жалко. Он посмел причинить тебе боль. Тебе, которая любила его! Да-да, не возражай, я видел это и спустя три года, видел ясно в твоих глазах, устремленных на его сына. – Он схватил бокал, быстро выпил, взглянул на нее и вдруг очнулся, словно вынырнул из тех давних времен. – О, извини, дорогая, я совсем разучился себя вести. – Быстро наполнил бокалы, поднял свой. – За твою красоту, Изабелла Морган!

– Спасибо, ты очень любезен, – смущенно пробормотала она, принимая его комплимент с милой краской на щеках. – Но давай вернемся…

– Да. Да, конечно. Я отвлекся. Так вот, мы с Роном тогда кончили тем, что напились и поговорили по душам, как бы ты ни осуждала такое наше мужское поведение. Но это сейчас не важно. А важно то, что он признался: не он обольстил Натали, а она его. Заманила его к вам на квартиру под каким-то дурацким предлогом, предложила выпить, потом еще и еще… Нет-нет, я не собираюсь оправдывать его. Речь сейчас не о нем. А о тебе. И о ней. Понимаешь? Я решился просить тебя о встрече по двум причинам. Во-первых, понимая, что при таких моих обстоятельствах ты не сможешь заподозрить меня ни в каких коварных мыслях и поверишь мне. А во-вторых, потому что вчера мне звонил Рон. Да-да, именно он. Он сказал, что пригласил тебя и Натали на премьеру, и настоятельно просил меня побеседовать с тобой о ней, рассказать все, предупредить. Не спрашивай почему, потому что я не знаю. Не думаю, что ради себя, если честно…

При этих словах Изабелла закусила губу и отвернулась, пытаясь скрыть охватившие ее эмоции, но, увы, на сей раз тщетно. Слишком многое вывалил на нее старый приятель, и ее нежная душа обливалась кровавыми слезами. Ей казалось, что для нее настал самый черный день в жизни. Она внезапно утратила все, во что верила, на что подсознательно надеялась. И еще потому, что после этих откровений Эдди она почувствовала – нет, поняла, – что ей не быть с Роном. Никогда. Даже Эдди так сказал. Потом ударила и тяжелая артиллерия – докатился пушечный залп известия о предательстве той, которую она считала своей подругой. Лучшей подругой. Настоящей. Истинной.

И она не выдержала. Уронила голову на руки и заплакала, горько и жалобно, не беспокоясь о том, что стала центром всеобщего внимания.

Стоит ли говорить, что ни о каком шопинге в этот вечер Изабелла и не вспомнила. Эдди, чуткий и заботливый Эдди, проводил ее в дамскую комнату, скрывая от любопытных взглядов собственной спиной, позволил привести себя в некое подобие порядка, отвез домой на такси, уложил в постель и заварил ромашку. А потом долго сидел на краю кровати и поил ее с ложечки, нашептывая слова утешения.