Мать наследницы - Алисия Эванс

Едва мысль о фиктивном отцовстве Габриллиона мелькнула в голове, как царь, будто услышав её, опасно сверкнул карими глазами. Нет, он не может знать! И поводов сомневаться я не давала! Как хитрый зверь, супруг поднялся с трона и скорчил такую злую гримасу, будто я сообщила не о беременности, а о своей измене.

- Прелестная новость, - шелестящим баритоном пропел царь. - Восхитительная. Пусть боги благоволят, и вскоре супруга подарит мне еще одного сына, а сейчас давайте веселиться, -странно ухмыльнулся он и вдруг начал спускаться со своего пьедестала. - Позвольте пригласить вас на танец? - он выбросил вперед рук, предлагая вложить свои пальцы в его жилистую ладонь.

Все присутствующие, и я в том числе, замерли, в немом изумлении глядя на царя. Он не шутит? После четырех лет супружества он решил предложить мне танец? Все эти годы, на каждом из балов Габриллион танцевал в основном с Серпентой, реже - с фаворитками-однодневками, но со мной - никогда. Я вообще редко танцевала на балах, предпочитая удаляться сразу после всех обязательных церемоний и переговоров.

- Ну же, царица, - голос мужа заставил меня вздрогнуть. Сотни людей замерли в ожидании моего ответа. Отказывать царю нельзя.

- Конечно, - натянуто улыбнулась, прикоснувшись к грубой коже коротких мужских пальцев, чем-то напоминающими свиные сардельки.

Габриллион мгновенно сжал их, будто поймал меня в ловушку. Не медля, повел меня в центр зала, довольно ухмыляясь и всем видом демонстрируя прекрасное настроение. Готова поклясться, что его благодушие никак не связано с ребенком в моем животе. Я чувствовала это всеми фибрами души, всем своим существом.

Придворные расступились перед нами, освобождая место для танца. Встав в танцевальную стойку, я вновь отметила, насколько непривлекателен мой супруг: невысокий, постаревший, обрюзгший. На нашей свадьбе он казался мне намного более мускулистым, красивым и привлекательным. Теперь уже нет ни крепких мышц, ни мужественных черт лицо. Царь медленно заплывает жиром, и даже его хулиганская дерзкая улыбка превратилась в мерзкий оскал. А ведь прошло всего четыре года...

Рывок. Габриллион дернул меня на себя, впечатав в свою грудь.

- Осторожней, - не стала молчать я, возмущенно глядя в ненавистное ухмыляющееся лицо.

- Стараюсь, - рыкнул мне в ответ царь, довольной ухмылкой давая понять, что эта грубость осознанная, а не случайная. Мы закружились в танце, хотя правильнее было бы назвать это пошатыванием двух неуклюжих лошадей. Габриллион двигался на удивление нелепо, то и дело наступая мне на ноги, сжимая мои руки тисками своих толстых пальцев, опаляя лицо винным дыханием. Такое чувство, будто я танцую не с молодым мужчиной благородного происхождения, а с животным. К концу танца по мне будто проехалась лошадь, и не одна. Болели отдавленные стопы, горели следы от царских пальцев на моих руках, а тело ныло, будто меня долго и упорно трясли. Так оно, в сущности, и было. Танец с Габриллионом похож на поездку в телеге по кочкам.

- Куда вы, царица? - когда я думала, что танец закончен, и теперь я могу идти, царь еще крепче прижал меня к своей груди, не позволяя отодвинуться. - Подарите мне еще один танец. Я пьян от вашей близости.

- Вы пьяны от вина, которое вновь начали пить без меры, - негромко ответила я, без страха глядя в карие поросячьи глазки. Мой ответ не понравился мужу. На лицо, искривленное ухмыляющейся гримасой, начала наползать ярость, на губах задрожали первые звуки скандала.

- Ваше Величество, - раздался позади меня приятный мужской голос, разрушив ту гнетущую атмосферу, что родилась надо мной и Габриллионом и накрыла нас, как купол, отрезая от всего мира, - вас просят в наступательном штабе. Что -то касающееся взятия западных земель...

Габриллион не удостоил говорившего взглядом. Продолжая прожигать во мне дыру пылающими от ненависти глазами, он презрительно фыркнул и, наконец, удалился. Я смотрела вслед мужчине, которого вынуждена называть мужем, и чувствовала себя обворованной. Душу наполнило странное, но очень сильное чувство, будто меня лишили чего-то очень важного: счастья, возможности засыпать в теплой постели на груди у отца своих детей, называть своим мужем того, по кому тоскует сердце.

- Это правда? - спросил голос, спасший мои ноги от участи быть раздавленными в две лепешки. С первых звуков он показался мне знакомым, но я отбросила эту мысль как нелепейшую из возможных. Ведь не может же. - Ваше Величество, - мужчина сделал шаг, вставая напротив меня, и у меня перехватило дыхание.

Пит. Или не он? Этот благородный, даже холеный мужчина лишь отдаленного напоминал того серьезного, всегда одетого в строгие одежды мага, которому я отдала свое сердце. Светлые волосы аккуратно зачесаны назад, голубой фрак с белоснежной отделкой удивительным образом сочетается с моим платьем. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить: это комплект, мы - пара.

- Что ты здесь делаешь? - испуганно прошептала я, с опаской смотря по сторонам. Подобная дерзость не может не остаться незамеченной. Сейчас все увидят, что царица и посторонний мужчина вырядились как молодожены, и тогда нам обоим конец!

Удар сердца. Второй. Время текло привычным потоком, и никто не обращал на нас особого внимания. Придворные танцевали, разговаривали, смеялись, лишь изредка бросая на меня придирчивые взгляды.

- Адель, - позвал меня Пит, и вновь никого не заинтересовало это вольное обращение к жене царя, - я ведь говорил тебе, что ты должна верить мне. Все под контролем, - он свободно раскинул руки. - Эй, вы! - крикнул он в полный голос. - Посмотрите, как прекрасна сегодня моя женщина!

Никто не обратил внимания на этот крик. Не услышать плотный, громкий, низкий, заставляющий вибрировать предметы голос Пита мог только глухой. Да и он что-нибудь да почувствовал бы. Придворные же продолжили веселиться, ничего не подозревая.

- Так, это правда? - сделав шаг вперед, Пит сократил расстояние между нами и мягко обхватил мои ладони своими теплыми, длинными, сильными пальцами. - Ты беременна?

- с вопросом он прикоснулся к моему животу, прижав ладонь к нежной ткани платья.

- Да, - шепнула в ответ и ощутила приятное тепло, исходящее от мужской ладони и проникающее в меня, даря покой и ласку. Синие глаза вспыхнули живыми огоньками, пальцы, сжимающие мою руку, напряглись. Пит замер, и вместе с ним весь мир остановился. Я жадно впитывала каждую эмоции, проскакивавшую на красивом лице мага. - Ты рад?

- Я счастлив, - шепнул Пит и, сократив между нами расстояние, накрыл мои губы благодарным поцелуем. На миг мелькнула мысль о том, что мы творим безумие на глазах сотен вражеских глаз, но она потонула в пучине любви, нежности и бесконечного чувства защищенности, которое дарили родные руки.

Не говоря больше ни слова, Пит, подхватив меня как невесомую куклу, закружился в стремительном танце. Не замечая никого вокруг, он, словно лишенный разума безумец, смеялся, целовал меня и продолжал кружить.