Неестественный отбор. Генная инженерия и человек будущего - Торилл Корнфельт

Как, по мнению Цзи Вэйчжи, будет развиваться китайская наука в будущем?

«Через десять лет, – отвечает он, – нас вполне можно будет сравнивать со Штатами и Европой. Станем ли мы лучшими? Я не знаю, прогнозировать трудно, все зависит от того, что будет происходить в экономике и политике других стран». Несмотря на то что Китай делает огромную ставку на развитие науки, научная деятельность здесь имеет множество ограничений, нехарактерных для демократических стран. В ряде исследований и интервью говорится о дефиците научной свободы как следствии нехватки свободы гражданской и политической[81]. Решения и позиция партии должны получать безоговорочное одобрение и поддержку, независимо ни от чего. Однако для успеха науки и для достижения поставленных правительством целей необходима более полная свобода. Трудно совершить прорыв, если слепо выполнять приказы, не пытаться ломать старые стереотипы и постоянно подгонять собственное мышление под действующую парадигму и иерархию. По некоторым сведениям, китайские студенты, обучающиеся в других странах, испытывают давление и считают необходимым подчинять все свои действия нормам, которые навязываются им собственным правительством.

Ученые же идут вперед, обмениваясь идеями с коллегами, в каких бы странах они ни работали.

По-прежнему неясно, как Китай намеревается устранить это противоречие. Кроме того, наука исторически стремится к политической свободе[82].

В разговоре с Цзи Вэйчжи я не упоминаю тот факт, что именно правительство всегда вызывает тревогу у населения как в Китае, так и за его пределами; во время поездки я не раз убеждалась, что журналисту бессмысленно затрагивать эту тему. Вместо этого я предлагаю ученому сказать несколько слов тем, кого пугает стремительное развитие генетических технологий.

«Я не думаю, что это должно быть поводом для волнений, – отвечает он с улыбкой. – Ученые блюдут собственную честь. И я уверен, что бо́льшая их часть всегда будет поступать правильно. Они не хотят причинить зло. Большинство – скажем, 99 % – хорошие люди. Добрые люди. Так что не волнуйтесь. В будущем исследователи выявят все риски, связанные с этими технологиями, и предпримут меры для их ограничения. Все, к чему мы стремимся, – дать людям здоровую и счастливую жизнь».

* * *

Когда я лично общалась с Цзи Вэйчжи, мне казалось, что он говорит честно. Но спустя пару месяцев после возвращения из Китая у меня появились сомнения.

В ходе сбора материалов при подготовке к китайской поездке мне встретилось еще одно имя ученого из центра, которым руководит Цзи Вэйчжи: Су Бин. В нескольких интервью он заявлял, что намерен генетически модифицировать обезьян с целью еще больше уподобить их мозг человеческому и проверить, могут ли гены человека сделать обезьян умнее, а также определить взаимосвязь между определенными генами и уникальными человеческими качествами. На мои электронные письма Су Бин не отвечал, и я спросила о нем и его эксперименте у Цзи Вэйчжи.

«Нет-нет, таким мы не занимаемся. Ничего подобного в нашем центре нет», – ответил он, добавив, что Су Бин здесь уже не работает и они больше не коллеги.

Однако через шесть месяцев в китайском научном журнале была опубликована научная статья Су Бина[83]. Опыты, о которых в ней говорилось, проводились в известном нам центре, а имя Цзи Вэйчжи упоминалось в списке авторов. Исследователи взяли ген, по-видимому влияющий на размер мозга у человека, и ввели его нескольким обезьянам. Далее они проводили измерения мозга и различные когнитивные тесты. (К результатам эксперимента я вернусь в главе 12 «Вы в это не верили».) Судя по всему, специалисты центра занимались этим именно во время моего посещения – возможно, я даже видела подопытных обезьян.

Большинство ученых во всем мире считают подобные эксперименты глубоко безнравственными, и сразу после публикации на авторов обрушилась жесткая критика. Такая деятельность бесконечно далека от основных принципов работы – сокращать, возмещать, улучшать – и обязательств производить минимально возможное число опытов на животных при максимально эффективных результатах с единственной целью: избавить человека от страданий, вызываемых болезнью.

Читая эту статью, я вспоминаю слова Цзи Вэйчжи о чести. Но для того чтобы понять, к чему подобное развитие действительно может привести Китай и остальные страны, нам необходимо более глубокое представление о сущности генетической модификации.

Есть вопросы, которые делят человечество на два лагеря, вносят разлад и вызывают столь бурные чувства, что противники перестают понимать друг друга. На такие темы не говорят за семейным ужином из опасений испортить всем настроение. Это поле боя заселено микроорганизмами – вирусами, бактериями и прочими одноклеточными типа плесневых грибов или амеб[84]. По одну сторону баррикад – бо́льшая часть населения мира, которая смотрит на заплесневелый хлеб, гнилые фрукты, детские памперсы и слизь, вытекающую из простуженного носа, с отвращением и меньше всего хочет думать о том, чем вызван омерзительный запах. А по другую сторону – мы, биологи и прочие храбрецы, которые, наблюдая те же неприглядные явления, восторгаются экосистемой, не отличающейся от африканской саванны с ее конфликтами и сотрудничеством.