Царица парижских кабаре - Людмила Лопато

Не менее успешной была и главная роль в фильме «Майерлинг» (1936) «русского голливудца» Анатолия Литвака, с Шарлем Буайе в главной роли, где Дарье сыграла возлюбленную австрийского эрцгерцога. В «Майерлинге», ставшем классикой, но теперь изрядно забытом, снимались также артисты Русского балета – солистка Дягилевской антрепризы Вера Немчинова и ее муж Обухов (они были большими друзьями Гурвичей в Нью-Йорке), солистка труппы Анны Павловой Нина Кирсанова и молодая Татьяна Лескова, солистка «Русского балета полковника де Базиля».

Это единственный фильм, где можно увидеть воочию танцоров Русского балета.

После премьеры счастливый Никита попросил разрешения звонить мне. Позвонил. Я как раз собиралась на четверг к Щукиным, пригласила его с собой. Потом мы вновь расстались; но зимой 1936 года мы с мамой поехали в Сестриер, в самый высокогорный отель Италии, только что открытый. По дороге мы потеряли чемодан, он каким-то образом оказался в соседнем отеле «Герцог д’Аоста». Поскольку туда только что приехала семья Никиты, владельцы гостиницы отдали «русский багаж» им.

В номере гостиницы раздался телефонный звонок, и голос Никиты сказал: «Чемодан у нас, Людмила».

Мы снова встретились. И больше не расставались.

Летом 1929 года, в Жуан-ле-Пен, проходя мимо краснеющего Никиты, я всегда думала: «Какой красивый мальчик!»

Никита был не только дивно красив, но и талантлив: он говорил на четырех языках, в Париже окончил два факультета, совсем молодым написал и поставил пьесу, позже сделал по ней фильм.

Родители его жили в Этампе, недалеко от Парижа – там они купили усадьбу с замком, старинным парком, теннисными кортами, фруктовым садом и даже речкой, протекающей через сад. В чистой воде реки водилась форель.

Отец Никиты, Абрам Рафаилович, владел студией «Луна-фильм». Там занимались и производством кинокартин – но главным образом их дистрибуцией. Бюро студии располагались в Париже, Марселе и Брюсселе. Мать Никиты, Тамара Аполлоновна, происходила из рода польских князей Кацюцевич-Шафранец. Я очень любила ее и сестру Никиты, Наташу – талантливую, красивую девочку.

Тамара Аполлоновна была очень музыкальна: в юности, в Москве, она много лет брала уроки у Надежды Яковлевны Брюсовой, сестры поэта. Госпожа Брюсова была очень известным и очень строгим педагогом.

Помню по семейным рассказам, что незадолго до революции Надежда Яковлевна поставила в Москве любительский спектакль, оперу Н.А. Римского-Корсакова «Кощей Бессмертный». Моя будущая свекровь пела там партию Кощеевны, а будущий свекор – Царевича.

Г-н Гурвич, молодой и энергичный, занимался в предреволюционные годы организацией концертов в Колонном зале Благородного собрания. В их московском доме бывали С.А. Кусевицкий и его супруга, урожденная Ушкова, дочь купца-миллионера, отдавшего немалую часть капиталов на просветительскую и издательскую деятельность знаменитого зятя-музыканта. У Гурвичей бывала балерина Александра Балашова, молодые актеры Художественного театра – Ольга Чехова, Григорий Хмара.

Надежда Яковлевна Брюсова мечтала создать в Москве, при Университете Шанявского, бесплатную народную консерваторию. Гурвичи были ее деятельными помощниками: собирали пожертвования, организовали несколько благотворительных концертов в Политехническом музее.

В 1920 году семья уехала в Берлин, где Абрам Рафаилович продолжал заниматься организацией симфонических концертов. Там он на долгие годы сдружился с Исайей Добровейном. Близкая дружба Гурвичей с вальяжным Алексеем Николаевичем Толстым и его женой, застенчивой красавицей поэтессой Натальей Крандиевской, оборвалась, когда Толстые вернулись в Советский Союз. Крестной матерью Наташи, сестры моего мужа, была Наталья Васильевна Крандиевская. Воспреемником Никиты был Кусевицкий.

Вот в какую семью мне предстояло войти.

Мы обвенчались 14 июня 1938 года в Этампе. Лето начиналось, мы были влюблены и уехали в свадебное путешествие в Италию. Сначала – на остров Палланца на Лаго-Маджоре, около Стрезы. По утрам, когда пили кофе на террасе отеля, слушали игру на рояле Горовица. Звуки доносились из соседней вилы Тосканини: ведь Горовиц был женат на его дочери.

С острова Палланца мы отправились в Венецию, а завершили путешествие в Кортина д’Ампеццо, в отеле «Кристаль», где останавливался граф Галеаццо Чиано, когда совершал свое свадебное путешествие с Эддой, дочерью Муссолини.

В Париже мы жили в квартире родителей Ники на рю Баллю, но часто ездили и в Этамп. Жизнь там была веселая: в большом камине часто жарили кур (как-то даже был приглашен преподаватель из знаменитой фирмы «Гордон блю» – он учил всю семью тонкостям французской кухни). В Этамп приезжали Мстислав Добужинский, Исайя Добровейн, Юра Фикстон, хозяин магазина «Каспийская икра», которого мы называли «Каспи», киноактер Жак Тати (граф Иван Татищев), Григорий Хмара с женой, совсем юной и веселой певицей Лилей Кедровой, кинопродюсер Ольян, миллионер Дорфман, владелец пароходов Перников, прелестная Надежда Александровна Тэффи, вдова Сергея Ивановича Щукина и ее сестра.

Жизнь текла музыкально, артистично, весело. Было очень много юмора. Тэффи читала свои рассказы. И мы ее любили приглашать. Позже я прочла, что Надежда Александровна, блиставшая на многих званых обедах, не без иронии звала себя «подарок молодым хозяйкам» (намекая на поваренную книгу Молоховец, носившую такое название). Я, сознаюсь, и была одной из них.

Но беспечное настроение неуловимо менялось: близилась Вторая мировая война.

Абрам Рафаилович дружил с господином Фуллертоном, американским консулом в Париже, также имевшим летний дом в Этампе. Фуллертон, предвидя ужасы наступающей войны, уговаривал моего мужа ехать в Америку, тем более что Никиту уже приглашали в Голливуд, работать в кинокомпании «Уорнер Бразерс». Никита не хотел покидать Париж, но отец его уговорил. Решили ехать.

В начале 1939 года мы сели на пароход, отплывающий в Нью-Йорк. Вместе с нами в Америку плыли Ингрид Бергман, Жан Мюра и еще несколько французских актеров, а также знаменитый ученый Эйнштейн. Страдая от качки, Никита не выходил из каюты, а я обедала вместе с актерами. Жан Мюра научил меня тогда есть печеную картошку, чтоб избежать морской болезни. И это помогло, я пользовалась его рецептом всю жизнь.

Хорошо помнятся тихие разговоры на этом нарядном трансатлантическом пароходе о том, что море заминировано. Так ли это было – не знаю. Но мы счастливо избежали катастрофы.

Ингрид Бергман тогда была совсем юной. После первых успехов в Европе она отправлялась в Голливуд. В том же, 1939 году Ингрид снялась в фильме «Интермеццо» Грегори Ратоффа, впереди были и «Касабланка», и работа с Гэри Купером в знаменитом фильме Сэма Вуда по роману Хемингуэя «По ком звонит колокол». Все, что потом засверкало на экране, уже тогда сияло в ней самой! В беседах, в смехе, в походке…