Трамп и эпоха постправды - Кен Уилбер

Индивидуум на предыдущей (этноцентрической) стадии не имеет такого пламенного стремления. И дело не в том, что у него нет способности к любви, заботе или состраданию. Такие люди проявляют заботу (к своей избранной группе); просто это не универсальная забота (обо всех группах людей). Они глубоко любят свои семьи; они страстно любят свою страну; они любят и хранят верность своей религии. Но их любовь ограничивается избранными группами, с которыми они отождествлены. Такой человек не способен распространять любовь на все группы сразу — по крайней мере, пока, — сколько бы он ни старался. Психика человека должна пройти определенный процесс роста и развития в своей способности отождествляться со все большими целостностями. Ни один человек не рождается с чувством тождественности со всем человечеством: он сначала переходит от отождествления с самим собой (себялюбивая стадия) к отождествлению с нами (стадия заботы) и только затем — со всеми нами (стадия универсальной заботы). Способность к всевключению постепенно расширяется и углубляется; как следствие возникает возможность включать все больше людей в круг морально-нравственных рассмотрений и этической заботы. Когда вы с кем-то идентифицируетесь, вы начинаете относиться к этому человеку с заботой, учтивостью, включая его в круг морально-нравственной заботы; вы, по сути, будете относиться к нему так, как к себе (например, вы «возлюбили ближнего, как себя самого»). Но если вы не отождествляетесь с кем-то, он для вас другой — чужой, странный, неуместный, не заслуживающий включения в круг вашего морально-нравственного рассмотрения. В худших случаях вы будете считать, что такие чужаки заслуживают того, чтобы их атаковать или даже убить, просто потому что они иные; вы не видите своей тождественности с ними.

Как я уже говорил, способность к отождествлению с другими, безусловно, не является врожденной и присущей человеку с пеленок. Психика должна развить и повысить свою способность к всевключению в результате медленного и напряженного процесса роста; следовательно, поначалу эта способность лишь чуть-чуть возрастает (переходя от эгоцентрической стадии к этноцентрической — от «меня» к «нам»); затем она возрастает еще немного (от этноцентрической стадии к мироцентрической — от «нас» ко «всем нам») и, наконец, становится еще обширнее (переходя от мироцентрической стадии к интегральной, начинающей включать в круг заботы даже другие биологические виды, что в итоге приводит к подобию космического сознания — от «всех нас» ко «всей реальности вообще»).

Эта способность и ее прогрессивное возрастание подобны тому, как человеческий ум научается сначала писать лишь буквы, потом целые слова, затем предложения и, наконец, абзацы. Ум усваивает эти навыки именно в такой прогрессии. Он не может перейти от букв к предложениям, перепрыгнув через слова. Когда он находится на стадии слова, он не имеет способности к формированию предложения; стадии разворачиваются постепенно, одна за другой, и ни одну из них нельзя перепрыгнуть, ни одной из них нельзя избежать. То же наблюдается повсюду в природе, как, например, в случае с холархией роста, которую мы уже упоминали: от кварков к атомам, молекулам, клеткам и организмам. По стадии за раз, ни одной нельзя пропустить, ни через одну нельзя перепрыгнуть.

У индивидов на этноцентрической стадии со способностью к принятию перспективы второго лица еще не развилась способность мыслить четко и ясно с точки зрения перспективы третьего лица — универсальным и мироцентрическим способом (они проделали путь от букв к словам, но еще не дошли до предложений). Так что им поистине важна их этно­центрическая идентичность, которая у них уже сформирована и включает любовь к своим семье, стране и Богу. Однако все эти сущности у одних людей, несомненно, отличаются от таковых у других (одна семья отличается от другой, одна страна — от другой, наш Бог — от чужого Бога). И, как следствие, из понятной любви к своим любимым идентичностям у людей часто рождается страх, злость или даже ненависть по отношению ко всем другим, чужакам, которые, как им кажется, угрожают их родным. В каком-то смысле те и вправду несут угрозу; но как только их сознавание и идентичность снова продолжат развитие и расширятся, перейдя с этноцентрической почвы второго лица на мироцентрическую почву третьего, у них не будет иного выбора, кроме как сражаться за реалии и блага новообретенной территории (на новом этапе развития таковой становится подлинно глобальная, или всевключающая, деревня). Люди на этой стадии все еще любят себе подобных, но их способность любить серьезно развилась, и теперь для них в мире есть огромное количество человеческих существ, которые входят в круг их искренней заботы. Следовательно, в этой точке развития они будут глубоко и искренне чувствовать (перефразируя Канта, если кто-то где-то страдает, то страдаю и я). Люди, достигшие этого уровня развития, не могут ничего с этим поделать: для них так чувствовать — не вопрос выбора. Таков результат возникновения мироцентрической и космополитической стадий.

И когда сами эти люди находились на предшествующей этноцентрической стадии, они не подавляли и не вытесняли свои глобальную любовь, постконвенциональные стремления или мироцентрические способности. Они попросту не могли их в полной мере видеть; у них еще не было этой более высоко­уровневой глобальной способности. Она еще по-настоящему для них не возникла; на тот момент они вообще не были с нею отождествлены. Не обладая способностью ясно видеть эту мироцентрическую позицию, они могли даже отрицать сам факт ее существования. Подобное часто происходит с такими явлениями, как глобальное потепление, существование которого отвергает половина людей на этноцентрических стадиях. Важно помнить, что они отрицают не аспект потепления, а мироцентрические глобальные реалии третьего лица, которые они не способны сколь-нибудь ясно видеть. И на том этапе у них не было иного выбора, кроме как защищать территорию, которую они могли видеть и с которой себя отождествляли. Это были их семья, народ, Бог, скорее всего, их раса, пол, язык. Они и впрямь были крайне этноцентричны. Но не потому, что мироцентрические реалии подавлялись! Они не видели таких реалий вообще. С их точки зрения это все выдумка. Они замечали только явления, угрожавшие реалиям, которые они могли видеть, а именно их этноцентрическим реалиям, включающим семью, работу, нацию и национальные границы, Бога и людей, подобных им самим.

Было время, когда они и этих реалий не воспринимали. Тогда, например, они не осознавали, что другой человек видит зеленую сторону мячика, и считали, будто он видит только красную, как они сами. На этих себялюбивых стадиях единственной видимой им территорией была их собственная, их эгоцентрические реалии, непосредственные желания и удовлетворение этих влечений, их потребности. Но по мере роста и развития, они медленно, но верно расширялись за пределы узких границ своих «я», начиная отождествляться с другими людьми, обитавшими в тех группах, с которыми они себя связывали. Для них это было необычайным расширением — от «меня» к «нам»; увеличением степеней свободы; ростом объемов любви, которую они могли направить на других; расширением количества и типов людей, с которыми они могли дружить, и так далее, и тому подобное. В общем, это было расширением от эгоцентрического к этноцентрическому.

При переходе на новую стадию еще заметнее стала их неспособность видеть. А ведь именно возможность видеть — важное расширение при переходе от этноцентрического к мироцентрическому: от мифического к рациональному, от янтарного к оранжевому, от перспективы второго лица к перспективе третьего, от локального к глобальному. Быть может, люди эти даже были способны мыслить с оранжевого уровня (большинство из них и вправду могут рационально мыслить на этом уровне), но если они все еще были отождествлены с янтарным, их системообразующая идентичность не поднялась до оранжевого уровня. Она была отождествлена с янтарной стадией — этноцентрической, отдающей предпочтение своей группе, религии, культуре, возможно — своему полу и своей расе, возможно даже — своей террористической группировке и т. д. Перечислять можно до бесконечности.