Тринадцать ведьм - Инна Бачинская

— Ты веришь в сглаз? — спросил Добродеев. — Какое еще волшебное животное?

— Моя вера или неверие ничего не меняют, — туманно ответил Монах. — Что мы можем знать наверняка, если речь идет о вере? Волшебное животное — это эбонитовый кот. Вернее, кошка. Женщины и кошки как-то ближе к ведьмовству.

Добродеев промолчал, соображая, что Монах имел в виду.

— По домам? — спросил Монах. Он вспомнил Жорика и его семейство и вздохнул.

— Ну… да, наверное… — промямлил Добродеев, которому тоже не хотелось домой.

— У меня идея, — объявил Монах. — А почему бы двум членам Клуба красивых и умных не пойти куда-нибудь в укромное местечко и не принять за успех нашего… э-э-э… успешного предприятия?

Он вдруг поднял палец, призывая к тишине, и тут же глухо и сипло ударили часы на площади. Четыре раза, потом, после паузы, еще один. Час ночи.

— Как, Леша?

— Согласен, — ответил Добродеев.

И они отправились в укромное местечко. Людей на улицах почти не осталось, мокрый от тумана асфальт блестел в свете неярких фонарей; из щелей выкуривался неубедительный белесый туманец и висел рваными клочьями над тротуаром. Не хватало только привидений…

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Добродеев, поднимая рюмку с водкой.

Друзья расположились в скромном ночном баре с громким названием «Дикий Запад». Кроме них, тут сидели несколько квелых личностей, похожих на бомжей, да одна потрепанная ночная птичка, пили пиво.

— Твое здоровье, Леша. — Монах одним глотком опрокинул водку, потянулся за бутербродом. — Жаль, «Тутси» до часу, у Митрича обстановка поинтереснее. Что я думаю? — повторил он. — Пока мы можем быть уверены только в одном: мы имеем дело с одним и тем же персонажем. С выразительным почерком — магические знаки, зрелищность, необычный способ убийства. И зачем-то ему нужно заявить об этом на весь мир. Что, в свою очередь, позволяет судить о том, что это система, Леша. А главный постулат развитой теории систем полагает, что все не только система, но и часть еще большей системы.

— И что? — спросил сбитый с толку Добродеев.

— Пока не знаю. Параллельные реальности, возможно.

— Это ты мне как волхв? — Добродееву показалось, что Монаха заносит после визита к ясновидящей и рюмки водки.

— Как волхв, — не стал спорить Монах.

Они замолчали и налегли на бутерброды.

— Ты сказал, что ему важно заявить о себе на весь мир, так? То есть ему не важно, кого убивать? — уточнил Добродеев.

— Похоже, что так. Хотя… черт его знает!

— Тогда это психически неполноценный тип. Ты сказал, дымовая завеса, — вспомнил Добродеев. — Что ты имел в виду?

— Есть у меня одна мыслишка, Леша… хиловатая, правда. Нужно подождать…

— Ты хочешь, чтобы он убил еще кого-нибудь?

— Упаси боже! — вскричал Монах. — Мы сделаем все, что сможем. Завтра же… уже сегодня ты выйдешь на следователя, если повезет, это будет Поярков, и подсунешь ему знаки. Я думаю, у них информации по неформальным группам побольше, чем у нас, да и возможностей тоже. Шила в мешке не утаишь — кто-то что-то видел, слышал или подслушал… соседи проявляют бдительность — глядишь, и нарисуется картинка. Главное, заинтересовать клиента и дать ему пинка в нужном направлении. Да, и еще одно. Нам нужен домашний адрес ясновидящей. Это вопрос к твоему графоману, Леша. Можно завтра? Хочется наведаться к ее настоящим соседям. И поговорить с домашними, если таковые имеются. — Он замолчал и нахмурился. — Лично я не ужился бы с ясновидящей.

— Почему?

— Если она настоящая ведьма, Леша, то вопрос не засчитан. Подумай сам почему.

— Видит тебя насквозь, — догадался Добродеев.

— А еще может превратить в жабу.

Добродеев приподнял бровь.

— Или в хомяка.

— Мне с тобой? — спросил Добродеев после паузы.

— Не нужно, Леша. Справлюсь один.

— Тебе могут не открыть, народ сейчас всего боится, — заметил Добродеев.

— Мне откроют, Леша. Люди обычно мне доверяют. В смысле, я внушаю доверие. Кроме того, не факт, что откроют, если нас будет двое. Может, наоборот. Посмотрим. На тебе висит Поярков, действуй напористо, но аккуратно. Говорят, он мужик хитрый. И запомни: мы ввязались в поиски неизвестного, и черт его знает, что обнаружим на выходе. Но, как бы там ни было, мы его… — Монах сжал кулак. — Мы его скрутим, Леша. Оно даже не подозревает, с кем связалось! За успех!

Они выпили.

— Если оно человек… — пробормотал Монах и потянулся за бутербродом.

Никогда не ставьте задачу, решение которой вам неизвестно.

Правило Берке

Монах давил на кнопку звонка снова и снова, но ему по-прежнему никто не открывал. Он приложил ухо к двери, за дверью было тихо. Он топтался перед дверью, расстегнув свою необъятную видавшую виды дубленку, стащил волчий малахай, который надел сдуру вместо привычной вязаной шапочки — ему было жарко. Он косился на соседнюю дверь, ожидая, что выйдет любопытная старушка или старик и спросит, чего надо и, захлебываясь от возбуждения, расскажет о том, что случилось с ясновидящей. Собственно, весь спектакль был затеян в надежде на вмешательство бдительных соседей — как оказалось, ясновидящая проживала одна. Надежды не оправдались, и Монах уже примеривался с какой квартиры начать знакомство с соседями, как вдруг ближайшая дверь слегка приотворилась и оттуда с опаской спросили:

— Мужчина, вы к кому?

— Здравствуйте! — прогудел Монах. — Я к Сотник Тамиле Владиславовне, звоню, звоню, а никто не открывает. Она что, в отъезде?

Звякнула цепочка, и дверь отворилась. На Монаха с любопытством смотрела маленькая бабушка в белом платочке.

— А вы кто ж такой будете? — спросила бабушка, меряя Монаха бдительным взглядом. — На храм собираете?

— Нет, я по личному делу. — Монах пропустил окладистую бороду через кулак. — Не подскажете, где она?

Бабушка выглянула на площадку, проворно отступила и распахнула дверь:

— Заходите!

Монах степенно ступил через порог, пошаркал ногами о коврик и пристроил малахай на тумбочку. После чего разделся, повесил дубленку на вешалку и выжидательно посмотрел на бабушку.

— Проходите в залу! — бабушка махнула рукой и побежала вперед.

В зале Монах уселся на диван, огладил бороду, сцепил руки на животе. Бабушка поместилась в кресле спиной к окну, то ли случайно, то ли намеренно.

— А вы по какому делу к Тамиле? — приступила она к допросу.

Монах ухмыльнулся и сказал:

— Мы по страховым делам. Простите великодушно, как вас величать? — спросил Монах, напирая на «о». Он давно заметил, что окружающим нравится, когда он окает, было в этом что-то основательное и внушающее доверие.