Императорская свадьба, или Невеста против - Наталья Витальевна Мазуркевич

Сайлейн выбралась из своего укрытия и прыгнула на кресло Ресьяна, в котором он обычно сидел, сменила облик и, сбив с волос пыль, где-то ею найденную, посмотрела на своего нового няня.

На ее кровати, скрестив в воздухе ноги, лежал пепельноволосый блондин. Кончик его косы почти касался пола, и ему повезло, что поглощенная своими мыслями Сайлейн не заметила такой хорошей дразнилки и не лишила его клока волос, поддавшись инстинкту охотника у пумы. Демон насмешливо улыбнулся и перевернулся, давая девушке возможность разглядеть себя получше. Впрочем, под наглухо застегнутым камзолом много разглядеть не удалось, кроме разве что подтянутой фигуры.

– Реяр, – представился демон. – И, чтобы у нас не было недоразумений, я брат Ресьяна. И в его отсутствие могу заменять тебе его почти во всех отношениях.

Сайлейн покраснела, понимая, на что он намекает.

– Идем, выберешь себе платьице, – поднимаясь, предложил Реяр. – И расскажешь мне о будущем муже. Интересно будет взглянуть на человека, который так посмеялся над братишкой.

– Он не смеялся, – возразила Сайлейн, вспоминая все известные ей речи нынешнего императора.

– Конечно, он просто успел сделать тебе предложение раньше Сьяна и получит нашу сатино. Знаешь, какой это повод оставить тебя вдовой? Наскучит – обращайся.

– Я подумаю, – уклончиво сказала девушка, размышляя: демоны теперь всех неугодных ей будут убивать?

– Нет, что ты. Только самых навязчивых, – подмигнул Реяр. – А почему мы идем босиком?

– Что? – переспросила Сайлейн, посмотрела вниз и убедилась, что в очередной раз забыла обуться. Обувь она частенько теряла при смене ипостаси. – Забыла, прости.

– Так дело не пойдет, – подхватывая ее на руки, совсем как его брат, сказал Реяр, – братишка может и расстроиться, если ты заболеешь. Пожалуй, остаток пути так пройдем. Возражения?

– Нет, милорд, – воскликнула девушка, отсалютовав.

– Вот и отличненько. Какое платьице будем выбирать? С рюшками-хрюшками или без?

– Без.

– Уже хорошо. Радует, что вкус на месте. С оборочками-каемочками?

– А можно, как у тебя сейчас?

Реяр подавился, с удивлением посмотрел на свою ношу и расцвел.

– Можно, но тогда мы изменим траекторию.

Закончив переговоры, Ресьян покинул зал совета и, уставший, но довольный, отправился на поиски своего братца. Реяр должен был присмотреть за сатино и, как Ресьян надеялся, не дать ей натворить вдвое больше глупостей, на которые и сам был мастер. Слившись на мгновение с замком, он безошибочно установил, где находились в этот момент два его любимых шкодника. Это оказалась его собственная, Ресьяна, гардеробная.

Переместившись, он застал чудную картину. Его брат, полупогребенный под камзолами темных цветов; его сатино, втягивающая ремень в его же брюки и намеревающаяся закатать штанины… наверно, и он сам смотрелся странно, наблюдая за ними без каких-либо возражений, разве что…

– Лейни, помочь? – предложил он, поднимая ее в воздух и укорачивая штаны. Лишние обрезки сгорели прежде, чем коснулись пола.

– Ага, – замахала пушистой головкой его чудо. – А мы тут платье выбираем.

– Вижу. И сколько платьев уже примерили?

– Ни одного! Ты же не носишь платья! – с негодованием воскликнул брат. – А мы так рассчитывали, что найдем, чем поживиться. А ты нас так подвел… Пришлось с горя брать, что есть.

– Какая тяжелая у меня судьба, – согласился Ресьян, опуская Сайлейн на пол и целуя в макушку. – Соскучилась?

– Очень, – закивала девушка, радостно повиснув на демоне.

– Поела?

– Реяр настоял, – надувшись, пожаловалось Сайлейн, обличительно указав пальчиком на няня.

– И правильно сделал, может, и от него будет польза, – похвалил Ресьян, освобождая себе место на зрительском диване.

– Ну уж нет, – вклинился Реяр и патетически заявил: – Ты меня к государственным делам не привяжешь, как был безответственным, так и им и помру.

– Ты хочешь уйти так быстро? – с легким налетом грусти вопросил Ресьян. – Помни, нет пользы – нет и ценности для рода.

– Знаю, – враз посерьезнев, зло ответил Реяр.

Повисло молчание. Братья напряженно застыли по углам дивана. Сайлейн некоторое время переводила взгляд с одного на другого и наконец решилась вмешаться:

– Мой господин, – обратилась к Ресьяну девушка, привлекая его внимание. Хоть он и позволял ей звать себя по имени, к такому обращению из ее уст он благоволил больше. – Реяр не бесполезен. Он очень хороший и красивый, – глаза Ресьяна подозрительно сузились, а тьма начала почти ощутимо покалывать кончики пальцев – с установлением связи Сайлейн чувствовала, когда демон начинал колдовать, – и разбирается в одежде. Кто еще будет помогать мне выбирать наряд? А присматривать тебе подарок? Ты же меня даже за порог с охраной не выпускаешь, а с ним, я уверена, можно…

Сайлейн подошла к Ресьяну и прикоснулась к его ладони. Демон расслабился, напряжение начало спадать.

– Иди сюда, – позвал он, притягивая ее к себе. – Да, доказала, Реяр нам еще пригодится. – И после непродолжительной паузы: – Уже выбрала себе наряд или еще померяем?

– А так можно? – Сайлейн кивнула на уже укороченные брючки и темную великоватую ей рубашку.

– Тебе – да.

– А кому-то нет?

– Чем темнее одежда, тем ближе причастность его носителя к правящей фамилии, у каждой семьи, в зависимости от влияния, свой цвет, – пояснил Реяр, уже восстановивший нормальный цвет лица. – Вечером увидишь. Брат, ты пригласил сколько кругов?

– Три первых, – холодно ответил Ресьян.

Реяр кивнул и пояснил Сайлейн:

– Черный – наша семья, фиолетовый – лорда Найдина, синий – герцога Грайна, и, полагаю, все «случайно» оказавшиеся при дворе в этот знаменательный день также выразят свое почтение. Я оставлю вас, мне и самому нужно подготовиться. Встретимся после ритуала.

– Конечно, – заверила Сайлейн, чувствуя, как ее запястье крепко сжимают: Ресьян не выпустил ее вплоть до того мгновения, как за Реяром закрылась дверь. – Тебе не нравится, что я с ним разговариваю?

– Да, – честно ответил Ресьян. – Ты – моя, и мне сложно принимать, что я для тебя не единственный.

– Единственный! – воскликнула девушка, присаживаясь рядом. – Единственный, с кем мне так спокойно, кто меня понимает, кто заботится не только на уровне «ты ела?», но и думает о моих интересах, о моих желаниях. Единственный, кому на меня не плевать, кто не скажет «ты взрослая – разбирайся сама», а потому спустя пару лет не будет с обидой вопрошать: «Почему ты мне не доверяешь? Разве я не твоя сестра? Как ты можешь так себя вести?» Единственный…

Сайлейн не договорила, задыхаясь от слез обиды. Ей было больно думать об этом, она не разрешала себе даже вспоминать подобные разговоры с сестрой, которые возникали до тех пор, пока она, Сайлейн, не научилась лгать, не научилась говорить только то, что сестра хотела от