Леди Каладана - Кевин Андерсон

Лето попал в тенета имперских игр. Может, он сделал глупость, ввязавшись в них?

Свита хранила хмурую серьезность. Одетые в черно-зеленые мундиры люди сопровождали Лето по гулким залам к месту дуэли поблизости от обширных покоев лорда Атикка.

Приблизившись к месту поединка, они заметили множество взволнованных до крайней степени придворных, охваченных потрясением и страхом, еще больше усиливающими волнение. Лето едва не отпрянул, увидев врача Сукк и нескольких слуг, несших носилки, на которых лежало огромное тело лорда. Кожа его покрылась пятнами, на лице застыла маска боли, а открытые налитые кровью глаза вылезали из орбит.

Шепот громом отдавался под сводами зала.

– Лорд Атикк мертв!

– Прямо в день дуэли.

– Он отравлен! Его отравили в его собственных покоях.

– Никогда не ожидал этого от Лето Атрейдеса!

Лето оцепенел.

– Что это? Кто-нибудь, объясните мне, что произошло.

Из покоев мертвого Атикка вышел Фенринг и пошел за носилками.

– Ах-х хм-м-м, к сожалению, индикатор ядов в столовой лорда Атикка оказался неисправным, и подмешанный в сыр яд без вкуса и запаха не распознали.

Граф улыбнулся, словно не придавал никакого особого значения случившемуся. Во всяком случае, ни лице его не отразилось следов потрясения.

Лето внутренне похолодел.

– Вы хотите сказать, что кто-то отравил его непосредственно перед назначенной на сегодняшнее утро дуэлью?

Один из придворных злобно фыркнул.

– Кто-то!

Фенринг встал рядом с герцогом.

– Это вполне согласуется с кодексом поединков, мой дорогой герцог. «Учебник ассасина» недвусмысленно допускает применение яда при объявлении кровной вражды, ради того, чтобы избежать дополнительного и ненужного вреда. Хм-м-м.

Чувствуя нарастающую тревогу, Лето расправил плечи и возвысил голос.

– Я не травил Атикка! Я пришел сюда, чтобы биться с ним. Я сам решаю свои проблемы и не прячусь от них. – Он поднял меч и указал на силовой защитный пояс. Гнев Лето не знал предела. – Я не напрашивался на эту дуэль, и я не убивал его.

Толпа молча смотрела на него.

Фенринг снова заговорил:

– Еще раз хочу сказать, что это вполне приемлемое завершение кровной вражды. Дело решилось без кровопролития и разрушительного боя на мечах. – Он приветственно поднял руку. – Хвала герцогу Лето Атрейдесу!

У Лето горело лицо. Свита его оцепенела. Отравление могло быть приемлемой тактикой, и возможно, собственный мастер-ассасин герцога Сафир Хават мог бы при известных обстоятельствах прибегнуть к яду, но сам Лето никогда не убил бы собрата аристократа таким низким способом. Вызов на дуэль принимался согласно кодексу чести. Для герцога это попахивало трусостью.

Фенринг же не скрывал удовлетворения и отнюдь не выглядел смущенным.

– Ну, ах-х-х, неважно, кто это сделал, но теперь конфликт можно считать почти улаженным, а мы можем заняться другим важными имперскими делами. – Оставив труп на попечении врача Сукк и слуг, бросившихся прочь с носилками, граф понизил голос. – Не стоило вам тратить на него время, Лето. Я вижу для вас куда более крупные возможности.

* * *

Серебряная Игла пронзала небосвод Кайтэйна, словно меч. Высокое здание не было запятнано ни окнами, ни архитектурными украшениями, но полупрозрачный металл позволял руководителям компании наблюдать изнутри панораму города. Снаружи, однако, штаб-квартира КАНИКТ выглядела сверкающей и непроницаемой, как и сам КАНИКТ.

Шпиль сконструировали так, чтобы внушать подсознанию ассоциации с кинжалом ассасина, не позволяя императору забыть, кому на самом деле принадлежала реальная власть. Шаддам Коррино всю жизнь видел Серебряную Иглу, но Малина Ару сомневалась, что он считывал тайный посыл или хотя бы догадывался о нем.

Прежде чем вернуться в тихое убежище на Тупайле, ур-директору предстояло закончить кое-какие дела с сыном Франкосом в здании штаб-квартиры. За время пребывания на Кайтэйне она свидетельствовала перед комитетом Ландсраада, поклявшись – совершенно честно и в присутствии Вещающей Истину, – что не поддерживает непосредственной связи с Якссоном после атаки на Оторио и предполагает (хотя она на самом деле ни минуты в это не верила), что Якссон удалился в изгнание за пределы Империи с тем, чтобы никогда не возвращаться. Она образцово сотрудничала в попытках выследить Якссона и предать его в руки правосудия и превосходно разыгрывала роль убитой горем матери, сын которой совершил тягчайшее преступление.

Сейчас Малина обсуждала эти проблемы с Франкосом. Катастрофа на Оторио вызвала яростную месть со стороны императора, но безумная отвага Якссона укрепила поддержку движения, которая показала все неприятие аристократами Дома Коррино. Благородные семейства, давно втайне кипевшие недовольством, постепенно примыкали к мятежникам. Несмотря, однако, на то что многие Дома Ландсраада, возможно, сочувствовали Союзу Благородных, постепенность перемен приводила к впечатлению слабости и неэффективности движения. Потенциальные могущественные союзники не предлагали поддержку, потому что сомневались, что движение когда-нибудь увенчается успехом. Кровавая атака Якссона, однако, показала насущность и неизбежность перемен.

Малина, правда, осуждала его тактику, но очевидные результаты давали пищу для размышлений. Пора открыться новым возможностям.

В просторном кабинете президента компании на верхнем этаже Иглы полупрозрачная стена давала Малине возможность беспрепятственно осматривать столицу Империи. В данный момент в главном конференц-зале Франкос делал короткий доклад для урдира, сведя сотни торговых дел в несколько существенных пунктов. Старший сын знал, как справляться с наиболее важной информацией, чтобы не тратить попусту времени Малины.

Слушая, Малина не спускала глаз со своих любимых колючих собак. Несмотря на то что их домом был грубый и суровый Тупайл, они не являлись уроженцами этой нестабильной вулканической планеты. Хара и Кара вывели специально для Малины Ару на Тлейлаксе. Тлейлаксу оказали ур-директору эту услугу в обмен на многие секретные сделки с КАНИКТ.

Остистые псы были поджарыми, мускулистыми и похожими на волков тварями, их шерсть состояла из острых серебристых игл, но, когда их гладила Малина, иглы становились мягкими, как редкие драгоценные металлы. Тогда Хар и Кар, довольные, охотно ложились у ног хозяйки.