Позволь мне забыть - Екатерина Козина

– Спасибо, стараюсь, – ничуть не смутившись, ответила девочка. – Идем. Марта ждет. Со стрижкой позже все уладим.

Я был уверен, что им удастся уговорить Дже состричь волосы до приемлемой длины, но через полчаса парень вернулся все с такими же длинными волосами ниже плеч и гордым видом.

Он был немного растерян, но в глазах явственно читалось торжество. Дже покопался в карманах и, найдя резинку, закрутил волосы в хвост.

– Так-то лучше, – довольно хмыкнул он и, поймав мой недовольный взгляд, удивился. – Что?

– Это не красиво с вашей стороны стараться выглядеть лучше других. Здесь все должны быть равны.

Хоуэл изобразил рвотные позывы.

– Тошнит. Тошнит от ваших дурацких правил. Делайте, что хотите, но свои драгоценные патлы я отстригать не собираюсь.

Я отвернулся от него, расстилая кровать.

– О, да ладно, ты теперь будешь меня игнорировать? Только из-за того, что я не постригся? Это же полный бред, чувак!

Я выпрямился, стукнувшись головой о верхнюю полку.

– Прошу прощения, но жаргонные слова не приемлемы в этом помещении.

Хоуэл со стоном ударил себя ладонью по лицу.

– Ну, хорошо. Я приношу свои глубочайшие извинения, что вел себя не корректно, – и парень сделал глубокий наигранный поклон, а за тем тихо недовольно фыркнул. – Педанты.

Ночью мне опять снился какой-то в странный сон, в котором присутствовала та девушка по имени Рина. Мы лезли по лестнице, а сверху на нас обрушивались тонны воды. Было нечем дышать, и я думал, что задохнусь. Руки скользили, держаться за мокрые ржавые ступени было очень не удобно, резьба впивалась в ладони.

Я распахнул глаза и попытался отдышаться. Казалось, что все было на самом деле. Даже ладони болели, словно я по настоящему держался за ступени.

Голова, как и прежде, раскалывалась, но я постарался на некоторое время забыть об этом и, проверив, что все мои соседи спят, принялся за рисунок. Я успел нарисовать пару набросков, когда новый парень стал ворочаться.

Тут же убрал рисунок, но когда понял, что сосед все еще спит, вновь продолжил рисование. Хоуэл тут же распахнул глаза и выхватил у меня листок.

– О, так ты помнишь! – воскликнул он и зажал себе рот рукой, проверив, что Джон еще спит, парень продолжил уже шепотом. – Это прошлый год. И ты помнишь! Мои поздравления, мистер Некрасов.

– Что? Ничего я не помню. Это сны. Они мне часто снятся. Так что я решил их зарисовывать.

Я вспыхнул от негодования. Брать чужие вещи на станции строго запрещалась. Этот мальчик нарушал уже ни одно правило.

– Тот день, когда Рина первый раз поверила, что ты погиб, – ухмыльнулся Хоуэл и взглянул на меня. Сегодня голова ужасно раскалывалась, и я даже не мог нормально сфокусировать взгляд. – Ты какой-то бледный. Что такое?

– Обращение на «ты» не вежливо по отношению к почти незнакомому человеку, – оборвал я его.

– Вообще-то мы с тобой давненько знакомы. Только ты не помнишь, – Хоуэл потянулся и встал, вернув мне листок.

– Собираешься доложить об этом Марте Сонг? – понял я, когда тот начал одеваться. Он удивленно посмотрел на меня.

– Нет. Зачем?

– По правилам положено докладывать обо всех недоразумениях.

Паренек вновь взглянул на меня как на ненормального. Я тоже поднялся со своей кровати и стал одеваться. Заиграла мелодия подъема.

Хоуэл закрутил волосы в хвост и двинулся к выходу.

– Ты забыл сделать укол, – напомнил я ему, как некогда Джон Смит напоминал мне.

– Мне не надо, спасибо, – откликнулся он и вышел за дверь.

Я подошел и положил руку в выемку.

– И тебе не советую, – вернувшись, бросил он, но увидел, как на моем лице появляется облегчение. Голова переставала болеть, и от странного сна оставались только неясные обрывки. – Ладно. Зачем ты делаешь укол каждое утро?

– Все его делают, – ответил я, застилая кровать. – Утром ужасно болит голова. Всегда. У всех. Это из-за того, что мы в космосе. Нам вводят сыворотку, и все недомогания тут же проходят.

– Ясно. Что ты помнишь из своего сна? – вдруг спросил он. Я про сон уже давно забыл, а этот парень помнил.

– Ничего. Неясные образы. Что ты хочешь?

Он подошел к моей кровати и из-под подушки вытащил рисунки.

– Пять минут назад ты нарисовал вот это. Как ты мог забыть все в один момент? – раньше я не придавал этому большого значения. Ну, забывались сны, с кем не бывает. Теперь из-за этого паренька мне пришлось обратить на это внимание, и заставить мозг усердно работать. – Ты забыл сразу, как только получил сыворотку. Не думал, что эти сны – твои воспоминания из настоящей жизни? А сыворотка не дает их тебе вспомнить?

Я покачал головой, начиная наконец-то за все это время складывать один и один.

– Ты должен пропустить завтрашний укол. Хорошо?

– Головная боль слишком сильная, она заставляет меня идти и получать сыворотку. У меня просто нет сил бороться, – ответил я.

– Попробуй.

Но на следующее утро у меня не вышло отказаться от сыворотки. И через три дня тоже. Так прошел еще месяц. Хоуэл сдался меня уговаривать и ходил вялый, пытаясь найти выход. Он не делал уколы. Я не знаю почему, но этот парень зачем-то избегал их.

Прошло еще два месяца. Нам объявили, что Академия вновь собирает своих учеников, из-за большой угрозы с нашей стороны. Мы должны были как можно скорее напасть на Академию, иначе беды не миновать. Хоуэл ужаснулся от этой информации, другие же радостно зааплодировали. Я не знал, что мне делать, и просто сидел.

– Прошу последний раз. Пропусти укол. Иначе ты можешь натворить слишком много бед, – вечером перед нападением попросил он.

В этот раз я решил согласиться. Все равно мы уже будем не в космосе, когда нападем на Академию. От одного пропуска ничего не должно приключиться.

7 глава. Рина.

Месяц после смерти Акима прошел как в тумане. Мне пришлось устроиться на работу в то же в кафе, в котором подрабатывала Вета. По паспорту мне меньше восемнадцати, поэтому взяли меня только на полставки. Работодатель планировал, что после того, как закончатся зимние каникулы, я уйду. Он ошибался. Мне пришлось прибегнуть к своему дару убеждения, чтобы остаться работать, о чем я ни капли не жалела. Денег едва ли хватало на то, чтобы не голодать.

За этот месяц мне много раз снились сны, которые могли бы быть вещими. Вот только я уже не верила в них. Аким. В каждом из снов был он. В черных одеждах, с автоматом, против меня, друзей и других академийцев.

Мне приходилось просыпаться в холодном поту, чтобы потом остатки ночи тихо плакать в подушку, чтобы не будить Вету.

В одно из воскресений февраля утром раздался звонок в дверь. Мы никого не ждали, поэтому звонок встревожил нас не на шутку.