Маскарад повесы - Валери Кинг

— Не знаю, — ответила Кэт, — но на полях гораздо меньше людей, чем должно быть. Вы не представляете, до чего трудно живется здешним крестьянам в последнее время! После принятия законов о зерне они голодают, да и хлеба родится гораздо меньше, чем мы надеялись. К тому же в прошлом месяце в наших местах побывал мистер Хант, который взбудоражил крестьян своими речами.

— Да, этот человек принес много вреда! — заметил Джеймс. Кэт пристально посмотрела на него.

— Вреда? — переспросила она сердито. — Разве он сказал хоть слово лжи?

Бакленд кашлянул, и Кэт резко повернулась к нему, готовая дать бой, но по выражению его лица она поняла, что он просто призывает ее не ввязываться в спор с поэтом. Спохватившись, что этот спор и впрямь может повредить ее отношениям с Эшвеллом, Кэт снова двинулась в путь. Поэт пошел рядом. Несколько минут они шагали молча.

— Прощу прощения за резкость, милорд, — кашлянув, начала она, — иногда я бываю чересчур вспыльчива. Но вы должны меня понять… Здесь, в Стинчфилде, живется нелегко. Мы ждем лета, дрожа от страха, потому что оно может быть и слишком сырым, и слишком сухим, а ведь и то и другое губительно для урожая пшеницы и ячменя. Вся наша жизнь проходит под этим дамокловым мечом!

— Извините и вы меня за излишне поспешное суждение. Я не имел в виду ничего дурного. Просто мистер Хант, хотя он и руководствуется самыми лучшими побуждениями, вряд что ли сможет предложить достаточно эффективное решение этой проблемы.

— Вы ведь живете по большей части в Лондоне, не так ли? Скажите, вы тоже голосовали за законы о зерне?

Джеймс искоса взглянул на Бакленда, тот кивнул, и поэт ответил:

— Рискуя вызвать ваше неудовольствие, мисс Дрейкотт, я все же вынужден сказать: да, я голосовал за них. И сделал бы это снова, возникни такая необходимость.

Кэт тяжело вздохнула. Какая досада, что великий поэт голосовал за эти проклятые законы о зерне! Ведь они сделали простой хлеб недосягаемой роскошью для бедняков в долгие холодные зимние месяцы, когда крошечные деревенские домишки утопают в снегу…

Несколько мгновений они шли по тропинке, не говоря ни слова. Молчание нарушил Бакленд:

— Не кажется ли вам, что, если бы мы не защитили английское зерно высокими пошлинами, наши фермеры и землевладельцы понесли бы невосполнимые потери?

— Для меня ваш аргумент не нов, я слышу его изо дня в день, мистер Бакленд! — сухо ответила Кэт. — На первый взгляд он кажется достаточно убедительным. Но поживите-ка добрую часть зимы в деревне, посмотрите на исхудавшие лица крестьянских детей, и вы поймете, что правосудие опять выступает на стороне тех, кто и без того защищен!

— Мне кажется, мисс Дрейкотт права, Джордж, — заметил Эшвелл, глядя на ее пылавшее справедливым негодованием лицо, и Кэт ответила ему благодарным взглядом.

— А какой выход из положения предлагаете вы, мисс Дрейкотт? — начал ответное наступление Бакленд, перекладывая корзинку с ягодами в другую руку. — Вообще не облагать пошлиной привозное зерно? Я вам скажу, что тогда будет: подавляющее большинство фермеров-арендаторов во всей стране разорятся. Одним ударом мы уничтожим целый класс, который к тому же обеспечивает существование землевладельцев! Думаю, ваш отец получает весьма неплохой доход от фермы, которую мы только что миновали.

Кэт открыла было рот, но не смогла произнести и слова. Бакленд был прав!

— Это очень непростой вопрос, — уже более мягко заметил Бакленд.

— Но разве его нельзя решить так, чтобы не страдали самые бедные и беззащитные? Разве нельзя разделить бремя лишений поровну?

— Все дело в несовершенстве человеческой натуры. Но не везде дела обстоят так плохо, как вы думаете. Открою вам один секрет лорда Эшвелла, который старается не афишировать свои добрые дела: в прошлом году в Стоухерсте он установил для крестьян минимальную плату за пользование мельницей. Я прав, Джеймс?

— Что такое? — вопрос явно застиг Джеймса врасплох. — Ах, да-да, конечно!

— И поскольку Джеймс мой друг, — добавил Бакленд, — мне доставит удовольствие открыть еще одну маленькую тайну. Всем, кто трудится на его землях, он продает зерно гораздо дешевле, чем оно стоит на рынке.

Кэт посмотрела на поэта с восхищением:

— О, как это замечательно, милорд! Как вы добры! Да бог каждому такое же милосердие и справедливое сердце, как у вас!

Джеймс растерянно молчал. Он сознавал, что не заслуживал ее похвалы: ведь все, что превозносила Кэт, на самом деле совершил не он, а настоящий Эшвелл, Джордж. Но боже как приятно, когда на тебя с таким восхищением смотрит женщина, и какая женщина — бесподобная красавица, богиня, чью прелесть не в силах описать перо простого смертного! Джеймс взволнованно вздохнул. О, она само совершенство! Ее голос ангельски нежен и чист, от нее словно исходит свет доброты и великодушия… его охватило поэтическое вдохновение. Надо сегодня же засесть за стихотворение в ее честь и кто знает, может быть, из-под его пера, воодушевленного огнем этих чудных карих глаз, выйдет наконец произведение, достойное Александра Попа и Джона Мильтона.

Не в силах сдержать своего восторга, Джеймс с почтительным поклоном поднес руку Кэт к губам, и девушка едва сдержала торжествующий крик. Лорд Эшвелл выражает ей свое восхищение, он попался в ее сеть!

Подойдя к деревне, молодые люди снова в удивлении остановились — за церковью Св. Андрея виднелась внушительная толпа народа.

— Что там происходит? — нахмурившись, поинтересовался Бакленд. — Это как-то связано с тем, что поля сегодня опустели?

Однако к тому времени, как они добежали до околицы, миновав тропинку, по которой проходила граница усадьбы, все страхи Кэт улеглись.

— Господи, как глупо! — воскликнула Кэт. — Как я могла забыть?! Они собрались там из-за местной фабрики.

Молодые люди изумленно переглянулись, и в их глазах зажегся охотничий азарт.

— Из-за фабрики? — в один голос переспросили они. Кэт кивнула. К ее удивлению, молодые люди тут же побросали корзинки на землю, торопливо раскланялись и со всех ног побежали к церкви. Кэт растерянно смотрела им вслед. Не будь здесь Эшвелла, она не упустила бы возможности выяснить, о чем так горячо спорят обитатели Стинчфилда, Чипинг-Фосворта и других окрестных деревень. Но раз поэт столь явно проявляет к ней интерес, не стоит рисковать: вдруг он решит, что она невоспитанная провинциалка, охочая до низменных зрелищ.

Подхватив корзинки, Кэт свернула к усадьбе. Ничего! Приближается ее состязание с Баклендом. Вот когда она вдоволь позабавится, наказав этих двух невеж, так неучтиво бросивших ее посреди дороги!

Обиженно надув губки, как это делала Джулия Мортон, Кэт кокетливо хлопнула лорда Эшвелла веером по плечу.

— Какая жестокость, милорд, — бросить меня одну посреди дороги, под бесстыдными взглядами зевак… Почему вы так внезапно меня оставили?

— Я молю о прощении! — воскликнул Эшвелл, поднося ее руку к губам. Он улыбался, прекрасно понимая, что Кэт его дразнит. Но как мило это у нее получалось!