Личный счет. Миссия длиною в век - Андрей Ерпылев

– Совершенно верно.

– А вдруг она просто увлекается фантастикой, – покосился Александр на колышущийся рядом розово-перламутровый пузырь сложной формы. – Выдумывает всякое…

– Я тоже так полагал, – серьезно кивнул Ланской. – Но вскоре убедился, что она ничего не придумывает. Почти… Просто времени здесь не существует в самом широком смысле этого слова. И попасть можно не только в настоящее, но и в будущее. Я убедился в этом, так сказать, на собственном опыте. А вы не желаете?

– Вот еще! – передернул плечом Петров и вдруг подумал, что именно из его «хранилища памяти» ротмистр вселяется в него реального… Неужели можно и…

– При определенной сноровке – да. И я вам в этом помогу. Это не так сложно…

– И что: я вселюсь в эту… даму?

– Я бы сказал – в девушку, Александр. Ей двадцать три года, не замужем, весьма привлекательна… По меркам вашего времени, конечно.

– И я превращусь в ее «внутренний голос»? Как вы – в мой?

– Не совсем, Саша, – мягко возразил граф. – Скорее в сон, грезу… Понимаете…

Рисованный военный нахмурился и помолчал, собираясь с мыслями.

– Понимаете, – наконец проговорил он, глядя в глаза Александру. – Она – наркоманка…

7

Александр проснулся и долго лежал, не открывая глаз.

«Неужели и это все сон, – думал он, выплывая из рассыпающихся, теряющих глубину остатков сонной одури, щедро перемешавших зыбкие кошмары с кристально-четкими осколками реальности. – Фантасмагория…»

Бизнесмен Петров был натурой довольно деятельной, поэтому долго валяться в постели не привык. Сон это или не сон, а впереди день, и нужно провести его не так бездарно, как предыдущие.

«Попытаться встретиться с Натали, – продолжал размышлять он. – Это первое. Наверняка то кафе – ее постоянное место. Парижане не любят менять свои привычки… Подойти… Возможно – с цветами, извиниться… Стоп! А почему ты решил, что девушка тебе не привиделась? Может быть, вовсе нет никакой Натали?.. И Парижа – тоже?..»

Он распахнул глаза и снова зажмурил их.

Никакого гостиничного номера вокруг не наблюдалось. Равно как знакомой до мелочей московской квартиры или иных привычных интерьеров. Напротив, окружало его нечто невообразимое…

Повторно глаза Александр открывал уже осторожнее, надеясь, что за тот короткий миг, что они были зажмурены, окружающее претерпело разительные метаморфозы.

Но не тут-то было…

Странное помещение, в котором он оказался, никуда не делось: заполненная золотистым полумраком комната, которую так и подмывало назвать залом – не меньше сотни квадратных метров, – потолок, теряющийся на невообразимой для москвича высоте, пол, смахивающий на черное зеркало…

«Все ясно, – подумал Саша, садясь на постели (огромном возвышении размером с добрых два его «сексодрома» – тоже немаленьких), застеленной золотистыми невесомыми покрывалами, и, похоже, судя по уютному колыханию, наполненной подогретой водой. – Еще в какое-то «хранилище» угодил. Это уже начинает надоедать…»

Ступив босыми ногами на пол, неожиданно теплый и упругий, несмотря на свою «зеркальность», он подошел к стене, от которой струился золотистый свет, озаряющий помещение.

«Штора, что ли? – тронул он тяжелую ткань. – Ну-ка, попробуем отодвинуть…»

Яркий солнечный свет ударил по глазам, заставив зажмуриться, но огромное, во всю стену, окно, оказавшееся за «портьерой», мгновенно пригасило яркие блики так, что освещение уже не мешало, странным образом не снизив ни на йоту свою прозрачность.

«Поляризяция», – всплыло в мозгу знакомое слово.

А за окном было яркое летнее небо, украшенное легкими облачками, и море неправдоподобно сочной зелени, раскинувшееся далеко внизу насколько хватало глаз. Лишь на горизонте из зеленых волн поднималась кремово-белая скала неправильных, но отчего-то совсем не казавшихся уродливыми очертаний.

«Высоко-то как… – придвинулся к самому стеклу, такому прозрачному, что казалось, будто его вовсе нет, Саша. – Этаж пятидесятый, наверное… Или выше?»

Чтобы точнее оценить высоту, он подался вперед еще, чтобы, как в детстве, опереться лбом о стекло, и внезапно понял, что стекла-то никакого и нет! Вытянув шею, он видел прямо под собой уходящую в бездну стену дома, далеко внизу теряющуюся в кипении зелени.

«Ё-мое… Какие там пятьдесят! Все сто! Я что – просто так на краю стою?..»

Петров вспомнил, как в далеком Бангкоке завтракал на сорок четвертом этаже отеля, сидя у самой стеклянной стены, и сердце замирало, когда взгляд падал в многометровую пропасть, отделенную от его кресла лишь толстым стеклом. Но там было стекло, а тут… Он протянул ладонь… исправно уткнувшуюся в пусть упругую, почти как пол, но несомненно преграду. Вывалиться через это странное окно, похоже, было совсем не просто.

Но вовсе не невидимое стекло ошеломило его: мужчина тупо разглядывал свою руку с тонкими изящными пальцами, украшенными каким-то невообразимым маникюром.

Женскую руку…

* * *

Зеркало в странной квартире, конечно же, нашлось. Там, где ему и полагается быть, – в ванной комнате. Вернее, в чем-то, отдаленно похожем на ванную комнату. По крайней мере, в отличие от средней величины бассейна, с большой натяжкой могущего называться ванной, и нескольких предметов, о назначении которых оставалось лишь догадываться, зеркало выглядело очень консервативно: плоское, чистое, хотя и тоже немалое по размеру. Проще говоря – обычная отражающая стена.

Бессильно сжимая и разжимая кулаки, Саша стоял перед правдивым стеклом и изучал ничуть не стесняющуюся присутствия незнакомого мужчины девушку: не слишком большая, но безупречной формы, как и прочие «обводы», грудь, огненно-рыжие волосы (естественная окраска, причем сразу видно), смазливенькая мордашка. Не совсем во вкусе Александра, конечно, – ему никогда не нравились женщины с «азиатчинкой», – но весьма и весьма. Но вовсе не прелести незнакомки волновали сейчас мужчину…

«Ну и гад ты, ромистр! Ну и гад… – в сотый раз повторял про себя бизнесмен… или как его теперь называть? – Что сотворил, подонок…»

Все попытки проснуться, как то: протирание глаз, щипки за разные чувствительные места, надавливание на глазное яблоко и тому подобное – давно были отброшены. Девушка в зеркале послушно повторяла за оригиналом все движения, и вместе с ними в душе росла тоскливая уверенность, что ситуация, десятки раз обыгранная в романах и фильмах, вовсе не плод больного воображения.

«Прекрати истерику! – одернул себя Саша. – Не навек же ты застрял тут? Может, сейчас, вот сейчас ротмистр выдернет тебя обратно. Успокойся. Как говорится, расслабься и постарайся получить удовольствие».

Весь кипя – ну надо же так отомстить за обвинения в «голубизне»! – Александр… Или уже Александра?.. Отправился на поиски… Ну, лекарства, в общем. Успокаивающего.