Зачем нужна эта кнопка? Автобиография пилота и вокалиста Iron Maiden - Брюс Дикинсон

Я сделал для себя заметку: если во время выступления на сцене что-то идет не так, как было задумано, – игнорируй это или извлекай из этого выгоду, импровизируя и создавая собственную историю по ходу пьесы. Ну что ж.

Samson почти всегда были хедлайнерами «крестовых походов», главным образом потому, что эти шоу спонсировались нашим менеджментом. Именно благодаря им мир познакомился с альтер-эго Барри, «Громовержцем». Ключом к появлению этого персонажа было восхищение Барри не только группой Kiss, но и такими командами, как The Residents и Devo, которые были довольно странными ребятами по части имиджа. Поездка к дому Барри всегда напоминала сюрреалистическую загородную встречу поклонников Kiss. Первым делом вы осознавали, что в фанерные коробки, на которых вы сидели, были вмонтированы старые 12-дюймовые колонки, подключенные к громадным усилителям, которые, в свою очередь, были к подключены к проигрывателю – и там, конечно же, стояла пластинка Kiss. Когда подушки поднимали вашу задницу вверх, вбегала его немецкая овчарка и начинала носиться кругами, кусая свой хвост. Когда стены террасного домика начинали рушиться под этим натиском, жена Барри приносила чай и печенье, казалось, не обращая внимания на окопную войну, происходящую под мебелью. Каждая поездка к Барри была сейсмическим событием.

Намерения Samson тоже были вулканическими, и чтобы достичь своих целей, мы собирались взорвать и поджечь все вокруг. «Громовержец» взял свою повергающую в шок гостиную в стиле Kiss и попытался добиться того же эффекта в клубах, где мы выступали. «Громовержец» существовал полностью обособленно от группы, и именно здесь возникла проблема. Фи Уэйбилл из The Tubes был участником артистической перфоманс-труппы, которая начала играть рок-музыку. Барри хотел, чтобы так же выглядели и шоу Samson, но нужно это было только ему одному.

Пол в особенности никогда не соприкасался с такими вещами в сколько-нибудь значительном смысле, и я думаю, что зрители воспринимали это скорее как элемент выпендрежа, а не как художественное творчество. Процесс Йоркширского Потрошителя не сильно помог делу. Уродливые маски не были хитом сезона.

Еще один «металлический крестовый поход» состоялся в клубе Music Machine в Кэмдене. Samson имели кое-какую популярность в знакомых местах юго-восточного Лондона, но настолько далеко от дома, несмотря на украшавшего обложки различных журналов «Громовержца» в его маске, аудитория была, мягко говоря, немногочисленной.

Тем не менее мы принялись задавать жару – на самом деле мы «задали жару» в несколько более буквальном смысле. В Music Machine я познакомился с нашим главным пироманом, Скотти. Он был, как следует из его имени, не агличанином, и он был тур-менеджером, водителем и пиротехником. Он закладывал заряды концертной взрывчатки, стрелял из конфетти-пушек и приклеивал пиротехнические устройства к кускам каменной кладки, которые, к счастью, были негорючими.

Поначалу наши живые выступления можно было по пальцам пересчитать, в 1979-м, после выездных шоу «металлических крестовых походов», между нами и мировым господством оставался всего один концерт. Альбом «Survivors» был выпущен осенью, но тура в его поддержку не последовало. У нас был агент. Я позвонил ему и после разговора понял, что он бесполезен. Я снова стал «руководителем отдела развлечений» с телефоном и списком промоутеров, но, по крайней мере, у нас был сингл «Мг Rock'n'Roll» и запас дешевых футболок для отправки в качестве промоматериалов. Я принялся делать холодные звонки – и язык мой был как помело.

– О, да, а еще – БОЛЬШОЕ световое шоу и пиротехника. Фронтальная обложка…

Бла, бла, бла…

Понадобилось три недели тяжелой работы, но я все же сумел организовать для нас 20-дневный тур по Великобритании, на котором мы были хедлайнерами. Потом я позвонил нашему агенту и сказал, что он ленивое дерьмо. После этого он уволился.

Жизнь идет по кругу. Следующим падением костяшки в цепочке домино стало наше 20-минутное выступление на разогреве у Иэна Гиллана, в шоу с участием психоделического клона Джими Хендрикса, Рэнди Калифорнии в качестве специального гостя. Гиллан вернулся к своим металлическим корням после нескольких лет исполнения джаз-рока, и эффект был разительным. Басист Иэна, Джон Маккой, размером с борца сумо, также играл на альбоме «Survivors» и был одним из его продюсеров.

Это был первый раз, когда я вышел на сцену перед огромной толпой народа, которая по-настоящему хотела, чтобы мы там находились. Кроме того, я каждый вечер имел возможность видеть изнутри, как делает свое дело герой моего детства.

Это было не совсем то, чего я ожидал. То есть я понятия не имел, чего ожидать. У Иэна были проблемы с голосом. Это было очевидно для меня и для многих других. Что-то случилось с его верхним регистром, и знаменитый крик с вибрацией, как у стен Большого Каньона, звучал весьма подавленным. На смену чистоте пришла глубокая расщепленность, и в некоторые из вечеров на это было просто больно смотреть. Тем не менее я нашел невероятной его неослабную веру в себя, которую лучше всего можно выразить словами «смотри им в глаза и думай об этом».

Под конец шоу он выходил на сцену со своей гитарой, чтобы исполнить кавер-версию песни «Lucille». Он бренчал на струнах, выглядя при этом, стоит отметить, достаточно нелепо. Вокалисты всегда выглядят достаточно нелепо с гитарой в руках, особенно когда она подвешена на уровне сосков. «Lucille» внезапно прерывалась, и Иэн выдавал какое-то странное блюзовое заклинание с капеллами, прекрасно попадавшее в темп и ритм, но совершенно неразборчивое.

Я каждый день стоял за звуковым пультом, пытаясь понять, что же он поет.

– Я не слышу гитару, – сказал я.

– Она не подключена.

– А… – я на мгновение задумался. – А что он произносит в конце?

– Понятия не имею. Он раздражен и просто несет всякий случайный бред.

Мало того, что он стоял там практически без голоса, случайным образом дергая струны висящей на уровне сосков электрогитары, так еще и выдавал трем тысячам зрителей какие-то случайные обрывки слов, которые мог бы бормотать в пабе пьяный житель Глазго: «Who far gits on the soul. Phara wooorgh… gits inda backa macar… yeah!»

Иэн впечатлил меня не только потому, что у него был один из величайших рок-голосов за всю историю, но и потому, что у него была смелость. Он был и шоуменом, и актером. Он не прыгал по сцене; между песнями он разговаривал с аудиторией, с тихим юмором или, если нужно, со зловещим оттенком. Лучше всего его образ выражен в одной из его же песен: «У него есть стиль. Заслужил репутацию, никто не смеет сомневаться».

Кроме меня. Я подошел к нему после одного из шоу, во время разборки декораций. В одной руке он держал бутылку виски Bell's, а в другой – зажженную сигарету Rothmans.

– Э… привет, – начал я. – Как дела с твоим голосом на этих длинных шоу? Ты в порядке?

Он посмотрел на меня, потом на бутылку и свою сигарету, затем опять на меня.