Невыносимая мисс Пэг - Ксения Мирошник

Я развернулась к мужчине и многозначительно на него посмотрела, демонстрируя вешалку с платьем. Арман усмехнулся и вышел на балкон, а я проследила, чтобы он смотрел строго на улицу, и начала одеваться.

– Ты сказала, что любовница Родена работала там до тринадцатого года, а где она сейчас и что в этом особняке теперь? – заговорил Дюваль.

– Насколько мне известно, несчастная Камилла помешалась, и родной брат Поль отправил ее в психиатрическую клинику.

– Помешалась? Внезапно?

– Подробностей не знаю, но Камилла была самой одаренной ученицей Родена, которой он позволял даже завершать некоторые из своих работ. По слухам, Камилла обвиняла любовника в том, что он выдает ее работы за свои. А потом у нее появилась навязчивая идея, что Роден хочет ее убить.

– Вот тебе и любовь, – послышалось с балкона.

– Любовь на самом деле была несчастной. – Полностью одевшись, я присоединилась к Арману. – Роден жил одновременно с двумя женщинами и, по сути, не принадлежал ни одной из них. Довольно печально, когда ты отдаешь кому-то свое сердце безраздельно, а для этого кого-то ты одна из…

– Знакомо? – пристально вглядываясь в мое лицо, спросил Арман.

– Я еще не любила, если ты об этом. – Изображая равнодушие, я пожала плечами. – Да и не думаю, что способна на подобные чувства. Привязанность к людям – это верная дорога к разочарованию.

– Занятное суждение, – задумчиво констатировал Арман.

– Поехали? – отрезала я, чтобы не продолжать эту беседу. – Посмотрим, может, удастся выяснить, что Кароль забыла в особняке Жассо.

Не дожидаясь его ответа, я надела самые удобные туфли, взяла перчатки, шляпку и такого же насыщенного синего цвета, как и платье, пыльник. Неизвестно, как долго продлятся наши изыскания, вечера в эти дни были прохладными.

– Ох, мсье Луи, – обратилась я к компаньону в клетке, – прошу прощения, что в последнее время уделяю вам слишком мало внимания. Обещаю исправиться.

Мой мохнатый сосед по квартире встал на задние лапки и принюхался, забавно шевеля усами. Арман склонился к клетке, которую, похоже, прежде и не заметил, и нахмурился. Мсье Луи чуть подался вперед, изучая моего нового знакомого. Смотреть на эту картину было по меньшей мере странно, поскольку со стороны казалось, что эти две особи мужского пола делят территорию.

Поймав мой вопросительный взгляд, Арман неопределенно хмыкнул и пошел к двери. На пути нам встретился встревоженный мсье Броссар, который взял мою прохладную ладонь и прижал к губам.

– Как вы, мадемуазель? – Добрые глаза смотрели так пронзительно, что ненароком навернулись слезы. Трепетная забота соседа трогала душу. – Этот молодой человек принес вас почти в беспамятстве.

– Благодарю вас, – улыбнулась я, накрывая своей его руку, все еще удерживавшую мои пальцы. – Я просто немного устала, сейчас мне значительно лучше.

Пожилой сосед внимательно посмотрел мне в лицо, словно желая найти подтверждение моих слов, а потом, удовлетворенно кивнув, перевел взгляд на Армана.

– Я уверен, что вы во всем разберетесь и все недомолвки останутся позади.

Эти слова немного удивили. Неужели мой сосед понимал, кто перед ним, и уже успел разобраться в происходящем? Может быть, они разговаривали, пока я была не в себе?

– Если понадобится моя помощь, я всегда здесь, мадемуазель, – мягко сказал он и отпустил мою руку, чуть отходя назад, в дверной проем своей квартиры. – Что бы ни приключилось, я готов вас выслушать и направить.

– Еще раз спасибо, мсье Броссар, – искренне сказала я, зная, что каждое его слово истинная правда.

На улице было еще светло, но ощущалось неторопливое приближение сумерек. Сумерки для меня – это не просто потускневший свет, это умиротворенное угасание дня, неспешное и чарующее преображение, будто весь мир устал и готовится к ласковому летнему вечеру в кругу друзей или близких. Это не просто видимость, но и ощущения. Вечерний Париж не менее прекрасен, чем утренний. Я отчаянно любила этот город, всей душой, всем сердцем. Он покорил меня и влюбил в себя окончательно и бесповоротно, когда я была еще девчонкой. Папа привозил нас сюда. Мы много гуляли пешком, а он рассказывал все, что знал об этом чудесном городе. Война, безусловно, оставила свой след, но для меня Париж совсем не изменился, ведь сердце слепо и не замечает шероховатостей и недостатков. Во мне горела именно та любовь, которая зародилась в детстве.

– Я вызвал свой автомобиль, – сказал Арман, указывая на почти такой же «форд», что я видела утром.

Этот мужчина явно не гнался за статусом и узнаваемостью. С водительского сиденья поднялся невысокий коренастый мужчина, примерно лет тридцати:

– Мсье Дюваль, – поклонился он, демонстрируя почтение.

Арман будто бы смутился, подошел к шоферу и положил руку ему на плечо.

– Не стоит, Тьери.

Было что-то неуловимое в этих жестах и словах, что шофер почти мгновенно понял. Зеленые глаза сверкнули смешинками, и он улыбнулся, демонстрируя красивые ровные зубы. Шофер кивнул Арману и посмотрел на меня открыто.

– Тьери – мой армейский друг, – представил Дюваль своего шофера. – Мы вместе прошли всю войну и с тех пор не разлучались.

– Разлучались, – снова улыбнулся Тьери и пояснил для меня: – Но всего на пару месяцев. В начале девятнадцатого года я ездил домой, чтобы повидаться с семьей, а потом уже вернулся к другу и напросился на эту работу.

– Я не знала, что ты воевал, – искренне удивилась я, глядя на Армана.

– И я, и мой брат, – коротко ответил он и нахмурился, будто не желая обсуждать эту тему.

– Не просто воевал! – воскликнул его друг. – Арман настоящий герой!..

– Довольно, Тьери, – прервал друга Арман, а потом взял его за плечи и развернул к дверцам автомобиля. – Вези нас на остров Сен-Луи.

– Понял. – Тьери тихо рассмеялся и уселся за руль.

По дороге мужчины негромко переговаривались, и из их беседы я сделала вывод, что Тьери достаточно хорошо осведомлен о текущем положении дел. Стоило коснуться темы убийства, как друг Армана тут же стал серьезным и до крайности сосредоточенным.

Тьери был довольно умелым автомобилистом, насколько я могла судить. За рулем вел себя спокойно и уверенно, никуда не спешил, не нервничал. Вождение явно доставляло ему удовольствие. Рядом с другом и Арман будто расслабился. По бульварам Сен-Мишель и Сен-Жермен мы добрались до моста Сюлли, соединявшего левый берег Сены и остров Сен-Луи. В преддверии вечера Сена уже не казалась такой грязной, как обычно. Глядя на нее, я думала, что она просто дремлет в наступающем полумраке.

Изучая остров для той самой статьи, которая так и не увидела свет, я узнала, что в его застройке основную роль сыграл известный архитектор Луи Лево, тот, что участвовал в строительстве Версальского дворца. Поскольку на острове возводились сплошь богатые особняки, первыми его жителями стали состоятельные судьи, финансисты и аристократы. Позже – художники, писатели и поэты. Одним словом, здесь было на что посмотреть.