Прометей. Возвращение - Сергей Skolorussov

Разделавшись с текущими делами, Калачов направился в кабинет высшего начальства. Но Игоря Артёмовича на месте не оказалось. Не было даже секретарши, которая могла подсказать, куда запропастился шеф. Странно всё это. Очень странно. Хорошо, зайдём для начала к Гакову.

Глеб Олегович был у себя в кабинете. Он сосредоточенно перекладывал содержимое стационарного сейфа в металлический переносной кэшбокс. Увидев старого друга, пожал ему руку и указал на кресло, по-дружески при этом похлопав по плечу:

– Наконец-то ты и ко мне заявился. Надо же, как вовремя! А я уже сам за тобой собирался посылать.

– Глеб, я к тебе по очень серьёзному делу.

– Я так и подумал, – улыбнулся Гаков своими рыжими с проседью усами. – Слушаю.

Калачов достал флешку и вывел её данные на голографический экран.

– Это копия проекта «Прометей», – кивнул он головой на найденное изображение страниц документа.

– И что из того? Я в курсе, что ты успешно выполнил свою работу.

– Всё правильно. Я её выполнил и передал документы на хранение Джужоме.

– А копию зачем сделал? Гена, ты что? Это должностное преступление.

– Эту копию я не делал. Мы её хакнули с компьютера американского атташе по культуре.

– Того самого? – намекнул Глеб Олегович на принадлежность атташе к спецслужбам.

– Того самого. Поэтому я к тебе и пришёл. Что делать будем?

– Ничего, – Гаков хмыкнул в усы, откинулся в кресле и с интересом стал наблюдать за реакцией собеседника. Калачов сосредоточенно молчал, пытаясь понять, что может означать это «ничего». Глеб продолжил: – Мы ничего не будем делать. Джужома уже арестован.

– Уже? За что?

– За всё, – попросту сказал Гаков, наклонив голову и разведя руки. – Что мы за ним грехов не найдём? Найдём, Гена, найдём. Вот и ты нам помог в этом. Он, оказывается, на ЦРУ работал, а мы и не знали. Вот только Проскурин, падла, успел скрыться. Ничего и его поймаем. У тебя на Генриха есть что-нибудь?

Калачов уже понял: то, что происходит с ним сейчас в кабинете Гакова – это не просто разговор. Это игра. Вернее, финал игры, которую кто-то вёл и сейчас поверил, что результат уже достигнут. Джужома арестован, Проскурин сбежал, Гаков сидит, раздираемый самодовольством. Это тот самый Глеб, которого я знаю столько лет? Или его подменили?

– Ты сидишь и думаешь, тот ли я парень, что не раз тебя спасал. Тот, Гена, тот. Это я тебя тогда от тюряги отмазал. Ты мне обязан.

– Что ты хочешь, Глеб? За кого ты играешь?

– Я играю, за кого надо играю. И с тобой сейчас разговариваю по одной простой причине – ты мне не чужой. Поэтому я, лично я, даю тебе шанс.

– Какой шанс, Глебушка?

– Жизненный, какой же ещё? Разве в нашей системе бывают другие? Кому, как ни тебе об этом знать? Сидеть! Куда вскочил? Обернись!

Калачов покосился назад – за ним стояли два спецагента в штатском: один с шокером, другой с наручниками. Хорошо вошли, черти. Очень тихо, как учили.

– И что ты хочешь от меня?

– Хм, чего хочу? – Гаков медленно размял каждый пальчик, и в конце этой процедуры всосал воздух от болевого ощущения: – Вс-а, зараза, с этой нервной работой совсем подагра одолела. Чего спрашиваешь, хочу? Хочу, чтобы ты сам, по своей воле, с этого самого момента стал честно работать на меня.

– На тебя? А ты теперь кто?

Гаков снова вздохнул и ухмыльнулся:

– Главное не то, кто теперь я. Главное то, кто у нас теперь президент. Помолчи, я скажу, когда тебе говорить. Как ты относишься к тому, если президентом нашей страны станет человек с умной головой, большой учёный, да к тому же неоднократно доказавший свою преданность стране?

– Не знаю. Звучит красиво, но как на практике – неизвестно.

– А если я тебе скажу, что этот русский Эйнштейн, не просто большой учёный. Этот новоявленный Кулибин является изобретателем панацеи, спасательного круга для всего человечества. Не буду ходить вокруг, да около – ты его знаешь.

О ком это он? Я теперь знаю только одного изобретателя «спасательного круга для всего человечества». Это Шелихов. Но не может такого быть, чтобы Глеб говорил о нём. По многим причинам не может. По всем причинам не может.

Улыбнувшись загадочной улыбкой и считав с лица гостя недоумение, Гаков продолжил:

– Я не называл его имя, потому что время ещё не настало, – он демонстративно взглянул на настенные часы. – А вот сейчас уже можно. Сейчас ты всё узнаешь в прямом эфире. Впрочем, не в таком уж и прямом. Раскрою секрет – это запись, – он хлопнул в ладоши и сразу же во всю дальнюю стену кабинета засветился голографический экран.

Первым кадром возник развивающийся триколор на куполе президентской резиденции. Зазвучал гимн России. Затем флаг сменился панорамой: камера скользила по лицам людей, стоявших в суровых сосредоточенных позах на крыльце президентского дворца. Их было пятеро. Калачов знал каждого. Слева направо: Эдуард Ларчиков, Наиля Юсупова, Арсений Соболевский, Ольга Самборская и Глеб Гаков. Самборская сделала два шага вперёд и стала говорить, обращаясь к гражданам России:

– В этот ответственный исторический момент, когда под вопросом будущее всей человеческой цивилизации, по воле злого рока наша страна осталась без рулевого. Причём дважды. Сначала, после продолжительной болезни ушёл из жизни законный президент. А вскоре скоропостижно скончался и его наследник. Конечно, до новых выборов мы могли бы подобрать достойного кандидата из среды проверенных соратников Юрия Константиновича Стрекалова. У нас в обойме много опытных руководителей, уважаемых в народе политиков… – она на секунду зависла, не сумев подобрать подходящего эпитета для характеристики достоинств членов «обоймы». Но, решив не заклиниваться на малозначительном, перешла к существенному: – Но мы решили по-другому. Решили, думая о нашей страны, о нашем народе, вглядываясь в перспективу. «Кто нам сейчас нужен на высшем посту государственной власти?» – размышляли мы. И сами себе отвечали: – «Нам нужен человек, преданный России, заслуживший всеобщее уважение своим трудолюбием, своими талантами, своей безупречной порядочностью». И такой человек нашёлся. Это всемирно известный учёный, лауреат Нобелевской премии, президент Российской академии наук Арсений Сергеевич Соболевский. Многие считают его просто учёным. Да, Арсений Сергеевич, учёный. Но он не «просто учёный». Он светоч, не побоюсь этого громкого слова. Только узкий круг посвящённых знает, чем он занимался в это трудное для всех нас время. Скажу прямо! Он занимался спасением мира! Спасением нашего многострадального отечества! – она вошла в патетический ажиотаж и практически уже кричала лозунгами: – Его последнее величайшее открытие ни больше ни меньше кардинально изменит мир. Впрочем, об этом коротко расскажет наш новый директор Федеральной службы безопасности.

Слово перешло к Гакову:

– В настоящий момент все разведывательные структуры мира, отодвинув в сторону насущные задачи, заняты только одним делом. Они всеми правдами и неправдами пытаются заполучить так называемый «Прометей». «Прометей» – это эпохальное открытие, значение которого невозможно переоценить. И вся Россия должна гордиться, что её автором является Арсений Сергеевич. Великий учёный, кристально чистая душа, достойный гражданин, патриот. Поэтому приходится только радоваться, что это изобретение пришло в голову нашего человека, – он сделал особое ударение на слове «нашего». – Оно пришло в его гениальную голову в очень ответственный момент. На кону стоит судьба всего мира. Быть или не быть – вот в чём вопрос. Теперь на него можно ответить однозначно уверенно – быть! Потому что «Прометей» – это не проходящее изобретение. Это изобретение на века. Скажу ещё, что столь великого открытия не было не то что давно – его не было никогда. Благодаря ему человечество само сможет выстраивать климат Земли. Да-да, теперь такое возможно. Именно поэтому, узнав об этом величайшем открытии, мы тут же единодушно предложили Соболевскому занять пост президента. Кто, если не он, должен возглавить страну, когда теперь перед ней стоит одна большая и важная сверхзадача. Эта сверхзадача звучит просто: «Необходимо в самые сжатые сроки запустить в действие этот самый «Прометей». Чем скорее мы его запустим, тем больше россиян останется в живых. Арсений Сергеевич буквально вчера вернулся с Камчатки, где он проводил последние испытания системы «Прометей». Результаты этих испытаний вызывают неистребимый оптимизм у нас и чёрную зависть проклятых конкурентов…