Тот, кто знает. Том 2. Перекресток - Александра Маринина

- Я хочу узнать правду, - упрямо повторил Руслан. - Ине пытайся меня отговорить, я все равно сделаю так, как считаю нужным. Скажи, аты раньше не знала этого Бахтина?

Вопрос застал Ольгу Андреевну врасплох. Слезы моментальновысохли, теперь она смотрела на сына с испугом. Кажется, подтверждаются самыехудшие предположения Руслана. Неужели он угадал, и Бахтин на самом деле - некто иной, как его отец? А мать до сих пор любит его, потому и не хочет, чтобыусилиями Руслана на Бахтина обрушились еще более тяжкие обвинения, новоеследствие, новый суд и новый срок? Похоже, очень похоже… Во всяком случае, то,что она родила Руслана от Бахтина, объясняет и ее вполне успешную служебнуюкарьеру, он же в прошлом из комсомольских вожаков, значит, нажал на нужныекнопочки, чтобы поддержать мать своего внебрачного ребенка в обмен на еемолчание о его отцовстве. Логично получается. Тогда тем более интересно, накаком пути, вокруг какого объекта могли пересечься пути папаши Бахтина и сынаего давней возлюбленной Ольги Нильской.

- Н-нет, - дрожащим голосом ответила мать, - я его незнала. А почему ты спросил?

- Да так… - Руслан пожал плечами. - Просто подумал, авдруг он и есть мой отец? Забавно вышло бы.

- Что же в этом забавного? Я что-то перестала тебяпонимать, сыночек.

Она не говорит "нет", она ничего не отрицает! Еслибы все было не так, мать сразу же сказала бы об этом, а она, видите ли,интересуется, что же в этом забавного. Точно, Бахтин - отец Руслана. Ну ничего,если мать сейчас не признается, Руслан найдет способ это выяснить точно.

- Что ж тут непонятного? Если, допустим, ты зналаБахтина, а он сначала убил одного твоего сына, а потом другой твой сын сновапроторит ему дорожку в тюрьму, то это прекрасный сюжет для романа или пьесы.Куча совпадений, как и положено в классической мелодраме. Вот я и говорю, чтозабавно вышло бы, как в кино. И знаешь, мамуля, мне кажется, что ты его знала.

- Да с чего ты взял?!

В голосе матери явственно слышалась паника, и это неукрылось от внимательного слуха Руслана.

- Ни с чего, - он мягко улыбнулся, обнял мать за плечи,- просто предположил. А ты уже и переполошилась. Так что, не знакома ты сБахтиным?

- Я же сказала - нет!

Теперь к панике примешалось и раздражение, и этотэмоциональный "компот" все сильнее пробуждал интерес Руслана. Что-тотут не так. Ну-ка поднажмем посильнее, посмотрим, что получится.

- Ну нет - так и нет. Впрочем, ты, может быть, забыла.Вы когда-то встречались, но много лет назад, ты просто не помнишь его. Ты жемного работала, много разъезжала по области, то слеты, то активы, то совещания,то конференции, то обмен опытом. Разве упомнишь всех, с кем встречаешься? ЯБахтина найду, он сейчас в Кемерове обитает, да и спрошу у него. Ты его забыла,а он тебя, может быть, и помнит.

Он слишком увлекся, разыгрывая из себя следователя надопросе, и не заметил, как перешагнул ту черту, за которой сын и мать перестаютбыть родными людьми и превращаются в непримиримых врагов. Глаза Ольги Андреевнысмотрели на него с ледяной ненавистью.

- Я запрещаю тебе. Ты слышишь, Руслан? Я запрещаю тебетак думать и так говорить. И не смей больше копаться в прошлом.

Мать вышла из комнаты, хлопнув дверью. Руслан с усмешкойглядел на выкрашенную белой масляной краской дверь. Она ему запрещает! До чеговсе-таки смешными бывают люди, думают, что могут кому-то что-то запретитьисключительно силой своего авторитета. Запретить можно только силойпринуждения, не выполнишь - накажут. Пример тому - уголовный кодекс, где четкоперечислено все, что делать нельзя, а если нарушишь запрет и сделаешь - тебяпосадят. Вот это действительно запрет. А когда вот так, голословно, уповая насобственную родительскую власть… Глупо. Неужели мама в самом деле думает, чтоесли она скажет Руслану: "не смей", то он и не посмеет? Ему скоро 23исполнится, он давно живет один, далеко от матери, сам зарабатывает, сам себясодержит, его статью уже в Москве напечатали, в самом популярном и любимом внароде журнале, а она все еще считает его ребенком, которому можно что-тозапретить. Смешно!

Петр Степанович Дыбейко по-прежнему оставался для Русланадядей Петей, хотя и занимал уже должность заместителя начальника городскогоотдела милиции в Камышове. В свои тридцать шесть лет он не только основательнорасплылся, но и обрел некую важность и даже вальяжность, которые, правда, легкослетали с его широкого лица, как только дело касалось не службы, а личныхотношений.

- Здорово, здорово, - юношеским тенорком приговаривалон, обнимая Руслана и похлопывая его по спине. - Ты, говорят, статью какую-тонаписал? Сам-то я не прочел, а вокруг все гудят, обсуждают твой успех.

- Да так, ерунда, - скромно потупился Руслан.

- Как же ерунда? - возмутился Дыбейко. - Ничего неерунда, ты дурака-то не валяй. Такой журнал! Его, считай, в каждом доме читают.Ну а с главным твои вопросом как, двигается дело? Или ты забросил это?

- Не забросил. Просто рано было. А теперь, я думаю,можно вплотную им заняться. Дядя Петя, у меня к вам вопрос… необычный немножко.Можно?

- Валяй, - разрешил Петр Степанович.

- Вы не знаете, кто мой отец?

Широкое лицо Дыбейко не выразило не удивления, нивозмущения. Можно подумать, он всю жизнь только и ждал этого вопроса, уже иответ заранее приготовил. Но это, конечно же, было не так, просто ПетрСтепанович давно научился владеть собой и эмоций, даже самых невинных, наружуне выплескивать. Единственной реакцией не неожиданный вопрос было всего лишьнесколько секунд молчания.

- А мама твоя что говорит? - ответил он вопросом навопрос.

- Ничего не говорит.

- Ясное дело. Тогда я по-другому спрошу: тебе скольколет? Двадцать два?

- Точно.

- И что же ты, впервые за двадцать два года этимвопросом заинтересовался? Не верю. И не поверю никогда.

- Дядя Петя, ну какая разница, интересовался я этимраньше или нет? Важен результат: есть вопрос, ответ на который я хочу знать.Так вы знаете, от кого меня мама родила или не знаете?

- Не знаю, - покачал головой Дыбейко, - вот ей-крест,не знаю. Но меня беспокоит твой внезапный интерес. Что случилось, Руслан?Почему ты вдруг заговорил об этом? Мишкиного отца ты, как я помню, сам нашел, асвоего и не пытался искать. Или пытался, но мне не говорил?

- Не пытался, - признался Руслан. - Я как Мишкина отца,Колотырина этого, увидел, так испугался, что мой может оказаться таким же илиеще хуже. На фига он мне сдался в таком случае? Ни мне отец, ни маме муж,только позор один и мучения.

- Резонно, - согласился Петр Степанович. - А теперь чтоже? Перестал бояться? Или как?

- А теперь я кое о чем подумал, кое-что прикинул ипришел к выводу, что если бы мой отец был вторым Колотыриным, то маму никогдане выбрали бы парторгом и по работе в исполкоме не двигали бы. Получалось бы,что она двух детей пригуляла случайным образом неизвестно от кого. Как же онаможет быть образцом моральной устойчивости?