Их невинный подарок - Ая Кучер

Чувствует, что в гостиной не одна она завелась.

– Клаус, пусти!

– Расслабься, ничего не сделаю. Пока.

– Пока?! Вы… Ты мне обещал! Обещал, что этот праздник будет без моих сводных братьев, без никого. Мы с тобой сделку заключили. А теперь они приедут и…

– Губы сомкни, - приказываю, накрываю пальцами тонкую шею. – И не смей мне претензии высказывать. Я обещал, я слово сдержу. Пока ты здесь обижаешься, я решаю вопросы.

– Как?

– Хреново. Но решаю. Сделаю так, что никто не приедет. И будет у тебя спокойная ночь. Я ведь обещал, красивая, - скольжу губами по плечам, ловлю в тишине хриплый вздох. – А ты будь немного нежнее и сговорчивее. Тогда всё хорошо будет.

– Я не стану с тобой спать ради нескольких часов спокойствия!

– Я этого и не предлагал. Ты будешь спать со мной, потому что твоя киска течет, стоит прикоснуться.

– Неправда!

Резко разворачивается, смотрит гордо и зло. Выпускает коготки, словно они смогут меня напугать. У меня теперь под веками выбито то, как Карина кончает.

Лоботомия не поможет.

– Хочешь проверить, красивая? Можем прямо здесь.

– Не хочу, - мгновенно сдувается, мотает головой. – Клаус, прекрати меня пугать.

– Прекрати пугаться.

Говорю, а сам этого не хочу. Пусть боится, красивая. Дрожит и ненавидит. Так будет всем проще. Сейчас последнюю грань прошли, на острие балансируем.

Мы с братом точно.

Пиздец, а не подарок получился. Нужно было отказаться, или с кем-то другим отправить Карину. Чтобы соблазн был не таким сильным. Не проникал в легкие, наполняя всё ароматом девчонки.

И вместе с этим хочется другого. Чтобы смотрела, как тогда. Пьяно, ошалело. Открыто и смело. Смеялась, открывалась. И улыбалась. Пиздец, как красивая умеет улыбаться.

Так, что дыхание перехватает. А член встает, сразу. Стоит посмотреть на её пухлые губы, представить, как она будет ими двигать по стояку. Заглатывать, ласкать.

– Я ужин готовлю, или обед? В общем, я занята.

– Ну давай, занятая, накорми.

Делаю шаг назад, усаживаюсь за барную стойку. Показательно откидываюсь на спинку, рассматривая девчонку. Та громко фыркает, недовольно поджимает губы.

Можно считать, что первый урок почти готов. Накормить мужа, обслужить. Подать ужин, помочь, позаботиться. Только судя по взгляду красивой, ей этот урок не нравится.

Шумно ставит тарелки, едва не бросается приборами. Перехватываю тонкое запястье, когда Карина почти роняет бокалы. С характером, пусть и не открыто посылает.

– Я сейчас конкретно подставляюсь, красивая, чтобы тебе ночь выторговать. Можно было «спасибо» сказать, для начала. Или благодарность не в почете? Тогда действительно нужно воспитывать. Так, чтобы понимала, как себя вести нужно.

– Ты… Спасибо!

– И прекращай кричать на меня.

– Я не кричу! Ясно тебе?! Не кричу, - добавляет мягче, замирает, когда касаюсь губами её запястья. Воздухом давится, кожа вибрирует от поцелуя. – Клаус…

– Выдыхай, красивая. Решу всё.

– Спасибо.

– Видишь, не так сложно.

– Я переодеться хочу, где мои вещи? Это глупо. Я в вечернем платье готовлю и…

– После обеда переоденься, только белье не надевай.

– Клаус!

– Всё равно же стащу, лишняя возня.

– А ты не умеешь по-другому? Не так пошлить и… И вообще, ты же понимаешь, если узнают, что ты тут творишь – тебя закопают?

Понимаю, красивая.

Пиздец как понимаю.

И в паре с братом мозги всегда у меня были. Но тут отбили. Не закопали, но пулю пустили. Напрочь всё выбило, никакой выдержки не хватит. Самое главное искушение, после которого ничего не хочется.

Если Ева так же сильно яблоко хотела, то теперь понимаю, почему соблазнилась тогда.

– Нас рядом закопают, красивая, - целую чуть выше, на сгибе локтя, а после поднимаюсь. – Пойду с Ником перетру, накрой пока. Если будет вкусно, то отпустим переодеться.

– Это шантаж.

– Значит, Новый год ты с шантажистами празднуешь.

Пожимаю плечами, не жаля снова ругаться. Только не после того, как Карина ярко и сочно реагировала на ласку. Как терлась лоном о мои пальцы, жадно принимала все касания.

Там такой кладезь похоти и порока, что неделями не разгребешь.

Не насытишься.

Торможу в гостиной, хлопаю себя по карманам. Понимаю, что оставил телефон на кухне. Швырнул тогда на барную стойку, так и оставил. Рядом с Кариной.

Возьмет или нет?

Потому что если девчонка облажается в этом выборе, то брать буду я.

Красивую.

Поправляю тарелки на столе, раскладываю всё аккуратно. Хотя мне так хотелось запустить чем-то в Клауса. За то, что такой самодовольный. И распускает руки.

Я сама виновата, наверное. Я даю повод, не так сопротивляюсь. У меня полная комната оружия, начиная от ножа и заканчивая железным половником. Могла его огреть, даже несколько раз.

И плевать, что потом бы в очередной раз слушала про наказания. Дело ведь в другом, совсем в другом. В том, что у меня не получается оттолкнуть, где-то на клеточном уровне.

Даже в гостиной я могла отказать, могла послать мужчин подальше. А я… Кончила от пальцев Клауса, от его ласки. От того, как было жарко, душно. Хорошо.

И как теперь быть?

Выдыхаю, бросая деревянную подставку на барную стойку. Ставню туда чуть остывшую сковородку, нахожу в холодильнике упаковку апельсинового сока. Любимого.

А после замечаю его.

Черный прямоугольник из пластика.

Спасительный телефон.

Даже не успеваю подумать, как сжимаю его в пальцах. Быстро снимаю блокировку, удивляясь, что пароля нет. Сразу можно позвонить или написать смс, чтобы не услышали.

Сеть ловит, интернет есть. Можно найти геолокацию, разобраться.

Пульс зашкаливает. Кажется, что сегодняшних приключений сердце не выдержит. Слишком часто оно выстукивает на режиме «максимум». Но это не важно, это потом.

Сейчас же…

Держу телефон в руках, а что делать дальше – не знаю. Ну, напишу я сообщение подруге, но она ведь не поможет. Почувствует, но спасительной бригады у неё нет. Да и в такую погоду никто за мной не поедет.

Будь у меня парень, я смогла бы ещё что-то придумать. Маме? Она только сдаст отчиму, точно, а не будет помогать. Следовала давно понять, что он важнее для неё.