Барьер Сантароги - Фрэнк Герберт

Ему подумалось, что это его нежелание основывается на данных, которых нет у Селадора.

Неожиданно он понял, какое отношение к нему имел не натянутый по краям ковер. Ловушка с приманкой. Приманка? Конечно, телевизионная комната — место странное, уж точно, и кто-то решил, что она должна привлечь его внимание. Вокруг приманки можно было установить несколько ловушек, заполнив ими все возможные проходы. Интересно, какой западни он избежал на крыше? Подумав об этом, Десейн вспомнил, что перила лестницы были сломаны.

— Ты все еще слушаешь меня, Джилберт? — голос Селадора казался едва слышным и далеким.

— Да, слушаю.

Десейн кивнул про себя. Это же так просто и понятно! Ответ на все те неясности, которые беспокоили его по поводу несчастных случаев. Так просто, вроде детского рисунка на запотевшем окне — никаких дополнительных штрихов или лишних деталей. Приманка и ловушки.

Но одновременно Десейн понимал, что Селадор не согласится с его выводами и обзовет его параноиком. Если его теория окажется ошибочной, его и в самом деле станут считать параноиком, которому пригрезилось существование большой организации, в которую входит множество людей и официальных лиц.

— Ты еще хочешь что-то узнать, Джилберт? Твое молчание на линии обходится нам не так уж дешево.

Десейн внезапно пришел в себя.

— Да, сэр. Вы помните о статье Паже относительно сантарожцев и аллергенов?

— Да, — Селадор прокашлялся.

— Сделайте запрос в Департамент здравоохранения и на сельскохозяйственный факультет университета. Узнайте, смогут ли они провести химический анализ продуктов, поступающих из фермерских хозяйств. Особенно меня интересует сыр.

— Департамент здравоохранения… сельскохозяйственный факультет… сыр, — повторил Селадор. Десейн почти зримо представлял себе, как он делает записи на листке бумаги. — Что-нибудь еще?

— Да. Не могли бы вы обратиться в адвокатскую контору, занимающуюся куплей-продажей недвижимости? Я уверен, там рассматривали правомерность использования арендованных земель, которые…

— К чему ты ведешь, Джилберт?

— Фирмы, финансирующие наш проект, арендовали землю и начали дорогостоящее строительство установки еще до того, как знали, что сантарожцы отказываются торговать с нами. Нет ли в том какой-то системы? Не может ли быть так, что сантарожские агенты по продаже недвижимости заманивают в долину неосторожных чужаков?

— Заговор с целью обмана, — заметил Селадор. — Понимаю. Но больше склонен считать, что это направление поисков окажется неверным.

Слушая Селадора, Десейн вдруг обратил внимание на несколько замедленный темп его речи. Возможно, сказывалась усталость.

— Вполне вероятно, — согласился Десейн. — Но все равно не навредило бы узнать мнение наших стражей закона. Возможно, это даст мне новые ключи к разгадке Сантароги.

— Очень хорошо. Джилберт, когда ты отправишь мне копии своих заметок?

— Уже сегодня вечером вышлю по почте из Портервилля несколько копий своих записей.

— Лучше завтра. Уже поздно и…

— Нет, сэр. Я не доверяю почте Сантароги.

— Почему?

Десейн рассказал, как Дженни разгневалась на женщин, работавших на почте. Селадор усмехнулся.

— Создается впечатление, что там орудует целая банда настоящих гарпий, — заметил Селадор, — Есть ли в Сантароге законы, предусматривающие ответственность за перлюстрацию корреспонденции? Впрочем, конечно же, они честные люди и все такое. Надеюсь, ты застал мисс Сорже в добром здравии?

— Она прекрасна, как всегда, — ответил Десейн, стараясь говорить беззаботно. Этот вопрос его удивил. Мисс Сорже. Селадор назвал ее «мисс», значит, он знал, что она не замужем.

— Мы занимаемся изучением источников поступления топлива в Сантарогу, — продолжал Селадор. — Пока ничего нового. Береги себя, Джилберт. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Я тоже, — заметил Десейн.

— Тогда пока! — попрощался Селадор. В его голосе прозвучала нерешительность. Потом раздался щелчок, и связь разъединилась. Десейн повесил трубку и повернулся, услышав какой-то звук за своей спиной. В проезд свернула машина шерифа и остановилась прямо перед будкой. В глаза Десейну ударил ослепительный свет фар. Он услышал, как открылась дверь и раздались звуки шагов.

— Выключите этот чертов свет! — крикнул Десейн.

Фары померкли. Он разглядел крупную фигуру человека в форме с поблескивающим на груди значком, стоявшего перед таксофоном.

— Какие-нибудь проблемы? — раздался неожиданно писклявый для такой громадины голос.

Десейн вышел из кабинки, все еще в гневе от того, что его ослепили светом фар.

— А что, должны быть?

— У, чертовы сантарожцы, — пробормотал шериф. — Наверное, очень уж приспичило кому-то из вас позвонить во внешний мир, раз для этого пришлось пожаловать сюда.

Десейн хотел было возразить, что он не сантарожец, но промолчал, когда его мозг затопил поток новых вопросов. Почему его принимают за сантарожца? Сначала толстяк на «крайслере», а теперь и шериф.

Десейн вспомнил слова Мардена. У него что, имеется отличительный знак на лбу?

— Если разговор закончен, то вам лучше ехать домой, — сказал шериф. — Здесь нельзя стоять всю ночь.

На приборном щитке грузовика Десейн увидел неожиданное изменение уровня бензина — прибор ошибочно показывал, что бак почти пуст, хотя он был полон. Поверит ли он, что ему нужно дождаться утра, когда заработает заправочная станция? Может ли он вызвать дежурного — и тогда будет обнаружено, что израсходовано всего несколько галлонов?

«К чему заниматься самообманом?» — задал себе вопрос Десейн. Он вдруг понял, что ему не хочется возвращаться в Сантарогу. Почему? Может, потому что, живя там, он превращается в настоящего сантарожца?

— Ваши бинты наложены профессионально, — заметил шериф. — Побывали в аварии?

— Так, ничего серьезного, — ответил Десейн. — Слегка потянул связки.

— Ну, спокойной ночи, — сказал шериф. — Будьте осторожны на этой дороге, — он вернулся к своей машине и что-то сказал напарнику тихим голосом. Они оба захихикали. Потом патрульная машина медленно выехала из проезда.

«Они ошибочно приняли меня за сантарожца», — подумал Десейн и принялся размышлять над реакцией полицейских. Им совсем не хотелось, чтобы он находился в городе, но вели они себя с ним как-то неуверенно — словно боялись его. Без всяких колебаний они оставили его одного, даже не поинтересовавшись, с какой целью он приехал в Портервилль. А если он преступник?

Почему они приняли его за сантарожца? Этот вопрос не давал ему покоя.

Ухабистая дорога быстро напомнила о больном плече. Правда, теперь оно лишь отзывалось тупой болью. Голова была ясной, чувства обостренными. Он удивлялся этому новому для себя состоянию. Впереди чернела выступавшая клином вершина горы. Дорога поднималась все выше и выше…