Замок храпящей красавицы - Дарья Донцова

Корсаков схватился за телефон и зашипел в трубку:

– Виктор? Проверь по списку. Алексей Вересаев. Какие у него колеса? «Порше»? Он выезжал? Нет? Точно? Может, пешком ушел? Уверен? Сам смотрел? Чертов телеболтун тут!

Последнее восклицание относилось к нам.

– Здорово. Осталось выяснить, почему он всем соврал и где находится. Что расположено в противоположном от театра крыле? – переменила я тему беседы. – Там не горит свет.

– Коллекция картин и книг, – незамедлительно ответил Верещагин.

– Нет, галерея у вас в центральной части, – возразила я.

Филипп Леонидович слабо улыбнулся.

– Там ерунда. А в закрытой части настоящие ценности.

Ага, значит, Репин, Айвазовский, Рокотов и иже с ними у олигархов ценятся как лабуда.

– Еще в том крыле находится концертный зал, – договорил Верещагин.

– Секундочку. Театр справа, – напомнила я.

Владимир кинулся на помощь боссу:

– Верно, но он для всех гостей, а еще есть маленький салон, там музицирует лишь очень узкий круг, не более десяти человек. Две недели назад из Нью-Йорка прилетала…

– Замолчи, – велел шеф.

Корсаков послушно проглотил недосказанную фразу.

– В левой части нет жилых помещений? – гнула я свое.

– Нет, – заверил Верещагин. – И вход закрыт на кодовый замок, туда без моего разрешения никто не пройдет.

– И, очевидно, отличная сигнализация? – ехидно спросила я. – Лучшая в мире? Наиболее навороченная?

– Именно так, – подтвердил Корсаков, – Филипп Леонидович сделал все возможное для безопасности своего личного пространства. Но даже суперустройство может подвести. «Алмаз» вот отказал, а кодовый замок отлично работает.

– Выкиньте ваши камеры, датчики и компьютеры, – заявила я, – а заодно тот замечательный замок, он не работает. Минут десять назад из дальнего окна первого этажа тщательно запертого и охраняемого помещения вылезли два человека в черном и скрылись. Никто даже не чихнул, в смысле секьюрити. Может, вам завести собак? Псы не читают на посту журналов, не пялятся в телевизор, не решают кроссвордов, не едят бутерброды. Они живо унюхают посторонних. Могу посоветовать чихуахуа. Не смотрите, что мелкие, задора у них хватит на стаю аллигаторов.

Лоб Владимира покрылся каплями пота.

– Как вы узнали про посторонних?

– Отличный вопрос, – похвалил Юра, – но я бы занялся другой проблемой. Сходил и посмотрел, что сперли!

– Я задержалась у окна в коридоре, залюбовалась фонтаном, – ответила я. – Гляжу, из окна лезут темные люди, во всех смыслах слова «темный».

Верещагин повернулся к Корсакову.

– Окно? Разве оно тут есть?

Владимир Михайлович кивнул. Хозяин встал, открыл бар и милостиво спросил:

– Виола, что хотите выпить? Ликер подойдет? А вы, Юрий? Коньяк? Виски? Водка? Граппа? Кальвадос?

– Спасибо, ничего не надо, – хором ответили мы с Шумаковым.

Филипп Леонидович стал еще любезнее.

– Тогда кофе?

– Лучше пойду пошарю в клатчах у артисток, – вздохнула я. – Подскажите, как пройти во вторую гардеробную? Боюсь, опять заплутаю.

Рука Верещагина потянулась к телефону без диска, который стоял на письменном столе.

– Ой, не зовите горничную, – быстро попросила я, – не владею английским, чувствую себя рядом с тайкой полной идиоткой.

Филипп Леонидович открыл шкаф, взял с полки папку, порылся в ней и подал мне листок.

– Держи. План дома. Разберешься?

– Конечно, – заверила я и ушла, не забыв повесить на шею желтый пропуск.

Электричество Верещагин не экономил, во всех коридорах ярко сияли где бра, где люстры. Я быстро дошла до охранника Игоря и спросила:

– Это единственный проход из театрального крыла в жилое?

– Так точно! – по-военному отозвался охранник, но я не успокоилась:

– Как еще можно попасть в апартаменты хозяев?

– Через парадную дверь, – заявил Игорь, – но сегодня она заперта. Если предстоит большой съезд гостей, ее блокируют в шестнадцать ноль-ноль. В это время приезжают из салона цветов, привозят букеты, потом служащие ресторана подваливают, ну и так далее.

– Ясно, значит, люди ходят исключительно через ваш пост? – еще раз уточнила я.

– Да, – подтвердил секьюрити, – и свои, и чужие. Театральный подъезд находится чуть в стороне от хозяйского, проблем для семьи нет. Раз Филипп Леонидович велел, все слушаются.

– Даже Алла Константиновна? – улыбнулась я.

– Конечно, зачем ей с мужем спорить? – продемонстрировал домостроевские настроения Игорь.

– Отлично, можешь вспомнить, кто пробегал здесь после девяти вечера? – потребовала я.

Охранник кивнул.

– Иван, камердинер Филиппа Леонидовича, провез тележку с бельем. Знаете, такие здоровенные ящики, ими в гостиницах пользуются?

– Видела, – кивнула я. – А зачем она лакею?

– Как это? – заморгал Игорь. – Постель поменять, халаты, полотенца.

– Не проще ли принести комплект в руках? Телега здоровенная, – удивилась я.

Игорь снисходительно засмеялся.

– У Филиппа Леонидовича кровать – аэродром, одеял и подушек не считано, полотенец в ванной с десяток, коврики всякие, халаты, пижамы. Иван все подошвы истопчет туда-сюда ходить, а в тележку положил – и готово. Такими у нас все горничные пользуются. До Ивана Тайра прошла, служанка Аллы Константиновны, тоже с такой тележкой, хорошая девушка, но очень маленькая, тощенькая, я ей хотел колымажку через порожек перевезти, а она: «Ноу, ноу». И давай тачку пихать. Гордая очень, видно, что ей не по силам, но не признается. Сколько раз я Тайре предлагал помощь, никогда не соглашается. Тайра с Иваном потом еще много раз ходили. Она еду приносила на подносе, Ваня тележку вернул и какую-то сумку приволок. Я не спрашивал, чего они носятся, не мое это дело, да и не скажут они. Камердинер немой, а Тайра исключительно на иностранном говорит. Затем вы появились.

– А хозяева? – наседала я.

Игорь почесал ухо.

– Филипп Леонидович сто раз прошел, Алла Константиновна туда-сюда гоняла. Владимир Михайлович ходил. Леонид Филиппович, Ирина, Анна Филипповна…

– Мисси? – уточнила я. – Она по паспорту Аня?

Охранник смутился.

– Я же не могу хозяйскую дочерь по прозвищу называть. И не запоминаю, куда и сколько раз члены семьи ходили. Другое дело за прислугой глядеть, посторонних не пустить. Иногда кто-то по дури лезет, вон, в понедельник слесарь один попер, батареи ему, видите ли, послушать надо, воздушную пробку удалить. Дождись Джо и топай с ней.