Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле

Переезд семьи Саида, как и многих сотен палестинцев, напоминал бегство. Времени паковать вещи не было, большую часть имущества пришлось бросить. Саид хотел остаться, но мать настаивала на отъезде. Он упорствовал, но потом все же отправился вместе со всеми на гору, подальше от Старого города. Звуки взрывов и перестрелка в долине доносились и туда. Паника так подействовала на Саида, что он упал в обморок и очнулся только в доме дяди. Семья собиралась пробыть там несколько дней. Первым рискнул вернуться старший брат Саида. Он рассказал родителям по мобильному телефону, что квартира разрушена.

Мать Саида узнала, что в их доме скрывались вооруженные палестинцы. Возможно, поэтому израильские войска взяли здание на прицел и решили похоронить боевиков под обломками. Или они хотели показать другим палестинцам, что не нужно оставлять свой дом бойцам сопротивления. Для Саида это роли не играло: его дом лежал в руинах. Его любимый кузен вспоминает, что Саид испытывал гнев и отчаяние. Семья кузена жила не в центре, и война пощадила их дом. «Мы чувствовали гнев Саида, хотя он ничего не говорил», — вспоминает кузен. По крайней мере, ему Саид ничего не говорил.

Мазен Фрайтах был активным членом «Бригад мучеников Аль-Аксы» в Наблусе. Он разделял гнев Саида и искал соратников. Мазен участвовал в сражениях с первых дней Второй интифады; он продал квартиру, чтобы купить на черном рынке оружие — винтовку М-16. Его дом тоже был разрушен израильскими солдатами. Погибли две его тетки, старшая сестра стала инвалидом. Когда бои в центре города достигли апогея, Саид потерял еще одного знакомого. Погиб брат его друга Рами. «Израильские военные знали, что он был в сопротивлении», — говорит Рами. Друг вспоминает, что никогда еще не видел Саида в таком отчаянии: «Когда Саид узнал, что мой брат погиб, он поклялся, что вернет его кровь. Я был поражен, услышав это. Но подумал, что он так говорит, потому что находится в шоке».

В некоторых частях города израильское командование запретило жителям покидать свои дома. Когда запрет на два часа сняли, состоялись похороны брата Рами. В них приняли участие двадцать-тридцать человек, а не сотни, как на похоронах Тейссира. Погибших становилось все больше, их всех нужно было хоронить. К тому же большинство жителей старались закупить продуктов и уладить другие бытовые дела, пока запрет снова не вступил в силу. Времени на то, чтобы отдать последние почести мученикам, уже не оставалось.

Саид был одним из немногих, кто присоединился к похоронной процессии. Вместе с остальными он нес носилки с телом брата Рами на своих плечах до могилы. На установленной позже надгробной плите — вновь строки из Корана: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, данному ими Аллаху…». На белом камне начертано не кабр («могила»), а дары («мавзолей») — распространенное обозначение мест упокоения мусульманских святых и героев; так обычно называют могилы мучеников. На могильной плите в виде фотоколлажа изображен Купол Скалы, а под ним надпись красным цветом — «Бригады мучеников Аль-Аксы».

Нужно что-то делать //

После того как был разрушен его дом и погиб брат Рами, Саид начал частенько заговаривать со своим кузеном о молодых людях из сопротивления. «Нужно что-то делать», — якобы говорил он. Боевики, погибавшие как мученики, производили на него сильное впечатление. Кузен не поддерживал его в этих размышлениях. Саид сильно отличался от того молодого человека, которого он знал раньше. Кузен боялся за него. Но он никогда не думал, что Саид когда-нибудь решится на теракт. Любимой тете Саида такое тоже не приходило в голову. Племянник приходил к ней смотреть телевизор. В новостях сообщали о терактах палестинцев в Израиле. Саида такие известия радовали. «Я горжусь мужчинами, которые проводят такие операции», — якобы сказал он ей. Его больше не интересовала соседская девушка, которую он когда-то называл «моя любовь». Это очень удивляло его кузена: многие ровесники Саида обзаводились тайными подружками. Они слали друг другу эсэмэски и перезванивались, когда никто их не слышал. Они ходили в интернет-кафе и писали друг другу мейлы. Они общались в чате, даже если жили на одной улице. Молодые люди покупали девушкам подарки в парфюмерном магазине или в магазине компакт-дисков. Упакованный подарок продавец откладывал на имя девушки, и та сама его забирала.

Саид все реже вспоминал о соседской девушке и все чаще о гуриях (так в Коране называются райские девы). «Когда девушки избегали его, он заявлял, что ему нужны гурии в раю», — вспоминает Рами. Он не придавал этому особого значения; он не знал, насколько серьезны рассуждения Саида о рае и райских девах. Согласно хадисам (так называют письменные свидетельства изречений и деяний пророка Мухаммада) мученика в раю ожидают 72 девы. Хадисы насчитывают десятки томов. Одни свидетельства считаются надежными, другие — нет, причем нередко бывает, что некоторые мусульмане признают надежным хадис, который другим кажется сомнительным. Согласно хадисам мученика в раю ожидает высокое положение. Он может провести в рай определенное количество родственников.

В Наблусе во время войны было много разговоров о рае. Подобные дискуссии подогревались многочисленностью жертв Второй интифады. Представления о рае у женщин и мужчин примерно одинаковы. В раю нет болезней, нет ран, нет проблем, нет бедности, нет печалей. Всем обитателям рая примерно по тридцать лет. В раю сколько хочешь еды и сладкого вина, которое не пьянит. Там не нужно ни о чем беспокоиться, всё дается само собой. Обитатели рая живут в огромных дворцах, покоятся на прекрасных ложах и ни о чем не тревожатся. Схожий образ создают суры Корана. Мы можем прочитать о «райских садах, в которых текут ручьи» (сура 3, аят 15), о «ложах», «подушках» и «коврах» (сура 88, аяты 13, 15, 16).

Такие рассказы если и не мотивировали Саида, то по крайне мере примиряли его с тем, что он задумал. А он искал контакта с «Бригадами мучеников Аль-Аксы». Неизвестно, когда он впервые присоединился к ним. Дети и подростки часто бежали за боевиками, когда те маршировали по Старому городу. Вооруженные мужчины были для них героями и примером для подражания. В них видели защитников и борцов против израильской оккупации. Для Израиля и других западных стран они были террористами. Когда отец Саида услышал, что его сын следует за боевиками в Старом городе, он лично забрал его оттуда. Он боялся за него. Для Саида это была, конечно, неловкая ситуация. Саид все чаще ходил к жившему по соседству Мазену Фрайтаху. Фрайтаха часто называли «шейх Мазен» — так обычно обращаются к очень религиозным людям. Саид знал, что Мазен был не последним человеком в «Бригадах мучеников Аль-Аксы». Для любимого кузена не было секретом, что Саид и Мазен часто виделись. Остальным это тоже бросалось в глаза. Но никто не мог и подумать, что Саид действительно готовил теракт.

Его родители заметили только, что примерно с мая 2002 года он каждый день на два часа исчезал из дома. Они не знали, куда он уходил и зачем. Его объяснения звучали не слишком убедительно, но правду он не мог открыть никому.

Хусейн довольно хорошо играл в баскетбол. Даниель познакомился с ним летом 2002 года на одной из игр. Тогда их знакомство так и осталось просто знакомством. Дружить с ним Даниель не хотел. Своим поведением Хусейн выделялся среди баскетболистов. Этот уроженец Ливана постоянно говорил об Аллахе, о его деяниях, о том, как должен жить истинный мусульманин, что ему делать запрещено (харам), а что разрешено (халяль). Даниель спорил с ним, пытался убедить его в правоте атеизма, показать, как мало смысла в том, о чем рассказывал Хусейн. Но Хусейн оставался непоколебим. И в какой-то момент Даниель стал избегать этих разговоров. Позже он назовет их «напряжными». В течение следующих лет он лишь изредка видел Хусейна.