Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина - Святослав Рыбас

Выступая на заседании Политбюро 13 апреля 1946 года, Сталин раскритиковал работу в области идеологии и поручил Управлению пропаганды и агитации ЦК через три месяца подготовить необходимые материалы.

В соответствии с указанием был утвержден план предстоящей работы. Один из пунктов — подготовка проектов постановлений ЦК об улучшении содержания литературных журналов, репертуара драматических театров, о производстве художественных кинофильмов в 1946–1947 годах.

Подчеркнем: созданные проекты не были так убийственны, как оказалось в итоге. Ждановские пропагандисты были критичны, но не стремились к публичным жертвоприношениям. Для «отеческой порки» были выбраны два журнала — «Звезда» и «Ленинград», причем политической подоплеки она не имела.

Показательно, что ставшие потом объектами жестокой критики Михаил Зощенко и Анна Ахматова перед войной и во время войны находились в зоне благожелательного внимания Жданова: Зощенко был в 1939 году награжден орденом Трудового Красного Знамени, а по поводу Ахматовой Жданов лично звонил в Ташкент в ЦК компартии Узбекистана, куда она была эвакуирована по указанию Ленинградского горкома партии, и просил о ней позаботиться.

Но «дело журналов» имело и аппаратную интригу. Для Жданова было очень важно провести чистку в доставшемся ему от Маленкова Управлении пропаганды и агитации ЦК партии.

На обсуждении проектов постановлений 9 августа 1946 года в Оргбюро в присутствии Сталина и Маленкова вдруг выяснилось, что ведомственная принадлежность журналов изменилась: ранее они были органами Союза советских писателей, а теперь принадлежали Ленинградскому отделению Союза писателей. То есть у союзного центра была уведена собственность. Выяснилось (с подачи добывшего информацию Маленкова), что о самоуправстве знали и в Ленинградском горкоме партии, где утвердили буквально на днях (26 июня) и новую редколлегию «Звезды», куда был включен не раз подвергавшийся критике сатирик Михаил Зощенко.

Стали разбираться. Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома П. С. Попков сказал, что Кузнецов был проинформирован, что свидетельствовало о подозрительном клановом «междусобойчике». Таким образом, был зафиксирован «сепаратный сговор» земляков-ленинградцев.

Тогда Маленков копнул дальше: «А зачем Зощенко утвердили?»

И Попков ответил, что этим занимался второй секретарь горкома Я. Ф. Капустин.

Действительно, получался какой-то междусобойчик. Попков был человеком Кузнецова, работал при нем председателем Ленинградского горисполкома. Для Кузнецова такой поворот событий был неприятен, но до «Ленинградского дела» еще было далеко.

Маленков тем не менее несколько улучшил свою позицию: он был включен в комиссию по подготовке решения ЦК по ленинградским журналам. В утвержденном 14 августа постановлении ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» значились карательные пункты в отношении нерадивых ленинградских руководителей.

«Думается, вождь обратил внимание на ходившие в народе с 1944 года слухи о Ленинграде как о будущей столице РСФСР и о руководителях этого города как без пяти минут республиканских, а может быть, и союзных правителях». (Костырченко Г. В. Маленков против Жданова. «Родина», 2000. № 9. http://www.akhmatova.org/articles/kostyrchenko.htm)

Дальнейшее обсуждение воспитания советского общества в духе готовности к борьбе происходило при встрече Сталина со Ждановым и Кузнецовым 12 августа. Ее итогом было указание Жданову подготовить доклад, суть которого была зафиксирована им в записной книжке: «Раздраконить. Смену произвести активн. сотрудн. Еголина поставить. Хулиганскую речь» (Жуков Ю. Сталин: тайны власти. М., 2005. С. 362).

Но доклад докладом, а главным итогом должно было стать постановление ЦК «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“».

12 августа Сталину был показан его проект, он внес в него небольшую, но существенную правку (добавленное Сталиным выделено курсивом): «Советский строй не может терпеть воспитания молодежи в духе безразличия к советской политике, в духе наплевизма и безыдейности». И еще им было добавлено определение творчества Зощенко как «пошлого пасквиля на советский быт» и творчества Ахматовой как выражающего «вкусы старой салонной поэзии».

Главная задача постановления — искоренить безыдейность, аполитичность, «искусство для искусства», низкопоклонство перед современной буржуазной культурой Запада. «Задача советского искусства состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитывать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия». (Костырченко Г. В. Сталин и космополитизм. 1945–1953. М., 2005. С. 68.)

Но еще одно обстоятельство скрывалось за нападками на бедную Ахматову: она была явным представителем санкт-петербургского социокультурного ядра, и в начавшемся противостоянии с Западом ни у кого не должно было быть сомнений в том, что в борьбе за духовный мир населения Кремль не позволит вернуться к дореволюционным, элитарным идеалам.

14 августа 1946 года постановление было не полностью опубликовано в «Правде». Если оставить в стороне его идейное содержание и проанализировать организационные выводы, то видно, что ленинградские партийные кадры понесли немалый урон. Капустину был объявлен выговор, заведующий отделом пропаганды и агитации горкома Широков уволен.

Жданов направлялся в Ленинград для разъяснения постановления ЦК. Там он и сделал свой знаменитый «хулиганский» доклад, который стал символом жесткого руководства культурной советской политикой. Некоторые аспекты доклада были оскорбительны для писателей. Прежде всего это касалось Анны Ахматовой. («Ахматова является представителем чуждой нашему народу безыдейной поэзии…»)

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова, —

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово…

(«Мужество», 1942 г.)

В оценке творчества Ахматовой явно присутствовал антибуржуазный пафос Маяковского:

Красивость —

Аж дух захватывает!

Как будто

Влип в акварели Бенуа

С какими-то

Стишками Ахматовой.

(«Версаль», 1924 г.)

Нечто подобное можно было прочесть и в статье критика Бориса Эйхенбаума «Анна Ахматова. Опыт анализа» (1923 г.), где говорилось, что у поэта стиль «монашки и блудницы».

Юрий Жданов объяснял позицию отца в этом вопросе приверженностью того к эстетической линии революционных демократов, в частности, В. Белинского, требовавшего от литературы прежде всего социального содержания.

Что касается аппаратной чистки, то она завершилась только в сентябре 1947 года после обсуждения на заседании Оргбюро вопроса «О журнале „Спутник агитатора“». На этом заседании A. A. Кузнецов, в частности, заявил: «Есть у нас кадры, но эти кадры не привлечены. Существует какая-то небольшая группа, я бы даже сказал — проявляется кастовость. Каста какая-то вокруг т. Александрова, вокруг этой группки, и они работают». (Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953. М., 2002. С.241.)