Сын Вождя - Юлия Вознесенская

— Как это «не было»? А что же это было?

— Не знаю. Может, гипноз какой-то…

— Я вас, Марина, не гипнотизировал.

— А я вам русским языком говорю — не было никакого старца! Прошел мимо вас какой-то старик-абхазец, пастух какой-нибудь, а вам потом напекло голову, вот и приснилась чепуха.

— И как старец перевел нас через пропасть по воздуху — тоже приснилось?

— Не по воздуху, а по висячему мостику из дощечек. Там еще сбоку были веревочные ограждения. Никто по воздуху не ходит.

— Ну да! А потом, когда мы оглянулись, никакого мостика через пропасть не было и старец пропал.

— Он за скалу зашел.

— Некуда там было заходить, там была сплошная отвесная скала над дорогой. Мы, конечно, можем никому не говорить об этой встрече, но зачем же нам самим себя обманывать?

— Потому что это все религиозный дурман и ничего больше!

— А почему вы так нервничаете?

— Потому!

Они оба замолчали.

— Марина, мы что, поссорились с вами?

— Да.

— Ну так давайте помиримся. Я виноват, простите меня.

— В чем вы-то виноваты?

— В том, что огорчил вас и заставил гневаться на меня.

— Ох, ну вы же и чудак! Он же еще и виноват! Ладно, давайте вашу руку, будем мириться.

Она повернулась к нему и на ходу подала руку.

— И теперь мы помирились? — спросил он, осторожно пожимая ее руку.

— Помирились.

Помолчав, Марина вдруг остановилась, глубоко вздохнула и сказала:

— Выслушайте меня внимательно. Я и раньше слышала, что высоко в горах живут какие-то таинственные старцы-отшельники. Их выслеживают, их ловят милиция и солдаты, но до сих пор никого не поймали. Теперь-то я знаю, почему с ними никак не могут покончить! И вот нам с вами только того и не хватало, чтобы вас связали с этими контрреволюционными старцами. Вы, пожалуйста, слушайтесь меня! Я так за вас боюсь, так боюсь… Ведь вы наивны и беспомощны, как ребенок.

— Я буду слушаться, Марина.

— Не было старца?

— Не было никакого старца. Я просто перегрелся на солнце.

— Вот и ладно.

И они пошли дальше.

По совсем уже узкой, давно нехоженой тропке, заросшей с обеих сторон высокой колючей ежевикой, они подошли к санаторию со стороны реки. Пробравшись через заросли, они вскоре действительно увидели пролом в стене. Марина подкралась к пролому сбоку и осторожно заглянула в него. Там лежала груда кирпичей и стоял низкий деревянный ящик со следами цементного раствора, но рядом никого не было. Она поманила за собой Сына Вождя, они прошли в пролом и оказались в заросшем уголке парка между оранжереей и баней.

— Обождите меня здесь, хорошо? — прошептала Марина и нырнула в кусты.

Сын Вождя сел на траву возле нагревшейся за день кирпичной стены и прислонился к ней спиной. У него гудели ноги, ломило виски, а перед закрытыми глазами все время возникали и таяли ослепительно-яркие синие круги. Он почти задремал, когда вернувшаяся Марина тронула его за плечо.

— Вот вам Толстой, — сказала она шепотом, протягивая ему обернутую в газету толстую книгу, — и до свиданья.

— До ужина? — спросил Сын Вождя, принимая книгу.

— Нет, я ведь выходная — я дома буду ужинать. А завтра увидимся в столовой. Прощайте пока!

Она протянула ему руку, и он осторожно поцеловал ее.

Марина усмехнулась, провела рукой по его волосам, потом обняла и поцеловала прямо в губы. Он закрыл глаза и услышал:

— До завтра, Георгий!

Он стоял, пошатываясь, с закрытыми глазами, а когда открыл их, Марины возле уже не было, только покачивалась тронутая ею ветка олеандра с розовыми цветами. Ядовитыми, вспомнилось ему.

Подождав еще несколько минут, он стал пробираться в цивилизованную часть парка. Найдя укромную полянку в цветнике, лег на траву, положил перед собой раскрытую посередине книгу и попытался читать. Но слова путались, а по странице плавали все те же синие круги. Он опустил голову на книгу и заснул.

Проснулся он от негромкого оклика:

— Голубчик, ай-ай-ай, да что же вы со мной делаете? Я с ног сбился, разыскивая вас! Где это вы пропадали весь день, хотел бы я знать?

Над ним стоял Гаврилов. Сын Вождя сел, и Гаврилов увидел книгу.

— Зачитались, что ли, и уснули?

— Да, уснул…

— И не слышали, как я вас звал?

— Нет. Я крепко сплю, вы сами знаете.

— Ну-ну. А что это вы читаете?

— «Войну и мир» Толстого.

— Позвольте взглянуть? Да, такой книгой можно зачитаться. Неплохая книжица. Вы знаете, что наш великий Вождь высоко ценил Толстого?

Гаврилов лукавил. Он прекрасно знал, что Сын Вождя не мог прежде читать ни самого Толстого, ни высказываний Вождя о Толстом: по собственному его распоряжению Сыну Вождя в библиотеке милицейской школы выдавали одну только зарубежную классику.

— И что же, — продолжал Гаврилов, — вы так вот весь день лежали тут и читали?

— Да.

— Гм… И хорошо вам читалось на голодный желудок?

— Вы знаете, товарищ Гаврилов, у меня ведь не было хороших русских книг. А в этой книге где-то сказано, что не хлебом единым жив человек.

Почему-то Сын Вождя решил, что Гаврилов навряд ли знает, есть подобные слова в «Войне и мире» или нет, а проверять уж точно не станет. Так и вышло.

— А, бросьте! Это все толстовские штучки! Были, были заблуждения у нашего великого классика… А вы, однако, изрядно обгорели на солнце!

— Да, я позагорал немного.

— Ничего себе немного, нос красный, как у пьяницы. Теперь облупится — девушки любить не станут. Шутка. А это вы где взяли? — Гаврилов поднял с травы тюбетейку Марины.

— Это… Это не моя вещь…

— Нашли, что ли? Не следует надевать чужие головные уборы, можно педикулез подцепить.

— Что подцепить?

— Педикулез. Вошек. Не в нашем санатории, конечно. Надо будет отдать эту шапочку дежурной в главном корпусе, пусть вернет хозяину. — Он задумчиво разглядывал тюбетейку, вертя ее на указательном пальце. — А вообще надо бы вам барышню подобрать, чтобы… ну, приглядывала за вами. Не местную, конечно, а товарища надежного, проверенного, ответственного.

— Не надо мне никаких барышень!

— Да не смотрите вы на меня волком! Все мы люди, все человеки… Да и не наше это с вами дело — решать такие вопросы. Еще только незаконных внуков Вождя не хватало…

— Да как вы смеете!