Гнев смотрящего - Евгений Сухов

Уже через час он растолкал Андрюху:

– Сегодня какой день, Аспирин?

– Суббота вроде бы, – ошалело посмотрел на бригадира Андрюха.

– Ну вот, а то я со счета сбился. Хрен ли ж мы дрыхнем? Подъем и по машинам! Клиент ждет нас на даче!

Колян имел в виду Ашота Арутюняна, владельца фирмы по продаже компьютеров. Вскоре две машины с остатками некогда многочисленной бригады выехали со двора. Первую машину, видавшую виды «Тойоту», вел Андрей Спиридонов, знавший дорогу до нужного им дачного поселка. За руль такой же потрепанной «Мазды» сел сам Колян. Всю дорогу он сквозь зубы приговаривал:

– Ну давай, ну чего ты еле ползешь, Андрюха…

Колян решил, что не надо терять время. Важно попасть на дачу без шума и застать хозяев врасплох, чтобы без помех провести предварительные переговоры. Колян выбрал дачу в Поваровке, старом подмосковном дачном поселке: во-первых, недалеко ехать, во-вторых, масса зелени и соседям зачастую не видно, что происходит на окрестных участках, в-третьих, поселки большие и плотно охранять их невозможно. Собственно, согласно записям Спиридонова, там, куда они ехали, и не было специальной службы охраны – только зимой дачники в складчину нанимали сторожа. Роль охранника при торговце компьютерами Арутюняне, согласно тем же записям, играл водитель, здоровенный детина, привозивший на дачу босса с семьей и остававшийся там ночевать. Это Коляна тоже вполне устраивало.

– Вы не лезьте, я сам посмотрю, что он за фрукт, – сказал бригадир своим бойцам, имея в виду охранника. – Что-то застоялся я, охота кости размять.

По тенистым, влажным от росы улицам поселка машины подкатили к высокому деревянному забору. С другой стороны над забором возвышалась живая изгородь из непролазных кустов боярышника, а над верхушками кольев тянулась колючая проволока. Промежуток в живой изгороди имелся только над калиткой.

– Андрюха и ты, – Колян показал на широкоплечего приземистого парня по кличке Гвоздь, – остаетесь за рулем. Если кто подойдет и начнет интересоваться, что вы здесь делаете, покажете им свои ментовские ксивы. Говорите жестко, напористо. Помните: вы – менты на ответственном задании.

Гвоздь прыснул. В другое время Колян дал бы бойцу в морду, но теперь его переполнял боевой азарт, и он ограничился замечанием:

– Смех без причины – признак дурачины. Смотри, Гвоздь, если лопухнешься, кадык вырву. В случае опасности даете сигнал – три отрывистых гудка. Так, разобрали инструмент, – обратился он к остальным, – ты – фомку, ты – ломик, ты, Водолаз, – ножницы по металлу. Ну, вспомнили спецназ и – один за другим через калитку. Ты, Водолаз, впереди, режешь проволоку.

Форсирование калитки проходило по-военному слаженно: Водолаз, которого снизу поддерживали двое бойцов, перерезал проволоку над калиткой, метнул вперед ножницы, воткнувшиеся во влажную почву газона за забором, и, словно подброшенный трамплином ныряльщик, головой вперед перемахнул через калитку. Приземлялись бойцы почти бесшумно на носки армейских ботинок, делали кувырок вперед и тут же вскакивали на ноги. Это были наиболее подготовленные люди Коляна – не зря бригадир держал их в резерве. Николай Радченко шел последним – оттолкнуться для прыжка ему помог Спиридонов и тут же сел за руль «Тойоты».

Оказавшись на участке, пятерка молча ринулась к двери трехэтажного деревянного особняка. Каждый без слов знал, что делать: один всадил между косяком и деревянной дверью фомку и отжал дверь, второй вставил в образовавшуюся щель ломик, и, когда дверь с треском распахнулась, Колян и еще двое ринулись внутрь, а взломщики последовали за ними. Нападавшие действовали быстро и целеустремленно, не задерживая взгляд на шикарной мебели в старинном стиле. Колян рванул на себя одну дверь – в комнате никого не оказалось, рванул другую – и тут никого.

– Вы следили за домом – где этот блядский водила дрыхнет? – сквозь зубы прорычал Колян.

Боец по кличке Барнаул замешкался с ответом, пытаясь сориентироваться. И тут из комнаты на противоположной стороне обширного холла появился сам водитель, он же охранник, – с помповым ружьем в руках. Колян, в чьей руке появилась красная книжечка, деловито направился к нему со словами:

– Спокойно, милиция! Вы двое наверх!

Барнаул и боец по кличке Зародыш, прозванный так за несоразмерно большую голову, устремились к лестнице на второй этаж.

– Какая на хрен милиция?! Стоять! – рявкнул охранник-водитель, вскинув ружье.

Барнаул с Зародышем замедлили шаг, но Колян рявкнул в ответ:

– Ты что, офонарел? Сопротивление милиции?

При этом Колян, не сбавляя скорости, продолжал на-двигаться на водителя, словно не видя направленного на него ружейного дула. Он рассчитал совершенно верно – охранник не решился застрелить в упор безоружного человека, который называл себя милиционером. Колян уверенным движением схватился правой рукой за ствол ружья и рванул его на себя. Он вновь рассчитал верно – верзила-охранник не выпустил оружия из рук и от рывка подался вперед, а это позволило Коляну, уклонившись влево, четко, словно на тренировке, провести бросок через бедро. Верзила взмахнул руками, не выпуская ружья, и с грохотом опрокинулся навзничь. Со всего размаха ударившись задом об пол, охранник издал крик и непроизвольно спустил курок. Ружье бабахнуло, как пушка, влепив в тесовый потолок дробовой заряд и наполнив помещение кислой вонью пороховых газов. На этом стрельба закончилась – Колян молниеносно ударом ноги выбил из рук охранника ружье, сильно отпихнул его на другой конец холла и обернулся к своим бойцам, тупо глазевшим на схватку:

– Ну, чего уставились, придурки? Марш наверх, я здесь разберусь!

Бойцы, перепрыгивая через две ступеньки и вытаскивая на ходу пистолеты, бросились на второй этаж, а Колян повернулся к охраннику, уже успевшему подняться с ковра.

– Ну что, падла, портки не обоссал? – осведомился Колян. – Готовься – настало время хозяйские деньги отрабатывать. А то ишь какую репу отъел…

Глаза верзилы налились кровью – за всю его жизнь с ним никто не осмеливался так разговаривать, даже «деды» во время армейской службы. Он издал угрожающий рык и двинулся вперед, делая выпады огромными кулачищами и стремясь перевести поединок в борцовскую схватку, в которой его преимущество в весе и физической силе могло бы сыграть решающую роль. Однако Коляну с его отменной реакцией не составляло труда уходить от грузного противника и при этом дразнить его ехидными замечаниями:

– Что, холуй, трудно тебе, брюхо мешает? Вон какой мамон отпустил на хозяйских харчах!

Колян быстро отметил слабое место противника – охранник время от времени пытался наносить удары ногами, но делал это явно неумело и с трудом сохранял равновесие. Колян отступал, нырками уходил от его огромных кулаков и зорко следил за ногами. За поединком из прихожей следили два бойца, оставленные там бригадиром для страховки. Кулачищи охранника со свистом рассекали воздух – любой из таких ударов запросто мог бы свалить быка. Однако, помня запрет бригадира, бойцы не вмешивались. Наконец кулак ослепленного яростью верзилы врезался в стоявшую на высокой этажерке керамическую вазу. Ваза разлетелась вдребезги, осыпав дерущихся осколками и землей. Колян разразился издевательским смехом, окончательно взбесившим великана. Тот нелепо дрыгнул толстой ногой, словно танцующий слон, и в тот же миг Колян, согнувшись в три погибели, нанес подъемом армейского ботинка мощный удар по опорной ноге противника. Охранник грохнулся на пол как подкошенный, и не успел он приподняться, как Колян подскочил к нему и каблуком сокрушил челюсть великана. Тот закашлялся, брызгая кровью, мгновенно наполнившей рот. Очередной столь же сокрушительный удар пришелся ему в скулу – после него верзила мешком повалился на ковер, пуская изо рта кровавые пузыри. Однако Колян уже не мог остановиться, невзирая на явную беспомощность противника. Что было сил, с разворота он обрушивал удар за ударом на голову охранника, молотя ее пудовыми ботинками. Брызги крови разлетались в разные стороны, попадая на старинную мебель, на бронзовые безделушки, на картины и эстампы, развешанные по стенам.