Невеста мафии - Владимир Колычев

К сожалению, дальняя часть Красногвардейской улицы территориально входила в Южный округ нашего города, из соответствующего РОВД за мной и приехали.

Прибывший на место патрульно-постовой наряд проявил бóльшую любезность по отношению ко мне. Командир экипажа, молодой лейтенант, разобрался с моим удостоверением, велел чоповцам снять с меня наручники. Но в доме оставлять не стал. Более того, меня посадили в машину и доставили в отделение. Незнакомый следователь составил протокол и даже хотел отправить меня в камеру для временно задержанных, но вовремя вмешался дежуривший в эту ночь Игорь Тюрин, который когда-то служил в нашем уголовном розыске под началом Марцева, а потом перешел сюда, на более высокую должность. Он позвонил Якову Леонидовичу, и тот объяснил ему, что я действительно ждал в охраняемом доме Горожанова, правда, назвал его просто подозреваемым, а не особо опасным преступником. Все правильно, суд еще не признал вину свинорылого и признанным рецидивистом он вроде бы тоже не был…

Марцев попросил Тюрина проявить снисходительность к нашему случаю, а мне велел ехать в отделение и там дожидаться его. Мой бывший сослуживец позаботился, чтобы меня не только отпустили, но еще и подвезли до РОВД Центрального округа. Там я закрылся в своем кабинете и, не дождавшись начальника, заснул.

Разбудил меня Марцев. Я не видел, как он сел за мой стол, но услышал, как он хлопнул по нему ладонью.

– Вставай, Петрович, а то Горожанова прозеваешь! – насмешливо улыбнулся он.

– Издеваешься? – недовольно спросил я, протирая глаза.

– Ну, я думал, ты мыслями там, на Красногвардейской.

– Нет, мыслями я здесь.

Сначала я глянул в окно, за которым уже светлело утро, затем – на часы.

– Ждал, когда ты появишься.

– Считай, дождался… Не мог я тебя домой отпустить, ты парень настырный, мог бы снова за Горожановым поехать. А мы там и без того нашумели. Как бы чего не вышло, – нахмурился Марцев.

– Волков бояться – в лес не ходить.

– Плохо мы в лес сходили, плохо, дров наломали. Ну да ладно, как-нибудь расхлебаем… Ты вот что, давай сейчас домой поезжай. Выспись хорошенько, в порядок себя приведи, а после обеда давай сюда, работы у нас, сам должен понимать, много. А то, что нога больная, так я тебя с больничного не вытягивал, сам вышел… Или все-таки лучше отлежаться? – спросил Марцев, мысленно упрекнув себя за безжалостный выговор.

– Отлежусь. Но только до обеда, – кивнул я.

Ночь выдалась веселая, но четырех часов, что я провел в своем кабинете, мне вполне хватило, чтобы сносно выспаться. Я мог бы прямо сейчас приступить к работе, но мне нужно было все-таки съездить домой к Лидочке, узнать, что она там.

По пути к улице Ленинградской я позвонил ей, но ее телефон упорно не отвечал. Было уже шесть утра, когда я подъехал к дому номер сто четыре. Но сколько ни жал я на кнопку звонка, дверь в квартиру мне никто не открывал.

Ни Лидочки дома не было, ни ее родителей. Но может, она у меня дома? Мобильник ее молчал, но ведь телефон такая штука, и сломаться может, и потеряться. Его еще и украсть могли…

К себе домой я мчался на всех парах. Может, потому и не выдержал котел, то есть двигатель моей «Тойоты». Перегрелся, затрещал и в конце концов заглох. Я дождался, когда он остынет, на что ушло время. Попытался завести мотор, но стартер не подавал признаков жизни.

Заглянув под капот, я почувствовал запах сгоревших проводов и копоть на генераторе напряжения. Значит, стартер здесь ни при чем. Обмотка генератора погорела уже давно, еще до того, как я отправился домой. Напряжение перестало поступать на аккумулятор, а тот обеспечивал машину электричеством до тех пор, пока не умер. Можно было зарядить аккумулятор и доехать до дома на нем. Но где я найду подзарядку, к какому источнику подключусь? Купить новый, уже готовый к пуску аккумулятор? Но автомагазины еще не работают, да и поблизости я не увидел ни одного из них. К тому же мне откровенно жаль было денег на такую авантюру, как загубить новый аккумулятор. У меня папа не Билл Гейтс, чтобы я мог раскидываться тысячными купюрами.

Взвесив все «за» и «против», я бросил машину на обочине и отправился домой на троллейбусе. И в конце концов добрался до своей квартиры.

Горечь дорожно-транспортного поражения сменилась радостью, когда я увидел, что мой диван занят. Лидочка лежала у стены, на боку, спиной к двери, до самых ушей накрывшись одеялом… Ну вот, а я метался, искал. Хотя и не напрасно. В переживаниях за нее я вспомнил номер джипа, из-за которого, как я думал, она и могла пропасть. Но нет, владелец машины установлен, находится в розыске. А Лидочка жива и здорова, только спит зубами к стенке. И пусть себе спит, хотя ей, пожалуй, уже пора на работу…

Я не стал ее будить. Разделся, обмотал ногу пакетом, закрепил его скотчем, чтобы вода не намочила бинты, встал под душ. Еще и побрился, чтобы уж окончательно привести себя в порядок. Свеженький и крепенький, как молодой огурчик, я забрался под одеяло к Лидочке. Вот теперь можно ее разбудить и наказать за то, что она проспала час, когда пора собираться на работу. Тем более что карающий перст уже поднялся во весь свой рост и руководил моим разумом.

После душа мое тело еще не совсем согрелось, и, прислонившись к Лидочке, я мог бы заморозить ее. Но удивительно, ее тело показалось мне более холодным, чем мое. К тому же она даже не шелохнулась в моих объятиях.

Ее тело было не просто холодным, а окоченевшим. И когда я осознал причину столь вопиющего безобразия, из моей груди вырвалось нечто, похожее на панический вскрик.

Я соскочил с постели, как подстреленный, и только затем, взяв девушку за плечи, развернул лицом к себе.

– Твою Матильду!

Сначала понял, что это не моя Лидочка. А потом я вспомнил девушку с фото, с которого я делал ориентировку на Галину Свирцеву. Теперь вот она собственной неживой персоной холодила мою постель.

Черты лица красивые, но саму ее нельзя было назвать даже симпатичной. Потому что лицо ее было искажено предсмертным ужасом. И судя по характерным пятнам на кожном покрове лица и шеи, смерть наступила уже давно, как минимум на исходе вчерашних суток.

Да что ж это такое! Снова мертвая девушка, и на этот раз в моей постели. Кажется, Юрка собирался назвать меня некрофилом. Что ж, его шутка становилась моим проклятием.

Я сорвал с трупа одеяло, осмотрел полностью обнаженное тело. И даже получил от этого некоторое удовольствие. Нет, конечно же, не от созерцания прелестей покойницы, а как раз наоборот. На душе стало приятно от мысли, что именно эти прелести меня совершенно не волнуют. Маленькая такая приятность, едва заметная на фоне общей растерянности и даже страха. Труп девушки у меня в квартире, значит, я и есть убийца. И хорошо, что из живых людей, кроме меня, дома никого не было. Но не только это пугало меня. Меня терзал вопрос, как покойница могла оказаться в моем доме? Не в гробу же она прилетела, черт ее возьми!