Книги онлайн и без регистрации » Классика » Шкловцы - Залман Шнеур

Шкловцы - Залман Шнеур

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 70
Перейти на страницу:

— Васютка, Васютка! Вась-Вась-Вась…

А ее Васютка преданно бежит за ней, хватает картофелинки, чавкает и урчит от удовольствия:

— Амру-амру-амру… Еще картосецку, мамочка, еще картосецку… Ем-ем… Иду-иду…

Смотрят евреи, и закипает у них кровь при виде такой любви к свинье. Слыхано ли! Уже и «Васютка»!

— Ты только посмотри на нее! — Тетя Фейга поворачивается к дяде Ури и прикладывает палец к щеке. — Прямо кадиш!..[80]

— Слушай, — отвечает дядя Ури, — ее зовут Вася, а свинью Васютка. Пойди разбери, кто в честь кого назван.

— И чтобы такое жрать! — сплевывает Эшка-соседка со своей завалинки.

— Ну и народ! — шамкает бабушка Лейка, тетка дяди Ури, и покачивает чепчиком. — Как говорится: горе вашей скотине, вашей еде, вам и жизни вашей.

Файвеле, мальчик, который учит Пятикнижие, с пылающим взором прислушивается к разговору взрослых. Сладкая песенка Васи и повизгивание поросенка раздражают его. Вот бы сейчас угостить этого поросенка кирпичом! Но он боится Алешку, Васиного мужа. У Алешки репутация убийцы. Говорят, что в Киеве, во время погрома[81], он бил и грабил евреев… И с награбленного построил себе хату. Файвеле молча скрипит зубами, глядя на Васю и поросенка: «Я тебе покажу Васютку, покажу тебе!..»

Он подзывает Рахмиелку, своего младшего братика, и шепчет ему на ухо:

— Видел этого Васютку? У него пятно под ухом.

— Да, да, так и есть, черное пятно! — пританцовывает младшенький.

— Ноги ему перебьем, — тихо и деловито, как заговорщик, говорит Файвеле.

И он держит слово.

Лучшее место для побивания свиней — огороженный двор дома дяди Ури. Когда Алешкин поросенок однажды наведывается на капустные грядки дяди Ури, из изгороди между огородом и двором вынимают жердину, сквозь эту дыру загоняют поросенка во двор и ставят жердину на место. Теперь поросенок попался, и все готово для того, чтобы задать ему взбучку. Пленный настороженно поводит своими обвислыми ушами. Он ясно видит, что несколько съеденных огурцов выйдут ему боком… И начинает искать дыру, чтобы выбраться. Только зря старается! Рядом с каждой дырой стоят, как палачи, лихие ребята с палками в руках и ждут начала экзекуции. От такой праведной забавы, как побивание свиньи, не откажется даже Велвл, одиннадцатилетний мальчик, который уже учит Гемору. Ради такого случая во двор призывается даже соседский парнишка Шмулик, сын шорника[82]. Пусть знает, как люди живут.

Начинает разгоряченный Файвеле, ведь где какое озорство, там он первый. Тихими шажками он приближается к пленному. При этом держит занесенную над головой палку, держит крепко, как держит свой молот кузнец, и, обращаясь к поросенку, говорит сладким и приветливым голосом:

— Васютка, Васютка! Вась-Вась-Вась…

Поросенок думает, что с ним хотят заключить мир. И кто знает? Может быть, ему еще и картосецку подбросят… Никто не знает. Он встряхивает розовыми ушами и с явной надеждой издает возглас: «Хрю!» То есть: разумеется, с его[83]стороны никаких препятствий не возникнет… Но сразу же вслед за этим реверансом он получает такой удар по черепу, что забывает все свои пацифистские идеи. Он бросается в другой угол двора, визжа и хрюкая: «Ой-ой! Он дерется!..» Но там уже стоит наготове Рахмиелка, который со всего размаха отоваривает его своей палкой. Только теперь поросенок видит, что это никакая не шутка, что это настоящие удары и настоящие костоломы. Он начинает звать на помощь: «Убивают! Режут!» Но прямо в рыло ему попадает камень, пущенный соседским парнишкой, сыном шорника, безобразником и бахвалом. А вслед за камнем — палка Велвла. У поросенка пропадает всякое желание причитать над собой. Он только повизгивает и клянется, что будет хорошим и благочестивым поросенком, что больше никогда не будет забираться в чужие огороды, что он… Да только кто его слушает, кто поверит свинье? Так он и бегает, ища спасения, из одного угла двора в другой, от одного негодника к другому, и получает ударов больше, чем колючих щетинок у него на спине.

Слышит тетя Фейга тарарам, стучит в стекло, высовывает повязанную платком голову из окна кухни и кричит:

— Файвеле, снова ты взялся за свиней! Тебе что, до зарезу нужно сцепиться с Алешкой, нужно тебе?

Из другого окна высовывается голова дяди Ури в бархатной ермолке, и он говорит строго, но с пониманием:

— Свинью нельзя слишком много бить! Она запомнит, где получила тумака, и вернется.

Но это только слова. Знать-то братия твердо знает, что на эти проделки взрослые смотрят сквозь пальцы. Мальчики чувствуют, что взрослые ненавидят свиней даже больше, чем они сами… Тут все в молчаливом сговоре, даже строгие отцы и воспитанные сыновья: «Ну, что поделаешь, попалась… Вот и бьют!»

Из поколения в поколение евреи видели в свинье воплощение всего гойского, всего злобного и нечистого — символ дикости, чуждости и тупой жестокости. Видели в ней тень, которая сопровождает все притеснения и осквернения, все кровавые издевательства. Ее жрут притеснители… От ее мяса и жира кровь у них становится нечистой, а сердце грубым. Нет, смрад свиньи, зажаренной на алтаре Храма во времена Антиоха Эпифана[84], еще не выветрился… Голова свиньи, вытесанная на стенах Иерусалима во времена Адриана[85], еще осталась в каком-то уголке мозга, в еврейском подсознании… Гои, которые машут перед евреями зажатым в кулаке углом полы[86], тоже помнят об этой голове. Странная взаимная ненависть передается из поколения в поколение, как шестое чувство, — глубинное, труднообъяснимое неприятие живущего рядом с тобой Божьего творения. Сыновья Ури тоже унаследовали это чувство. Чем они хуже других? Родителям свинья отвратительна, а дети открыто изливают это отвращение. К своей жестокой выходке они относятся со странной серьезностью, глубокой страстью, излишней решительностью, неосознанной мстительностью. Файвл, сын Ури, вкладывает в свои удары еще и горечь, накопившуюся в его сердце за время изучения Сварбе. Он хочет рассчитаться за царя Саула, которого филистимляне убили у гор Гелвуйских[87], за десять сыновей царя Седекии, заколотых Навуходоносором в Ривле[88]. Он хочет рассчитаться за Ханну и ее семерых сыновей[89], за евреев, которых Алешка-сапожник избивал и грабил в Киеве, за штаны, которые порвали натравленные гоями собаки, когда он пошел купаться один… Никто этого Файвке не объяснял, но он чувствует, что во всех бедах на свете виновато «свинство»… Оттого-то он так скептически относится к якобы грозному стуку тети Фейги в стекло и к выглянувшей из окошка ермолке дяди Ури с ее весьма умным советом. Для видимости он кричит в свое оправдание:

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?