Тайна императорской канцелярии - Александр Косарев

– Потому что даже бедные мексиканцы могут его себе позволить, – парировал я.

Без долгих рассуждений поставил сильно закопченную сковородку на плиту и зажег газ.

– Учись, студент, – бросил я в нее огрызок масла, – как готовят настоящие повара.

– Покажи, покажи свое искусство, – хмыкнул он, открывая полупустой пакетик блинной муки.

Не отвечая, дабы не утратить концентрацию, я отсыпал две ложки муки в миску, разбил туда же оба яйца и залил все это месиво небольшим количеством молока. Взбив полученное тесто вилкой, я накрошил сосиску, после чего кинул розовые мясные кружочки в начавшую скворчать сковородку.

– Дел на две минуты, – комментировал я свои действия, – так что готовь тарелки, режь хлеб.

Пока Михаил исполнял мои распоряжения, я вылил тесто в сковороду и прикрыл ее крышкой.

Во время простецкого ужина, большую часть которого бойко смолотил мой друг, я поделился своими последними «достижениями» в области расследования «Дела №31».

– Я что-то подобное подозревал с самого начала, – плотоядно облизнул Михаил вилку. – Уж очень много подозрительных личностей сгрудилось вокруг слишком скользкого предмета. Золото, – прищелкнул он пальцами, – такая штука, кому хочешь снесет башку. Было бы трудно ожидать, что все участники данной истории были честны, как кающиеся грешники на исповеди. Однако в основе своей данная история несомненно несет в себе рациональное зерно.

– Вот именно, зерно! – с сарказмом отозвался я. – И где нам с тобой искать это самое крохотное зерно? И главное, как, если у нас на руках заведомая «деза»? Ты сам-то смотрел карту? Ты видел, на каких громадных пространствах требуется отыскать совершенно крохотный по размерам предметик! В свое время даже полковник Генерального штаба отступился, потратив на поиски целый год! А ведь за его плечами была вся мощь Российской империи, а не наши с тобой хилые зарплаты!

– А кто сказал, что задача проста? – сделал большие глаза Михаил. – Сразу было понятно, что решить ее вот так, на шарада, не прокатит. Скажу больше, тому, кто в большой науке решает задачки подобного рода, тому в городе Стокгольме потом Нобелевские премии вручают. При большом стечении важного народа и с выплатой неслабых премий. И если нам удастся ее решить, то считай, что мы тоже в нобелевские лауреаты выбились. И, кстати, выплаты тоже будут ничуть не хуже.

– Но вряд ли нас по этому поводу пригласят в Стокгольм, – уже более спокойно отшутился я.

– Мы сами туда отправимся, – беззаботно хохотнул в ответ Воркунов, – без приглашения. Ведь премиальные мы и без того уже получим! Вот и махнем их там прогуливать.

Мы еще некоторое время потешались над нашим незавидным положением, но именно с того вечера, с того непритязательного ужина начался новый этап в разработке секретного «Дела Императорской канцелярии». Наступил период кропотливого сбора сведений обо всех перипетиях сильно позабытой в современной России Первой Отечественной войны.

Работа, которая поначалу представляла собой нечто вроде прочтения старинного романа, очень скоро превратилась в полноценное и полномасштабное научное исследование. Вначале я перечитал все, что нашел по этому предмету в ближайших библиотеках. Но и этого оказалось явно недостаточно. Следующим шагом был визит в Историческую библиотеку, где я получил доступ к настоящим исследованиям и научным рефератам, скопившимся в ее архивах за много лет.

Объем добываемых фактов и сведений был столь велик, что возникла настоятельная необходимость наладить их классификацию и хранение. Чтобы не допустить дублирования и не упустить что-то важное, я принялся тщательно конспектировать добытую информацию, любовно занося ее в специально для этого приобретенную общую тетрадь. И надо сказать, постепенно, все глубже и глубже погружаясь в перипетии той далекой войны, я начал понимать, что шла она вовсе не по тому накатанному официальными историками руслу, о котором толкуют в школе. И там затевались свои подковерные схватки, плелись хитроумные заговоры и интриги, совершались глупейшие промахи и творилось явное предательство. Если одни действительно бились, что называется, не щадя своего живота, то другие под шумок набивали карманы и открыто попустительствовали врагу. И это делалось не только в строевых частях, но зачастую я в самых верхних эшелонах власти.

Это поначалу было мне совершенно непонятно, и только вспомнив печальный опыт Второй мировой с ее массовым дезертирством, мародерством и преступным поведением партийных верхов, я понял, что все в нашем мире вертится по кругу. Вроде бы какое мне было дело до поведения отдельных военачальников царской России? Я кто, маститый историк? Или военный аналитик в области древних баталий? Нет, обычный доморощенный кладоискатель, и вроде бы делать какие-либо далеко идущие выводы мне было не с руки. Но вот что удивительно: именно самый поверхностный анализ боевых действий Первой Северной армии привел меня к настоящему прорыву в поисках.

Впрочем, это событие произошло много позже, а поначалу я все еще был зациклен на идее, что захоронение ценностей произошло во время отступления могилевского гарнизона. В пользу этой версии говорило прежде всего то немаловажное обстоятельство, что в данном регионе основная дорога, наиболее пригодная для отступления, шла именно вдоль правого берега Днепра. Мало того, на многих участках она проходила на удалении от пяти до двух километров, что в общем и целом отлично укладывалось в расстояние, указанное на исходной карте. К тому же, как известно, в том районе активно действовали крупные кавалерийские соединения русских войск, которые своим внезапным налетом могли создать условия для вынужденного и поспешного захоронения кассового золота.

В тот момент вся цепочка событий, связанных с исчезновением пресловутых восьми бочонков, мне представлялась так. 17 декабря (по новому стилю) 1812 года командир могилевского гарнизона получил приказ из штаба Наполеона с указанием выступить в поход не позже 18-го и двигаться в направлении Орши, с тем чтобы добраться до нее не позже 21 декабря. Приказ гарнизонному начальству был вполне понятен и даже ожидаем. Уже неделю назад были собраны и уложены походные припасы, трофеи и денежная касса. Оставалось все это добро погрузить на стоящие рядами повозки, брички и фургоны, после чего выдвинуться единой, хорошо охраняемой колонной в указанном императором направлении.

И вот ранним утром, едва над крышами Могилева забрезжил рассвет, колонна выступила. Впереди, как водится

во всех армиях мира, бодро гарцевало боевое охранение, затем вышагивала рота охраны, за которой тянулись все остальные обозы. Дробно грохотали по камням старинной дороги: денежная касса, повозки с трофеями, немногочисленная артиллерия, зарядные ящики, штабные повозки, провиантские фуры и т.д. и т.п. День прошел без особых происшествий, и в декабрьских сумерках колонна, отшагав около 20 верст, добралась до селения Добрейка. Здесь имелось все нужное для полевого ночлега: удобный съезд на обочину, многочисленные крестьянские хаты и чистая вода для лошадей. Но вся колонна в селении не поместилась, и головной его части пришлось ночевать в небольшом придорожном лесочке у развилки дорог.